В предыдущей публикации я рассказал о том, как декабрьской ночью 1991 года в ущелье Фархар знаменитый командир моджахедов приехал на встречу с первым за всю войну «шурави».
Британцы сдержанно представили меня:
- Это тот человек, который уполномочен вести переговоры о судьбе военнопленных. Ему можно доверять, он наш друг. Он старается писать правду об афганской войне.
Масуд протянул мне руку:
- Салам алейкум.
У него вытянутое темное лицо с высоким морщинистым лбом, выразительными карими глазами и крупным орлиным носом. Да, про такое лицо у нас говорят – «иконописное». Смоляные усы и борода. На нем зеленые военные штаны, белая рубаха с простенькой жилеткой, на ногах высокие ботинки на шнуровке. На плечи накинут традиционный платок. Суконная шапка-паколь надета как-то легкомысленно набекрень. И вообще, в облике «льва Панджшера» нет ничего монументального, свидетельствующего о его грандиозных заслугах и обладании колоссальной властью.
Дальше происходит и вовсе невероятное. Мы усаживаемся в кружок на соломенную циновку в комнате с растопленной печкой-буржуйкой, я только собираюсь открыть рот, чтобы произнести заранее заготовленные слова, но Масуд опережает меня:
- Не будет ли наш гость так любезен удовлетворить мое любопытство относительно ситуации в Советском Союзе?
Я смотрю на его секретаря-переводчика доктора Абдуллу (сегодня он второй человек в Афганистане): может, он не так перевел? Но, нет, все верно: большой начальник и вправду хочет не изрекать, а слушать.
Он обрушивает на меня лавину вопросов. Удержит ли власть Горбачев? Кто такой Ельцин? Какие перспективы у Руцкого? В чем корни межнациональных конфликтов на территории СССР? Какой мне видится судьба Союза? Как наши власти относятся к исламу? Как мы будем строить свои отношения с Америкой? Что происходит в Таджикистане? Почему мы не использовали в Афганистане весь свой военно-стратегический потенциал? Он терзает меня несколько часов, а мои ответы записывает.
Вот такой была эта первая ночь в гостях у Масуда.
На следующий вечер повторилось примерно то же самое. Появившись со скромной охраной у нас дома, он приветливо поздоровался со мной, но затем переключился на британцев. Оказывается, они привезли с собой видеофильм о войне в Персидском заливе и журналы с описанием образцов западной военной техники. Масуд смотрел хронику, как подросток смотрит увлекательный боевик, и опять все записывал в свой блокнот. Потом несколько часов мучил Рори и Питера вопросами о новых видах вооружений, о тактике и стратегии войск, о подробностях боев в Заливе.
Впервые в жизни я видел перед собой крупного начальника, обладавшего неограниченной властью и при этом не утратившего умения слушать других, жадно впитывать информацию, не стесняться задавать вопросы. Ему было 38 лет, он находился на пике своей славы, уже весь мир знал о его подвигах, но, клянусь, этот человек совсем не выглядел монументом. Все в нем вызывало симпатию, от него будто исходил свет, и очень скоро я стал понимать, что Масуд – это не просто удачливый командир крупного вооруженного формирования, а выдающаяся личность. Такие люди рождаются для того, чтобы круто менять ход исторических процессов.
На третью ночь он согласился ответить на мои вопросы и обсудить судьбу военнопленных, которые были у него.
Вопросов у меня было много. Он отвечал обстоятельно, но с особым удовольствием и подробнее всего рассказывал о своей войне с советской армией.
Слушать его было нелегко. В своих откровениях он был беспощаден. Он говорил о том, что создал агентурную сеть, которой накрыл все значительные структуры противника, его агенты были даже среди офицеров.
- И среди генералов тоже, - бесстрастно уточнял он. Мое лицо вытягивалось.
- Наши люди были повсюду - в окружении Кармаля и Наджибуллы, в аппарате советников, в штабах и даже в посольствах. Некоторые из них работали за деньги, другие - потому, что втайне симпатизировали нам.
- А в советском посольстве?
- Там тоже кое-кто помогал нам.
Конечно, я мог бы заподозрить Масуда в бахвальстве, если бы к тому времени не знал о том, что лет пять назад нашей контрразведкой была раскрыта его сеть, действовавшая… в разведуправлении афганского генштаба. А возглавлял ее сам начальник разведки генерал Халиль. Позже один из высокопоставленных офицеров КГБ говорил мне о том, что работу по выявлению агентов Масуда среди советского офицерства кто-то сверху активно тормозил. «Там, видно, очень большие деньги замешаны, – высказал догадку мой собеседник. – Или камушки. И часть уплывает прямиком в Москву».
Вот почему Масуд был неуловим. Вот почему он заранее знал обо всех самых секретных деталях готовящихся против него операций.
Речь зашла о боях 84-го года, когда после годичного затишья 40-я армия решила окончательно поквитаться со своим главным врагом. Разработанный нашими генералами план предусматривал тотальное окружение Панджшерской долины, внезапные атаки со всех направлений и в итоге полный разгром враждебных формирований. Помня о печальных уроках прошлых лет, командование «ограниченного контингента» не посвящало в подробности операции даже высших кабульских руководителей. Никого!
Весна выдалась затяжной, перевалы спали под глубоким снегом, и улизнуть «духам» из Панджшера не было никакой возможности.
- Но все вышло как раз наоборот, - ровным и тихим голосом рассказывал Ахмад Шах Масуд.