Летом 1937 года стартовала серия государственных репрессивных кампаний, получивших название «Большой террор»
30 июля 1937 года Н. Ежов подписал совершенно секретный оперативный приказ НКВД СССР № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов», а 31 июля 1937 года эта широкомасштабная «кулацкая операция» была утверждена постановлением Политбюро ЦК ВКП (б).
Параллельно с этим проводились «национальные» операции — по заранее составленным спискам арестовывали немцев, поляков, латышей и многих других иностранцев и граждан СССР. После ареста нескольких крупных военачальников началась «чистка» в армии. Тысячи «членов семей изменников Родины» отправились в лагеря по обвинению в связях с «врагами народа». Всего в течение 1937—1938 гг. в стране были арестованы порядка 1,3 миллиона человек, из них более 680 тыс. расстреляны как «шпионы», «вредители», «повстанцы» и прочие «контрреволюционеры».
«Кулацкая операция» стала апогеем Большого террора и была самой кровавой: с августа 1937 года по ноябрь 1938 года почти 390 тыс. человек казнили, более 380 тыс. отправили в лагеря ГУЛага. В рамках этой операции объектами репрессий стали не только представители партийно-государственной элиты, но и потенциальные выразители недовольства, вызывавшие недоверие в силу своей социальной принадлежности или политической ориентации: крестьяне, священники, бывшие дворяне, а также люди, заподозренные в связях с белым движением или оппозиционными политическими партиями.
Приказ 00447 предписывал подвергнуть уголовному наказанию несколько целевых групп «активных враждебных элементов», включая тех, кто уже отбыл сроки заключения и спецпоселения, бежал оттуда или продолжал находиться в лагерях и спецпоселках. Среди них — бывшие кулаки, члены антисоветских партий (эсеры и др.), бывшие «белые», жандармы, чиновники, бандиты, бандпособники, участники казачье-белогвардейских повстанческих организаций, сектанты, уголовники.
Все репрессируемые делились на две категории и, соответственно, предусматривалось только два вида наказания: расстрел — для «первой категории», и лишение свободы на срок от восьми до десяти лет — для «второй категории».
В приказе были определены «лимиты» по репрессиям для каждого региона. Для Дальнего Востока они первоначально составили 6 000 чел., из них 2 000 — по «первой категории» (расстрел) и 4 000 чел. — по «второй» (отправка в лагеря). Всего по стране планировалось репрессировать 268 950 чел., из них 79 950 — расстрелять.
Согласно приказу 00447, во всех регионах страны операцию следовало начать 5 августа, за исключением Узбекской, Туркменской, Таджикской и Киргизской ССР, где она должна была начаться 10 августа, а в Восточно-Сибирской области, Красноярском и Дальневосточном краях - 15 августа 1937 года. Операцию планировалось завершить в течение 4 месяцев, однако на практике она неоднократно продлевалась и фактически была прекращена лишь в середине ноября 1938 года.
В 1937 году гигантская приграничная территория Дальневосточного края с административным центром в г. Хабаровске состояла из девяти областей – Амурской, Зейской, Камчатской, Нижне-Амурской, Приморской, Сахалинской, Уссурийской, Хабаровской и Еврейской автономной. И в каждой из них (за исключением Хабаровской) имелись областные управления НКВД - структурные подразделения краевого УНКВД СССР по Дальневосточному краю.
В конце июля 1937 года начальник УНКВД по ДВК Т. Дерибас был освобожден от должности, а вскоре арестован. Вместо него главой дальневосточного управления НКВД нарком Ежов назначил комиссара госбезопасности 3-го ранга Г. Люшкова, до этого возглавлявшего в Ростове-на-Дону УНКВД по Азово-Черноморскому краю. Именно Люшкову была уготована роль палача тысяч дальневосточников.
Поскольку в такие сжатые сроки обычные судебные инстанции не могли справиться со столь масштабными репрессиями, государство прибегло к широкому использованию внесудебных административных органов — троек. Приказом 00447 был объявлен их персональный состав. Тройку при УНКВД по ДВК возглавил начальник УНКВД Г. Люшков, в ее состав также вошли второй секретарь Далькрайкома ВКП(б) В. Птуха и заведующий Отделом руководящих партийных органов Далькрайкома ВКП(б) П.Федин.
31 июля 1937 года, в день утверждения приказа 00447 в Политбюро ЦК ВКП(б), «ростовская бригада» из 10 человек во главе с Г. Люшковым выехала поездом из Москвы, и вышла на перрон хабаровского вокзала ранним утром 9 августа.
К этому времени экземпляр приказа 00447 уже поступил из Москвы в краевое управление НКВД. Однако будучи совершенно секретным и предназначенным для всех регионов необъятной страны, приказ не мог тиражироваться бесконтрольно и учитывать множество местных особенностей. Право конкретизировать тактику и детали предстоящей «кулацкой операции» предоставлялось руководителям региональных органов НКВД. И Г. Люшков этим правом воспользовался. Уже через день после прибытия в Хабаровск, 11 августа 1937 года, он подписал соответствующий приказ начальника УНКВД по Дальневосточному краю № 00135.
Впервые приказ НКВД № 00447 был опубликован 4 июня 1992 года в газете «Труд». Сегодня его содержание хорошо известно, он размещен на сотнях сайтов в интернете. А вот приказ Люшкова 00135 широкой публике неизвестен и, если не ошибаюсь, до сих пор нигде не публиковался. Но он достоин этого: ведь именно этот приказ на время «кулацкой операции» стал «настольной книгой» дальневосточных чекистов, фактически отменив и заменив собой Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы.
Приказ № 00135
НАЧАЛЬНИКА УПРАВЛЕНИЯ НКВД ПО ДВК
Всем начальникам облУНКВД по ДВК
Начальникам отделов УГБ УНКВД
Начальникам 3-х отделов Дальлага, Бамлага, Севвостлага
Начальнику краевого Управления милиции
Начальнику УКПВО
Приказом Народного Комиссара Внутренних дел Союза ССР – Генерального Комиссара Государственной Безопасности тов. ЕЖОВА перед нами поставлена задача самым беспощадным образом разгромить банду антисоветских элементов, осевших в колхозах и совхозах края, на транспорте, строительстве, промышленности и в сов. учреждениях и ведущих в них подрывную диверсионную, террористическую, повстанческую, шпионскую контрреволюционную деятельность: защитить советский народ от их происков и наконец раз и навсегда покончить с их подлой подрывной работой против основ Советского Государства.
Представленные по директиве № 102475 списки на кулаков и уголовников совершенно не обеспечивают этой задачи и не охватывают ряд контингентов антисоветского актива.
В связи с этим ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Представленные по директиве № 102475 списки немедленно пересмотреть и включить в них наиболее враждебные антисоветские элементы, разгром которых обеспечил бы выполнение поставленных перед органами Государственной Безопасности задач.
2. Списки в 48-часовой срок выслать мне срочно в двух экземплярах, с указанием установочных данных и компрометирующих материалов.
3. В списки включить следующие контингенты, подлежащие репрессии:
а) бывших кулаков, вернувшихся после отбытия наказания и продолжающих вести активную антисоветскую подрывную деятельность;
б) бывших кулаков, бежавших из лагерей или трудпоселков, а также кулаков, скрывавшихся от раскулачивания, которые ведут антисоветскую деятельность;
в) бывших кулаков и социально опасные элементы, состоявшие в повстанческих, фашистских, террористических и бандитских формированиях, отбывших наказание, скрывавшихся от репрессии, или бежавших из мест заключения и возобновивших свою антисоветскую деятельность;
г) членов антисоветских партий (эсеры, грузмеки, муссоватисты, иттиходисты и дашнаки), бывших белых, жандармов, чиновников, карателей, бандитов, бандпособников, переправщиков, реэмигрантов – скрывавшихся от репрессий, бежавших из мест заключения и продолжающих вести активную антисоветскую деятельность;
д) изобличенных следственными и проверенными агентурными материалами наиболее враждебных и активных участников ликвидируемых сейчас казачье-белогвардейских повстанческих организаций, фашистских террористических и шпионско-диверсионных контрреволюционных формирований.
Репрессированию также подлежат элементы этой категории, содержащиеся в данное время под стражей, следствие по делам которых закончено, но дела еще судебными органами не рассмотрены;
е) наиболее активных антисоветских элементов из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников и прочих, которые содержатся сейчас в тюрьмах, в лагерях, в трудовых поселках и колониях и продолжают вести там активную антисоветскую работу;
ж) уголовников (бандиты, грабители, воры-рецидивисты, контрабандисты-профессионалы, аферисты, рецидивисты, скотоконокрады), ведущих преступную деятельность и связанных с преступной средой.
Репрессированию также подлежат элементы этой категории, которые содержатся в данное время под стражей, следствие по делам которых закончено, но дела еще судебными органами не рассмотрены;
з) уголовные элементы, находящиеся в лагерях и трудпоселках и ведущие в них преступную деятельность;
и) репрессии подлежат все перечисленные выше контингенты, находящиеся в данный момент в деревне – в колхозах, сельскохозяйственных предприятиях, и в городе – на промышленных и торговых предприятиях, транспорте, в Советских учреждениях и на строительстве.
4. Все репрессируемые кулаки, уголовники и другие антисоветские элементы разбиваются на две категории:
а) к первой категории относятся все наиболее враждебные из перечисленных выше элементов;
б) ко второй категории относятся все остальные менее активные, но все же враждебные элементы.
5. Семьи приговоренных по первой и второй категории, как правило, не репрессируются. Эти семьи взять на учет и установить за ними наблюдение.
На семьи приговоренных, члены которых способны к активным антисоветским действиям, представить мне списки. Члены такой семьи, с особого разрешения тройки, будут водворяться в лагеря или трудпоселки.
На семьи лиц, которые будут репрессированы по первой категории, проживающие в погранполосе, также представлять мне списки. Эти семьи подлежат переселению за пределы погранполосы, в порядке особых указаний.
6. ОПЕРАЦИЮ НАЧАТЬ НЕМЕДЛЕННО ПО ПОЛУЧЕНИИ МОЕГО РАСПОРЯЖЕНИЯ ПО УТВЕРЖДЕННЫМ МНОЮ ОПЕРАТИВНЫМ СПИСКАМ.
В первую очередь подвергаются репрессии контингенты, отнесенные к первой категории. Контингенты, отнесенные ко второй категории, впредь до особого на то распоряжения, репрессии не подвергаются.
7. Организацию и проведение операции по областям возлагаю лично на начальников Областных Управлений НКВД по ДВК, а по Хабаровской – на начальника 4 отдела УГБ тов. Сидорова.
На руководителей операции возлагается руководство учетом и выявлением подлежащих репрессированию, руководство следствием, утверждение обвинительных заключений и приведение приговоров в исполнение.
О порядке приведения приговоров в исполнение будут даны особые указания. Для участия в приведении приговоров в исполнение необходимо заранее наметить работников, а в лагерях специально отобрать начсостав и стрелков военизированной охраны лагеря. Принять меры, чтобы место приведения приговоров в исполнение и самый факт их были бы сохранены в строгой тайне.
8. Каждый арест оформляется ордером. При аресте производится тщательный обыск. Обязательно изымается оружие, боеприпасы, военное снаряжение, взрывчатые вещества, к/р литература, драгоценные металлы в монете, в слитках и изделиях, иностранная валюта, множительные приборы и переписка. Все изъятое заносится в протокол обыска.
9. Операция проводится в пределах каждой области силами Облуправлений НКВД.
Арестованных сосредотачивать в следующих пунктах: по Приморской области – во Владивостоке, по Уссурийской – в Ворошилове, по Хабаровской – в Имане и Хабаровске, по Амурской – в Свободном и Благовещенске, по Зейской – в Рухлово и Свободном, по Нижне-Амурской – в Нижне-Амурске, по Сахалинской – в Александровске-на-Сахалине, по Камчатской – в Петропавловске-на-Камчатке.
10. Арестованные строго окарауливаются. Организуются все мероприятия, гарантирующие от побегов и каких-либо эксцессов.
11. Для обеспечения операции войсковой силой Зам. нач. УКПВО комбригу тов. СОКОЛОВУ выделить в распоряжение Нач. Облуправлений Камчатского, Сахалинского и Нижне-Амурского воинские подразделения. Нач. краевого Управления милиции ст. майору милиции тов. БОКША выделить в распоряжение Приморского и Уссурийского Облуправлений кавэскадроны, в распоряжение Амурского Облуправления – кавэскадрон школы милиции, выбросить из Благовещенска каввзвод без лошадей в г. Рухлово в распоряжение Облуправления НКВД.
12. В целях предупреждения и пресечения попыток побега за кордон, с 15 августа с.г. и на все время операции устанавливается усиленная охрана границы, о чем зам. нач. УКПВО комбригу тов. СОКОЛОВУ дать специальные указания погранотрядам.
13. На каждого арестованного или группу арестованных заводится следственное дело. Следствие проводится ускоренно и в упрощенном виде. Санкции прокуратуры на арест не требуется.
В процессе следствия должны быть тщательно выявлены все преступные связи арестованного с тем, чтобы в ходе операции и следствия вскрыть существующие к/р организации и изъять всех участников.
14. По окончании следствия дело направляется на рассмотрение тройки. К делу приобщаются: ордер на арест; протокол обыска; материалы, изъятые при обыске; личные документы; анкета арестованного; агентурно-учетный материал; протокол допроса и краткое обвинительное заключение.
15. По лагерям начальники 3-х отделов лагерей на основании имеющихся материалов оперативного учета составляют на каждого подлежащего репрессированию заключенного справку с указанием имени, отчества, фамилии, за какое преступление, на какой срок и кем осужден, преступная деятельность подлежащего репрессированию в лагере, в том числе и побеги. Справка подписывается нач. 3-го отдела и нач. лагеря. Справки вместе с делами 3-го отдела на каждого подлежащего репрессированию направляются на рассмотрение Краевой тройки.
16. Нач. 8 отдела УГБ <УНКВД> по ДВК ст. лейтенанту госбезопасности тов. СОЛОНОВИЧУ протоколы тройки по исполнению протоколов немедленно направлять нач. 8 отдела ГУГБ НКВД СССР с приложением учетных карточек по форме № 1.
На осужденных по первой категории одновременно с протоколом и учетными карточками направлять также и следственные дела.
17. О ходе и результатах операции доносить пятидневными сводками к 1, 5, 10, 15, 20 и 25 числу каждого месяца телеграфом и подробно почтой.
18. О всех вновь вскрытых в процессе проведения операции к/р формированиях, возникновении эксцессов, попытках побега за кордон, образовании бандитских и грабительских групп и других чрезвычайных происшествиях доносить по телеграфу немедленно.
При организации и проведении операции принять исчерпывающие меры к тому, чтобы не допустить перехода репрессируемых на нелегальное положение, бегства с места жительства и особенно попыток бегства за кордон, образования бандитских и грабительских групп, возникновения каких-либо эксцессов.
Своевременно выявлять и быстро пресекать попытки к совершению каких-либо активных контрреволюционных действий.
№ ....... ЛЮШКОВ
11 августа 1937 года п.п. Нач. УНКВД по ДВК
№ 00135 Комиссар Госбезопасности 3 ранга (ЛЮШКОВ)
г. Хабаровск
2 отд. 4 отдела УГБ
п.п. Нач. 4 отдела УГБ УНКВД по ДВК
Капитан Госбезопасности (подпись)
«За истечением сроков давности»...
Итогом реализации приказа 00447 и его дальневосточного аналога — приказа 00135, стал арест порядка 36 000 дальневосточников, из которых около 25 000 были казнены. Процедура приведения расстрельных приговоров в исполнение в отечественной историографии описана достаточно скупо, за исключением, пожалуй, солидной работы на эту тему новосибирского ученого-историка А. Теплякова «Сибирь: процедура исполнения смертных приговоров в 1920 – 1930-х годах». Оно и понятно - эти «операции» считались особо секретными, и ведомственные приказы НКВД требовали сохранения их в строжайшей тайне.
Сегодня хорошо известно, что на Дальнем Востоке большинство смертных приговоров, вынесенных региональной тройкой в рамках «кулацкой операции», приводились в исполнение в подвале Внутренней тюрьмы УНКВД по ДВК на улице Волочаевской, 144. Но не только там. В некоторых отдаленных уголках края расстрелы производились на месте на основании телеграфных распоряжений из Хабаровска.
Небольшой северный городок Охотск большую часть года отрезан от «Большой земли» расстоянием и бездорожьем. Нелегкую миссию по «выкорчевыванию врагов народа» здесь исполняет начальник Охотского районного отделения НКВД младший лейтенант госбезопасности Петр Ржавцев.
Исполняет из рук вон плохо, и 13 марта 1939 года на него возбудили уголовное дело по ст. 193-17 п. «а» УК РСФСР — «за систематическое пьянство совместно с подчиненными, злоупотребление властью, присвоение денег и вещей арестованных и осужденных к ВМН и расшифровку форм и методов работы органов НКВД». Букет! Но что ж это за такие «формы и методы», которые Ржавцев расшифровал?
Вот что рассказывал об этом на допросе 14 февраля 1939 года уполномоченный уголовного розыска Охотского райотделения РКМ НКВД Г. Колосков:
«… Охотским РО НКВД под руководством Ржавцева проводилась работа по приведению приговоров в исполнение над лицами, осужденными тройкой негласным путем к расстрелу. Эта работа в условиях Охотска требовала крайней осторожности, чего не было предпринято.
В одну из ночей приводился в исполнение приговор над 5-ю человеками. На приведении приговора в исполнение участвовало только 3 человека, т.е. лично я, начальник Охотской тюрьмы НКВД Романов и сам Ржавцев. Хотя к этой работе можно было привлечь несколько человек-коммунистов из начсостава погранкомендатуры.
Эта операция была организована следующим образом. Перед началом операции я сидел в квартире Ржавцева, куда арестованные все 5 человек были приведены Романовым сразу. Вел ли он их из тюрьмы один или еще с кем я не знаю.
Арестованные, подлежащие расстрелу, приводились в квартиру Ржавцева, где они ожидали и где сидел я один. Отсюда арестованные переводились Ржавцевым и Романовым во временную столярную мастерскую (во дворе РО НКВД), где им Ржавцев объявлял приговор и совместно с Романовым связывал им руки. Рты не затыкались, в силу чего они имели возможность кричать, а райотдел находится в самом центре города. Со связанными руками они выводились во двор, где ложились в заранее приготовленные сани с запряженной лошадью. После чего они должны были быть увезены в яму, за несколько часов до этого выкопанную мною и Романовым в полутора километрах от Охотска, и там расстреливаться. Подводу со связанными арестованными никто не окарауливал.
В ходе этой операции произошел следующий случай. Когда уже три человека были уложены в сани, четвертого человека – Тайшина – Романов повел в столярку, а я остался в квартире Ржавцева с последним пятым человеком – якутом, фамилии которого я не помню.
В это время конвоируемый Романовым из квартиры Ржавцева в столярку Тайшин в дверях столярки вырвался у Романова и бросился бежать. Здесь Романов, схвативший Тайшина за руку, успел нанести ему несколько ударов рукояткой нагана по голове, во время чего Тайшин исступленно начал кричать: «Караул! Помогите! Расстреливают!». Здесь ему удалось вырваться от Романова, и он, выскочив из ограды на улицу, побежал по улице и стал снова сильно кричать: «Помогите! Расстреливают!». Догонявший его по улице Романов сделал по нему 4 или 5 выстрелов, пока не попал в Тайшина, который упал на дороге у ограды РО НКВД.
Услышав выстрелы и крики, я сразу понял, что Тайшин убежал. Поэтому я своего арестованного вывел на улицу, предполагая застрелить его на улице, а самому броситься на помощь Романову, так как Тайшин, как я видел, огибал угол дома, в котором я сидел с арестованным. Поэтому, застрелив своего арестованного, я успел бы пересечь Тайшина и пристрелить его… После того, как я увидел, что Романов пристрелил Тайшина, я с арестованным вернулся обратно в квартиру Ржавцева, где и сидел до приезда Романова с ямы. Но из разговоров после я узнал, что Ржавцев в это время находился на улице и предупреждал выбежавших на улицу граждан не подходить к месту выстрелов.
Из рассказов Ржавцева позже мне стало известно, что прибежали на выстрелы начальник РОМ Румянцев, сотрудник РОМ Беляев, начальник пожарно-сторожевой охраны города Охотска Заботин Иван, ныне выехавший в село Резиденция, и лейтенант Тараканов из морской погранкомендатуры, выехавший из Охотска в 1938 году. Выбегал ли кто из граждан еще я не знаю.
В это время Романов заскочил во двор РО НКВД, вывел оттуда лошадь, где в санях лежали уже трое связанных арестованных, подогнал ее к Тайшину, взвалил его на сани и сразу же один поехал к яме. Приехав к яме, он расстрелял троих человек, сбросил в яму Тайшина, не проверив, жив он или нет, и сразу же вернулся к нам, где мы его ожидали с пятым человеком.
Положив этого пятого человека на сани, мы его увезли к яме и расстреляли. Здесь же я обнаружил, что одного трупа в яме нет, сказав об этом Ржавцеву и Романову. Последний заявил, что он лежит внизу. Но после того, как было проверено, оказалось, что Тайшина в яме нет. Вскоре я обнаружил следы, которые вели от ямы к населенному пункту Резиденция, что от ямы в 7 километрах. Мы все трое сразу же бросились на лошади в погоню и догнали Тайшина километрах в 5 от ямы и в 2-х от Резиденции. Здесь мы с Ржавцевым его пристрелили и отвезли обратно в яму, где все трупы были закопаны.
Управившись с этой операцией, мы втроем ранним утром возвратились в Охотск. Здесь мы убрали следы, после чего Ржавцев предложил у него в квартире, так как он проживал один в отдельном домике, выпить. Это было примерно в 8-9 часов утра.
Сперва мы выпивали трое, т.е. я, Ржавцев и Романов. Когда немного выпили, Ржавцев предложил Романову пригласить на выпивку их общего знакомого члена ВКП(б) Хомутова, работавшего директором одного из рыбзаводов (летом 1938 года он совсем выехал неизвестно куда).
В процессе выпивки охмелевший Ржавцев на вопрос Хомутова «Что была ночью за стрельба?» начал говорить о проведенной операции, говоря, что ночью бежал один из расстреливаемых. Здесь ему Хомутов начал доказывать, что «Вы не умеете делать такие дела» и т.п. Короче говоря, в этой выпивке Ржавцев рассказал Хомутову обо всем вышеописанном случае, произошедшем ночью… Разговоров о том, что ночью около НКВД была стрельба и крики, было много, но прямых разговоров о предположениях по расстрелам мне неизвестно.
Со слов Романова мне известно, что он совместно с Ржавцевым занимался разборкой вещей арестованных после их расстрела. Причем находили много денег, зашитых в одежде, и что якобы эти деньги Ржавцев присваивал себе. Какие именно суммы и подробности этих присвоений мне Романов не рассказывал…».
Нет, Ржавцев не был осужден. Во время следствия его даже не арестовали, ограничившись отбором подписки о невыезде. Изгнанный из партии и уволенный из НКВД, он с июня по декабрь 1939 года работал помощником начальника ОЛП по административной части, начальником 8 участка спецстроительства № 201 НКВД в г. Николаевске-на-Амуре, но был уволен как не справившийся с работой.
Судить Ржавцева планировали по месту совершения преступления в г. Охотске. Но в связи с закрытием навигации суд откладывался и откладывался.
Когда в августе 1940 года рассмотрение дела все же должно было состояться, выяснилось, что Ржавцев скрылся из Николаевска-на-Амуре в неизвестном направлении!
На этом основании Военный трибунал войск НКВД Хабаровского края производство по делу приостановил и объявил Ржавцева в розыск. Но куда там, безрезультатно…
Его розыск прекратили в 1946 году, а уголовное дело в 1996-м — «за истечением сроков давности»...