Любые совпадения имен действующих лиц с реально существующими людьми случайны.
Оперативный сотрудник ОРО (оперативно-розыскного отделения) пограничной комендатуры старший лейтенант Никита Волков был в плохом настроении. Он страдал, осознавая всю глубину того морального падения, которое случилось с ним за полтора года службы на российско-монгольской границе. Он страдал от нереализованного потенциала, он страдал от мыслей, что служба среди грубых и пьющих офицеров, бандитов-срочников и вороватых местных чабанов-индейцев сделает из него, перспективного молодого опера, банального оскотинившегося алкоголика с больной печенью и нездоровым цветом лица. Короче, Никитос болел с похмелья. Сидя в своем кабинете и слушая перекрикивания дежурного по заставе с поваром, старлей нутром понимал, что так дальше продолжаться не может. Его бесило решительно все: карта за грязной шторкой на стене, облупившийся сейф дореволюционной постройки, мятые листки административных протоколов, стопкой собранные на углу покосившегося письменного стола и бескрайняя степь, раскинувшаяся за пыльным окном. Душе хотелось хотя бы маленькой, но надежды. За этими грустными размышлениями его и застал начальник заставы, сменившийся после ответственного.
- Волчара, ты чего такой больной и грустный. Сегодня же праздник, ты не забыл?
- Блин, Дэн, не нужно так громко и раскатисто. Какой праздник?
- ну, здрасьте, опер. У соседей сегодня 85 лет аймака (территориальная единица Монголии – что-то среднее между нашими «районом» и «областью»). Мы приглашены, ты не забыл? – Денис, известный также еще по училищному прозвищу, как Якорь, вытащил из кармана удостоверение пограничного уполномоченного и помахал им перед носом Волкова.
- Опять пить…
- Ну это по желанию. Но ты же не станешь обижать хозяев вечеринки? Баирсайхан неделю заготавливал спирт. Зарезал барана, лошадь, быка и верблюда. Не знаю, что там у них еще водится. Короче, поехали.
Монгольская застава стояла в 500 метрах напротив российской и представляла собой одноэтажное здание с несколькими хозяйственными постройками. Сказать, что пограничники двух государств были частыми гостями друг у друга, было бы несколько неправильно. Наши офицеры заглядывали к соседям в основном по вполне себе официальным поводам. Но начальник-монгол - сорокалетнний лейтенант Баирсайхан довольно регулярно заезжал на своем мотоцикле к русским друзьям, при этом постоянно предпринимая попытки что-нибудь ненужное прихватить или выпросить. Наши офицеры подозревали, что если бы мотоцикл монгольского начальника был оборудован коляской, то за пару лет Баирсайхан смог бы вывезти целиком всю российскую заставу.
Гостеприимство соседей оказалось на высоте. Жена одного из монгольских офицеров блистала кулинарным талантом и выкатила на стол практически всё немногочисленное разнообразие традиционной монгольской кухни. Тут были и позы, и манты, и хан, и вареная конина, и обжаренные в муке куски говяжьего сала, заменявшего десерт. Началось все с традиционного чаепития в юрте начальника заставы, разместившейся за основным зданием. Ох, уж этот соленый чай с молоком…
- Баир, а вы кардинально решили вопрос с обеспечением жильем офицеров. Красавчики. Каждому по юрте. Перевели к новому месту службы – прихватил жилье с собой. Никаких проблем, жена довольна, дети в тепле. – Якорь подцепил алюминиевой вилкой очередную пельмешку из тарелки с позами, и весело глянул на монгола.
- Ты понимаешь, Денис, в юрте все хорошо, кроме отсутствия водопровода и канализации, - Баирсайхан, закончивший в свое время военное училище в России, довольно неплохо говорил по-русски и очень ценил те блага цивилизации, с которыми он познакомился за годы учебы. Особенно его радовал теплый туалет в помещении, и при каждом своем посещении соседей он пользовался оказией, чтобы им воспользоваться.
Первый раз, забежав в туалет по малой нужде, Никита, только что прибывший на заставу, был слегка шокирован, встретив присевшего орлом монгола в форме. Тогда Баирсайхан, грустно посмотрев на него, вежливо представился и на чистом русском языке выразил надежду на дальнейшее плодотворное сотрудничество в сфере совместной охраны государственной границы. Даром, хоть руки не протягивал, осознавая некую неловкость ситуации. Именно тогда Волков заподозрил, что не все гладко в пограничной службе на отдаленном участке монгольской границы.
Русские офицеры уже несколько часов наслаждались гостеприимством своего монгольского коллеги. Было по-степному уютно, в ржавой закопченной буржуйке, установленной по центру юрты, весело потрескивал кизяк, а добрый хозяин то и дело цокотал по-монгольски на жену, требуя выставить на стол очередную бутылку водки.
Якорь неуверенно привстал с насиженной бараньей шкуры: - пойду до машины дойду, свяжусь с заставой, чтоб не волновались.
Никита посмотрел на него с подозрением: - как ты будешь связываться, если я на радиостанции сижу. Я тоже поссать хочу, айда, покурим заодно.
Баирсайхан вежливо присоединился к гостям. Уже стоя втроем на улице, они вместе задумчиво смотрели в усыпанное крупными звездами бескрайнее монгольское небо.
- вы знаете друзья, - нарушил молчание Никита, - а ведь сотни лет назад под этим небом в такой же юрте юный Чингиз-Хан обдумывал планы завоевания мира…
- О, мои предки воевали в войске Чингиз-Хана – отозвался Баирсайхан.
- Брешешь! – хором возмутились русские.
- Могу доказать. Пойдемте в юрту.
Уже внутри, монгол, загнувшись в три погибели разгреб какие-то цветастые шмотки и, кряхтя, потянул на себя красиво оформленный тонкой резьбой крашенный деревянный сундук. Долго копавшись в нем, под удивленным взглядом жены, он наконец извлек на свет то, что хотел продемонстрировать друзьям. В руке Баирсайхана оказалась серебряная пиала, вся покрытая витиеватыми узорами и орнаментом.
- Вот, это передается в моей семье от отца к сыну. Это доля от добычи в походе.
Пиалушка была в самом деле древней, только древние могли с такой любовью и тщательностью, с таким мастерством украсить благородный потемневший за века металл.
- Да, красота, - согласились русские офицеры, - сейчас уже так не делают. А ты нам все в пластиковые стаканы наливаешь.
Волков, с трепетом осознавая, что держит в руках частичку многовековой истории монгольского народа, подставил пиалу старшему брату Баирсайхана, тоже прибывшему в гости по случаю праздника и назначенному по старшинству на разлив. И тут произошло непоправимое: старлей, споткнулся в полутьме о маленького ягненка, жившего в юрте на правах домашнего любимца, потеряв равновесие, неудачно попытался его восстановить и в падении уперся ладонью свободной руки в раскаленную буржуйку… В юрте весело и свежо запахло жареным мясом, а присутствующие в немом недоумении уставились на Волкова. Буржуйка от толчка покосилась, печная труба, уходящая в небо через отверстие в крыше юрты, выскочила из печки и повалилась на пол, едва не задев остолбеневшую жену Баирсайхана. Юрта вздрогнула, как при землетрясении.
- Никитос, ты что творишь? – Денис выбежал вслед за другом на улицу, где старлей, оглашая окрестности отборным матом, метался в поисках чего-то подходящего для временного обезболевания обожженной руки. За ними в панике из юрты посыпались монголы. Прижимая к груди придавленного ягненка, старший брат Баирсайхана, о чем-то быстро и восторженно говорил, глядя с восхищением на Волкова.
Баирсайхан решительно остановил вопившего от боли Никиту: -дай гляну.
Денис включил фары стоявшего рядом уазика. Картина была неприятной, ожог был довольно сильный, кожа на ладони обуглилась и скукожилась.
Мдя… - Якорь задумчиво почесал небритую щеку. - Надо в больничку.
- Поехали, тут недалеко, в Улангоме живет мой дядя, он ветеринар. – Баирсайхан принимал решения быстро, чем вызвал определенную симпатию у Волкова.
Через несколько минут они уже тряслись по степи в направлении зарева монгольского поселка. Руль доверили Баирсайхану, как местному следопыту. Помимо их троих в УАЗик втиснулся старший брат монгольского офицера, жена и двое старших сыновей. Трястись пришлось долго, потому что, «недалеко» по местным меркам оказалось на поверку сорока километрами пути по ухабистой степной дороге.
В Улангоме было хорошо. Поселок представлял собой центр аймака и народные гулянья оказались в самом разгаре. Мимо машины, обгоняя ее пронесся какой-то юный всадник, выкрикивая что-то наскаку. Многочисленные прохожие с любопытством оборачивались на русский «джип», а когда автомашина остановилась возле одноэтажного домика местного ветеринара и по совместительству фельдшера, у ворот собралась целая толпа сочувствующих граждан, настороженно перешептывающихся по поводу прибытия делегации людей в форме. Встречать гостей вышел сам хозяин. Степенно обняв родственников, он несколько минут обсуждал с ними напряженную обстановку на границе, погоду, поголовье скота, после чего потрепав по загривкам старших сыновей Баирсайхана, поманил Волкова за собой внутрь. Как оказалось, ветеринар был потомственным самоучкой, в России не учился и потому Баирсайхан выступил в роли переводчика.
- он говорит, что ничего страшного. Надо смазать ожог гусиным жиром, потом этот жир оставить на ладони и наложить сверху повязку. Через пару недель все заживет.
Так и сделали, после чего, дядя пригласил всех к столу. Распив предложенную хозяином поллитру, гости засобирались домой. Но тут старший брат Баирсайхана вытащил из кармана толстого стеганого халата злополучную пиалу, плеснул в нее водки и упал на колено. После чего, в лучших традициях горлового исполнения народных песен, он затянул что-то агрессивно-боевое, то и дело вскидывая руку с пиалой в сторону Волкова.
Баирсайхан, улыбаясь, сообщил русским офицерам, что брат выражает восхищение пострадавшим батыром, повествуя о том, как он одним ударом могучей руки заставил подпрыгнуть юрту и напугал всех ее жильцов, включая половозрелых мужчин. Сила русского подобна мощи самой земли, которая словно под копытами многочисленной монгольской конницы, дрожала в ожидании других подвигов замечательных русских воинов…
Якорь, восторженно зааплодировал.
Баирсайхан, дождавшись последнего куплета, исполняемой старшим братом песни, повернулся к Волкову: - Никита, ты должен тоже спеть что-нибудь в ответ: не ответить на песню, которую посвятил тебе монгольский мужчина – это значит, оскорбить его талант. А он очень ранимый, он любит петь и умеет. Творческая личность.
Старлей растерянно переглянулся с Денисом. Якорь вдруг улыбнулся: - а что, давай.
Через минуту они вдвоем вытягивали «Ой мороз, мороз»… Баирсайхан что-то шепотом переводил старшему брату и остальным родственникам.
«Моего коня, белогривого… у меня жена, ох ревнивая» - прозвучали финальные слова той части песни, которую помнили русские офицеры.
- Ты чего там ему напереводил? – отдышавшись, поинтересовался Якорь у своего монгольского коллеги.
- Я ему сказал, что в песне вы выражаете восхищение уровнем гостеприимства, оказанного вам монгольскими друзьями и благодарите их за квалифицированную медицинскую помощь, своевременно оказанную пострадавшему батыру. Монгольские друзья очень довольны, им понравилась песня. Можете еще раз повторить?
Пришлось повторить. Теперь уже аплодировали монголы, включая тех любопытных, которые собрались у открытых окон дома ветеринара.
Как доехали до заставы, Никита помнил плохо. Только однажды, очнувшись, он с удивлением увидел, что за рулем УАЗика сидит жена Баирсайхана. Все остальные спали.
Если вам понравился рассказ, традиционно прошу поставить лайк и подписаться на канал.