Мы обсудили еще ряд чисто технических моментов, Андрей сфотографировал на свой телефон мои права и права Никиты, чтобы внести их в страховку. Мы попили чай с бутербродами, и под это дело парни как-то между делом смолотили мой суп-солянку, который я только вчера вечером успела приготовить и наивно рассчитывала, что мне его хватит как минимум до пятницы, а то и до субботы. Ладно, не вопрос, приготовлю еще, продукты есть. Я еще тот хомяк, и запасы провизии у меня ого-го! Супчик, кстати, оба-два хвалили в голос и очень радовались, что есть добавка. Ну да. Как раз им и хватило впритык. Вот же смешные и славные! Почему-то сразу вспомнилось, как Винни-Пух застрял в норе после посиделок у Кролика. Но у меня дверь широкая, проблем на выходе не возникло, хе-хе!
Когда парни ушли, я в самом хорошем расположении духа решила помыть посуду и заняться готовкой, но… Мои планы на корню зарубил звонок мамы:
- Вероничка, привет! У нас такое горе, такое горе… Гришу в школе на второй год оставляют. Он с математичкой поссорился, она ему двойки и по алгебре, и по геометрии влепила. Что делать – ума не приложу. Господи, как же мне плохо-то… - в трубке послышались мамины рыдания.
Соответственно, уже через десять минут я сидела в такси и ехала домой. Вернее, в свой бывший дом. То, что он когда-нибудь вновь станет моим, я не предполагала даже в самых страшных снах. Слишком многое там произошло такого, что мне хотелось забыть раз и навсегда. Поэтому, еще когда я уходила к Петру, я решила сама для себя: мой дом – там, где я нахожусь, и где мне хорошо. Так что, если исходить из этого критерия, мой первый настоящий дом – это моя съемная квартира, где я сейчас живу. На хате Петра я не чувствовала себя в безопасности. В нашу комнату постоянно заваливались то Элеонора Ильинична, то Олежка, мои вещи перетряхивались свекровью по три раза на неделе… Ох, лучше не вспоминать. А то аж клыки начинают отрастать и ядом капать.
Как я и ожидала, мамины слезы были временным явлением, вроде тучки набежавшей на солнце. Меня она встречала уже с широкой радушной улыбкой и кучей домашних пирожков с мясом, капустой, рисом и картошкой. Хотя проблема, увы, надуманной не была. Братца действительно хотели показательно наказать, чтоб другим неповадно было. Мало того, что он совершенно не врубался в оба предмета и даже палец о палец не ударил, чтобы в них разобраться, так еще и целенаправленно вредил и издевался над математичкой. Видимо, в его искаженной логике это должно было дать ему некое преимущество перед другими учениками. Вышло, разумеется, совершенно наоборот. Последней каплей стало то, что он, отважно покурив на заднем крыльце, дохнул сигаретным дымом прямо в лицо учительнице, когда столкнулся с ней в коридоре. И та закусила удила.
Терпеливая барышня. Считай, целый год его как-то выносила, только в мае пошла на радикальные меры. Я бы такого мелкого говнюка давно бы с землей сравняла. Но как донести это до мамы? У нее же вечно: дитятку обижают! А то, что сам ребенок к этой обиде руку приложил, это дело десятое.
- Его ж пока не на второй год, а только на осень оставляют? Вот и замечательно. Берите репетиторов, стойте над душой. И пока все задачи из учебника сам не прорешает, никакого отдыха. Чтоб раз и навсегда запомнил, что личные хотелки тут на втором месте.
- Когда ты с нами была, такого не случалось, - мама с надеждой посмотрела на меня. – Может, посидишь с Гришей? Если не хочешь к нам совсем возвращаться, я понимаю. Но хотя бы с братом позаниматься, как раньше? Он же тебя слушается, ты как-то умеешь всё понятно для него объяснять. Не то, что эти учителя. Все-таки родная кровь…
Я словно с разбега ударилась лбом об бетонную стену. Забей на свои вечера и выходные, на свой отпуск тоже забей только потому, что брат решил показать свой козлиный норов не там, где стоило.
- Вообще-то у него отец есть. Пусть и сидит с ним. Игнат же, помнится, бахвалился, что в школе все задачи с лету решал? Пусть проявит свой математический и педагогический талант в полном объеме!
Если я не улыбаюсь. Часть 34