- А если парашют не раскроется?
- Тогда ты приземлишься первым!
За год службы у меня было всего три прыжка с парашютом. Три. Это очень мало. Но каждый прыжок оставил мне неизгладимые впечатления.
Зима. Опять зима. Она никуда не уходила, даже не собиралась куда-то уходить. Да и время после первого прыжка прошло не так много.
Несмотря на то, что мы были хорошо подготовлены к первому нашему прыжку с парашютом, ко второму прыжку нас готовили не хуже, а наоборот готовили еще более рьяно и интенсивно. Опять холодные ангары, опять у нас почти все конечности отморожены, и согревание от холодных ангаров на улице, где гуляет сильный холодный ветер. Я не шучу. На улице было теплее, чем в этих ангарах, в которых, если находиться очень долго, можно было отморозить себе все конечности без исключения.
И вот мы все дождались того дня, когда будем прыгать второй раз.
Зима лютая. Я так никогда не замерзал, как в армии, и это еще при том, что у нас были очень теплые бушлаты и зимние армейские штаны. Холод проникал к нам через руки, на которых были не очень-то теплые и удобные перчатки, и открытое лицо. Нигде согреться мы не могли.
Ветер обволакивал наши тела, морозил нам все, что можно было и с такой силой и рвением, что мы порой думали об отмене прыжков и возвращении в казармы. В казармах хоть и было прохладно и мы ходили в бушлатах, но все равно было теплее, чем на улице. Намного теплее.
Но нет. Прыжки не отменили. Мы прошли все проверки крепления парашютов и готовности к прыжкам.
Стою в экипаже и жду своей очереди. И вот перед посадкой в самолет я сильно захотел в туалет, справить нужду «по-маленькому». Но есть одно НО!!! В туалет можно сходить при условии снятия запасного парашюта, иначе никак. Не снимая парашют, в моем личном случае, никак невозможно, поскольку его затянули офицеры при проверке на совесть и руками сделать нужные телодвижения просто не получалось. Решил, на свою беду, «приземлюсь и облегчусь!». Я так думал. Думал все так просто.
Самолет пошел на взлет. И тут я понял, что ошибался. Лучше бы сходил в туалет перед прыжком. Лучше бы я прошел дополнительные проверки. Лучше бы постоял на улице подольше и подождал этот чертов самолет. Лучше бы последним прыгал, но сходил в туалет. Никогда не думал, что на «клапана» может быть такое сильное и долгое давление, что глаза из «орбит вылазили».
Мое состояние увидел майор, отвечающий прыжками парашютистов из самолета. Сперва он не понял, а потом рассмеялся как ребенок и сквозь смех спросил: «Не сходил в туалет?!». И продолжал смеяться. Я подумал, что он от смеха сейчас вылетит в открытую дверь самолета.
Продолжая смеяться, майор сказал: «Жаль мне тебя, от всего сердца жаль. Быть тебе мокрым при приземлении!!!».
После того, как самолет набрал высоту, мне стало полегче, глаза вернулись на свое место, я возвращался в нормальное состояние, с условием небольшого давления в области паха.
В самолете я сидел аккурат напротив двери и ветер обдувал мое лицо. Я думал о том, как я первый раз боялся прыгать с парашютом, как я боюсь сейчас еще больше прыгать с парашютом, боюсь разбиться, если парашют не откроется. Меня немного успокаивало раскрытие в первый раз парашюта. Ведь раскрылся в первый раз, то раскроется и во второй раз. А почему бы и нет?! Но страх меня не отпускал, а наоборот еще больше пытался меня одолеть.
Команда майора «ГОТОВИМСЯ ДЕСАНТНИКИ», вернула меня к реалиям. Но страх перед прыжком меня не покидал до последнего. Сердце хоть и пыталось вырваться из моей груди, но оно «не уходило в пятки».
- Первый пошел, второй пошел, третий пошел, четвертый пошел, пятый! Пятый!
Пятым был как раз я. Я сидел на против двери и не мог подняться и встать на ноги. Ветер был такой сильный, что возвращал меня на место и не давал совершить немыслимое, прыжок из самолета. Майор увидел мои телодвижения и спросил:
- Тебе помочь?
-Да! Ответил я.- Я боялся, что другие солдаты, которые должны прыгать после меня, могли подумать обо мне и моем страхе. – ДА! Помочь! Не могу встать! – ответил я.
Тогда майор своей могучей рукой схватил меня за грудки и со всей силой направил мое тело в сторону двери.
Хорошо, что я успел оттолкнуться ногой от самолета. Ведь если бы я не оттолкнулся ногой, то у меня была перспектива посчитать количество заклепок на самолете своей головой или иной частью тела. Но меня эта участь миновала и я отправился в полет уже второй раз в своей жизни.
501, 502, 503, кольцо, 504, 505, 506, купол. Купол раскрылся и все лямки, и крепления, обволакивающие меня, впились в мое тело. Пара лямок были и в близи паха. То давление и боль, которое я испытывал при взлете самолета, мне показался детским лепетом, по сравнению той болью и давлением, которое я испытал в момент открытия купола.
После открытия купола я в нарушение инструкций стал поправлять лямки, чтобы уменьшить давление на пах и не обрадовать майора своей мокрой зоной на форме. После я проверил чистоту полета, стропы и убедился, что рядом со мной нет ни одной живой души в тельняшках.
Полет длится 8 секунд. А мне показалось, что прошла вечность. Я не мог никак приземлиться. Я разглядел до мельчайших подробностей горизонт, трассу в близи горизонта, лес, поля, увидел точку сбора, и как к точке сбора двигаются люди, похожие на муравьев. Увидел красоту природы, животное на опушке леса, подумал о наличии дикий зверей в лесу и многое другое. Но приземляться я почему-то не хотел. Или мне так показалось?
Приземлившись, я опять нарушил инструкцию и не стал гасить купол, а быстро пытался отстегнуть парашют и сделать свое дело. Но не тут-то было. Запасной парашют был затянут на совесть, и я боялся, что не удержусь и не смогу дойти сухим до точки сбора. Не знаю сколько времени я пытался отстегнуть парашют, но у меня все получилось.
После того, как мне стало легче, я вспомнил о парашюте, который я скинул на снег и который мог улететь к лесу. Но обернувшись я успокоился. Купол погашен, парашюты на месте, ветер отсутствует. Я успокоился и с парашютами пошел к точке сбора.
Командир наш уже был в курсе о том, что в экипаже, в котором находился я, был какой-то «засранец», не сходивший в туалет перед прыжком. Каким-то своим умозаключением он вычислил меня. Но после моего рассказа о моих злоключениях, он расхохотался как ребенок и не мог даже говорить. Через некоторое время, когда он успокоился, сказал: «Больше так никогда не делай. Иначе, окажешься в госпитале как «аборт» и можешь стать даже инвалидом.». Больше ничего не сказал, но эти слова мне запали в душу на долго.
Через неделю вернулся наш командир взвода. То ли в отпуске был, то ли в командировке. Нам не докладывали. Через несколько дней, когда он узнал о моих злоключениях, он не стал мне читать морали и рассказывать о вреде игнорирования зова организма, тем более перед прыжком. Он сказал, что мне повезло.
Продолжение следует …