Симпатичная, худенькая молодая женщина с тихим голосом и растерянными глазами зябко поводит плечами, но холодно у нее на душе...
И страшно. Однако сделав над собой усилие, молодая женщина соглашается рассказать, что же все-таки с ней произошло.
Елена — иногородняя. Вернее, была иногородней, когда около шести лет назад приехала в Севастополь из села с оптимистическим названием Веселое. Только мало веселого было в ее сельской жизни. Ни заработка приличного, ни поддержки родных. В Севастополе она сначала подрабатывала няней, потом устроилась на работу в кафе. Окружающий мир запестрел радужными красками, когда в ее жизнь вошел Евгений.
Мужчина был старше. Казалось, его жизненный опыт мог стать прочной основой для крепкой семьи. Но цветочно-конфетный период продлился недолго. Отношения ухудшились, когда стало известно, что скоро появится на свет ребенок.
— Я продолжала работать в кафе до седьмого месяца беременности, — рассказывает женщина. — А на восьмом месяце Женя меня бросил. Просто собрал вещи и ушел из комнаты общежития, где мы жили вдвоем. Все сбережения я потратила на приобретение детских вещей: купила подержанную кроватку, коляску. О случившемся рассказала маме по телефону, когда уже родился сын, которого я назвала, все еще надеясь на счастье, в честь папы… Регистрируя малыша в загсе, дала ему и отчество отца. Получила пособие по случаю появления на свет первенца.
И Женя-старший вернулся. Это произошло спустя четыре месяца после появления ребенка на свет. Были слезы, мольбы о прощении, и
клятвенные заверения, что отныне все переменится к лучшему. Лена простила. Пусть со скрипом, но семейная лодка вроде как поплыла. И хотя, как сегодня вспоминает Елена, уже тогда, бывало, Женя в сердцах поднимал на нее руку, она терпела, прощала и верила, что это в последний раз. После вспышек агрессии любимый человек снова становился на какое-то время покладистым, ласковым,- искренне каялся, много обещал. После нескольких лет совместной жизни пара вступила-таки официально в брак. Лена с ребенком прописалась в комнате супруга.
— Я думала: все стерплю, зато у моего ребенка будет отец.
Но не зря говорят, если в семье уже имело место физическое насилие, то обычно с каждым последующим разом частота его повторения и степень жестокости только возрастает. Домашнее насилие — это повторяющийся с увеличивающейся частотой цикл: физического, словесного, духовного, экономического оскорбления с целью контроля, запугивания, внушения чувства страха.
Настал момент, когда после рукоприкладства Евгений уже не вымаливал прощения у жены, а обвинял ее в происходящих стычках: то косо посмотрела, то не тем тоном ответила… Поводом для раздражения могло послужить что угодно: вышла в коммуналке в коридор с детским горшком в руках и встретила постороннего мужчину — значит, сговорились. Готовит еду на общей кухне в то время, когда вышел покурить сосед, — тоже неспроста. Лена пригрозила супругу обратиться с жалобой на рукоприкладство в полицию, но вызвала прилив ярости еще сильнее. А с некоторых пор мужу понравилось в приступах гнева выгонять жену из дома, демонстративно выбрасывая в окно ее личные вещи. Не раз, спасаясь от очередных побоев, молодая женщина забирала сынишку и убегала ночевать к друзьям. Евгений находил их, убеждал вернуться, но в какой-то момент критическая ситуация повторялась.
— Он мог вести меня по коридору за руку, улыбаться посторонним людям, а едва повернув за угол, ударить, — не скрывая слез, вспоминает женщина.
Но…
— Куда мне было деваться? Я возвращалась к мужу от безысходности, любовь умерла. Я не видела нормального отношения ни к себе, ни к сыну. Пыталась подстроиться под его вспыльчивый характер, однако ничего не получалось.
Елена заметила, что каждый раз после семейных сцен у маленького Жени стала подниматься температура. Изо рта ребенка чувствовался сильный запах ацетона. Мальчика забирали в больницу, и первоначально врачи предполагали пищевое отравление. Но собранные анализы не подтверждали диагноз. Теперь Лена не сомневается, что именно так организм ребенка реагировал на нервные срывы.
А волноваться было из-за чего. 8 Марта, будучи в подпитии, муж на глазах у сына пытался Лену душить. Вряд ли он действительно хотел лишить ее жизни - просто глумился. Мальчик видел все это, сильно плакал, кричал. Соседи тогда поддержали Лену и вместе с ней обратились к участковому. За применение насилия в семье на Евгения был наложен административный штраф.
Но и года не прошло, как за помощью в полицию Лена была вынуждена обратиться снова. Трагедия случилась на Новый год. Вновь скандал, рукоприкладство, разбитая мебель. Как и в предыдущие разы, мать с сыном искали убежища у чужих людей. Знакомые тогда посоветовали ей обратиться в районные социальные службы за поддержкой и помощью, а сына показать психологу.
Мальчику было всего четыре с половиной года, но когда психолог предложила ему нарисовать что-либо цветными карандашами, он выбрал черный. Нарисовал черные цветы и сказал, что этот цвет у него любимый...
Районные органы внутренних дел отказали женщине в возбуждении уголовного дела по факту избиения и проявления насилия со стороны ее мужа, так как отсутствует заключение судебно-медицинской экспертизы. А кое-кто, следуя шаблонному мышлению, поспешил сделать выводы и усмотрел в действиях и мотивах молодой женщины… корысть. Дескать, ей не справедливость нужна, а ключи от отдельной комнаты в общежитии.
Собственно, а почему бы и нет? Почему мать с ребенком должна скитаться по чужим углам?
По статистике, насилие в семье происходит в любых социальных группах. Психологи находят для объяснения истоков этого зла много причин, распутать которые самой жертве, зачастую, не по силам. Оказать поддержку должно государство путем исполнения норм закона и оказания медико-психологической помощи. Не случайно сегодня в каждой цивилизованной стране ежегодно растет число кризисных центров для жертв насилия, где пострадавшим оказываются своевременная психологическая, юридическая помощь, моральная и материальная поддержка.
Но самое страшное, что в дрязги взрослых волей-неволей вовлекаются дети. Черные цветы на белом листе бумаге — это своего рода приговор. Маленький Женя замкнулся в себе, перестал улыбаться. Часами мог просиживать у окна, часто повторял, что хочет поскорее вырасти, чтобы защищать свою маму. Он взял вину взрослых людей на себя и не смог вынести этой тяжести: спустя какое-то время Лена была вынуждена отвести сына к невропатологу, после чего мальчишку положили на длительное лечение в детское отделение психиатрической больницы.