…Фесся молча слушала её, изредка качая головой.
— И что, так и не нашла? — спросила она, когда Рыска умолкла.
— Нет, — сухо уронила путница, — даже не представляю себе, где он.
— Кошмар какой… А точно жив?
— Точно жив…
Женщина снова покачала головой, подумала и спросила:
— А Жар что говорил? Он ведь, похоже, последним его видел?
Рыска вздохнула, пожала плечами:
— Говорил, что до берега лодку довёл, а тут и враги навалились: помощь к ним подоспела. Пришлось сражаться, хоть и недолго. Видел, как Альк кровь под носом вытер и мечи выхватил, а потом из виду его потерял… А больше и не видел его никто и никогда, хотя долго искали: и он, и господин Хаскиль, и другие… Но так никого и не нашли. Я тоже на острове том побывала, как только выздоровела, пыталась искать… Да без толку всё. Отчаялась я давно…
Они ещё помолчали. Потом Фесся, рассудив, что пора менять тему, улыбнулась.
— Никогда б не подумала о тебе такого, — проговорила она.
— Какого?
— Чтобы ты — и с саврянином?..
— Ещё и с крысой… — невесело улыбнулась в ответ Рыска. — А вот вышло так. Что поделаешь, любовь по национальному признаку не делится… — путница помолчала немного и заговорила уже совсем о другом: — Я вот что хотела спросить: можно ли у тебя пожить немного? Пару-тройку дней. Я заплачу, не сомневайся, — пообещала Рыска, на что весчанка лишь отмахнулась. — Хотелось бы могилу мамы посетить. Проводишь меня на жальник? Я давно не была, уж и не помню, что и где там…
— Конечно, — пообещала Фесся, — И провожу, и живи, сколько хочешь — нам с Рысей только веселей. Завтра аккурат с утра и сходим. К вечеру баньку истоплю… А пока, давай укладываться.
***
Поутру Фесся поднялась пораньше и ещё до того, как Рыска проснулась, напекла творожников — помянуть Рыскину мать. Путница прямо своё хуторское детство вспомнила, когда она слезла с печи и увидела хлопочущую у стола подругу!
А потом… долго молча стояла над могилой матери и понимала: ей не больно, не жаль, не хочется плакать… Ей всё равно. ВСЁ РАВНО. Она плохая дочь, но их с матерью дороги разошлись слишком давно, чтобы об этом так уж грустить. Если бы умер кто-то из родителей Алька, она и то горевала бы намного больше… И, видимо, за это Хольга и наказала: нельзя так относиться к матери, какой бы она ни была. А ведь можно было за столько лет хотя бы раз её навестить!.. Но, разъезжая по всему тсарствию, она умышленно обходила стороной Приболотье — сама не зная, почему.
— А отчим где похоронен? — спросила Рыска Фессю, накануне рассказавшую о том, что Колай утонул за год до того, как умерла мама.
— Да вот же, рядом, — кивнула та на соседний холмик.
Рыска молча положила творожник и туда.
— А брат где живёт? — спросила путница, уже накидывая капюшон и разворачиваясь, чтобы идти назад.
— Ох, нигде не живёт, Рысонька, нигде… — горестно вздохнула Фесся.
— Как это?.. — похолодела путница, хотя дар тут же заботливо всё подсказал.
— В самом начале войны забрали. Нет его давно… — произнесла весчанка, не глядя на подругу. — Подожди, Рысь, ты куда?
…В старом покосившемся доме, где много лет назад она появилась на свет, ничего не изменилось: страшно подумать — даже занавеска на окне была всё та же, напрочь вылинявшая и ветхая, но ещё кое-как держащаяся.
И никто в этом доме не жил… никто. Дверь моталась на одной петле, и скрип её разносился на всю округу — печальный, въедливый, угрюмый, пробирающий насквозь, словно волчий вой.
Переступив порог, Рыска на миг замерла, а потом и вовсе упала на колени и долго, в голос рыдала. Никто не мог этого услышать: надрывный скрип заглушал все звуки.
А ведь она не плакала столько лет…
***
В дом Фесси Рыска вернулась только с наступлением темноты: хозяйка уже беспокоиться начала, искать её собиралась. По лицу было видно, что плакала, да ещё как, но понятливая весчанка ни слова не стала об этом спрашивать: захочет — сама всё расскажет, а она, Фесся, напрасным любопытством не страдает.
Однако от бани Рыска отказываться не стала — как и от застолья после оной. А потом и рассказала, и поревела… и напилась, да так, что не помнила даже, как на печку спать влезла.
…Перед самым рассветом кто-то тихо постучался в дверь, и Фесся, спавшая рядом с Рыской на печи, пробормотала:
— И кого там Саший принёс в такую рань?
Однако, с печи хозяйка слезла и, накинув тулуп поверх ночной рубахи, выскочила в сени.
Рыска, конечно, привыкла спать чутко, но глаз открывать не стала: не за чем было, но ей вполне было слышно, что к Фессе пришла какая-то женщина и о чем-то её просит.
— Ох ты, горе луковое, — вздохнула весчанка, возвратившись в дом. Постояла, повздыхала и заглянула таки на печку.
— Рыся, — позвала она, — проснись, пожалуйста!
— М-м-м? — не открывая глаз, отозвалась та.
— Тут… это… Помощь твоя нужна. Только у них денег нет…
Рыска со вздохом открыла глаза. Деньги с весчан она давно не брала. А вот голова у неё после вчерашнего просто раскалывалась.
— А может хоть до обеда подождут? — с надеждой спросила она.
— Да нет… не могут… Горе там. Человек помирает, — выдала Фесся.
Путница тихо застонала.
— Скажи: сейчас иду. Через щепку.
Фесся выглянула снова в сени, а Рыска с трудом начала подниматься, ругая себя на все корки. Вот старая дура! Это надо ж было так напиться!.. А потом даже рассмеялась: уже и до «старой» дожила!
— Далеко идти-то? — спросила она у Фесси, одеваясь.
— Да нет. Через три дома от меня они живут, в сторону леса. Проводить? — предложила подруга.
— Сама найду, — отмахнулась Рыска, зачёрпывая ковшом воду из стоящей на лавке кадки. — А кто там?
— Да мужик… Бывший тсец, что ли… Про него мало кто что-нибудь знает. Они с Мейкой всего два года, как перебрались сюда. До этого в городе жили, а потом он болеть сильно да часто стал и работать толком не смог. Пришлось им тогда в веску переехать: на земле ведь прокормиться легче. С тех пор и живут тут.
— Понятно. А чем он болеет? — риторически спросила Рыска, ставя на стол пустой ковшик и присаживаясь на лавку, чтобы натянуть сапоги.
— Ясное дело, чем: израненый весь. Да впридачу без памяти. Мейка рассказывала, что после войны его нашла. Спрашивала его: кто он, откуда? А он и не помнит… Всё, что до войны было — напрочь забыл! Даже имя своё.
— Понятно, — повторила путница. Затем накинула плащ, затянула пояс, свистнула. В ту же щепку из-под печки выскочил крыс, нагло, прямо на глазах у кошки, прошествовал через всю кухню и взбежал по ноге своей хозяйки.
— Как, говоришь, женщину зовут? — переспросила Рыска, перекидывая через плечо ремень сумки и поворачивась к двери.
— Мейка… Саломея, — поправилась Фесся.
— Саврянка, что ли? — уточнила путница.
— Да вроде нет… А там, кто её знает? Глаза зелёные, как у тебя. Да, и говорит по-нашему плохо, непонятно. А он так точно саврянин, — словно сама себе кивнула Фесся, — правда, старый совсем. Я сразу и не поняла, думала — седой просто…
— Ладно, — вздохнула Рыска, — пойду я, — и вышла за порог, прикрыв за собой дверь. Ничего удивительного для себя она не услышала: ну, савряне, и что? После объединения тсарствия люди стали терпимее относиться друг к другу, а война и вовсе побратала две нации, так что жили теперь и белокосые в Ринтаре, и ринтарцы в Саврии. Таких и понятий-то не стало: Саврия, Ринтар. Молодежь возраста Рыскиного сына и вовсе так не выражается. Лишь только те, кто постарше помнит об этом, а лет через двадцать-тридцать и вовсе забудется…
Рыска вышла на крыльцо.
Близился рассвет. Прошедшей ночью, видимо, бушевала метель, и дорожку через двор просто заровняло — и не видно, что она тут есть, только следы приходившей женщины пропечатались дорожкой. Да, всё же знатные в этом году снега! Давненько таких не было. А мороз снова небольшой, хотя и крепче, чем накануне.
Рыска прошла через двор, с трудом открыла калитку, огляделась, увидела нужный дом, — тот, в котором светилось окно, и направилась туда. Цепочка следов вела к нему же. О том, откуда в этом доме узнали о заезжей путнице, Рыска, разумеется, догадалась: сплетни по веске разлетаются быстро, этому не стоит удивляться.
Чем ближе она подходила к этому дому, тем сильнее её туда тянуло, и при этом было дико страшно, почти так же, как тогда, перед наводнением!.. Однако, не обращая внимания на два разнонаправленных предчувствия, она всё шла и шла вперёд по глубокому снегу, и дорога казалась бесконечной.
В дом она буквально ввалилась без стука, и на скрип открывающейся двери из-за печи моментально выскочила… нет, не женщина: худенькая девица лет двадцати с небольшим.
У девушки были чёрные волосы, заплетённые в две косы и светлые глаза.
— Ты Саломея? — с порога, не здороваясь, по-ринтарски спросила Рыска.
— Да, госпожа путница, — ответили ей с сильным саврянским акцентом.
— Где больной? — нахмурившись и уже по-саврянски задала Рыска следующий вопрос.
Девица удивлённо дёрнула бровями.
— Здесь, госпожа, идите за мной, — показала она и посторонилась, пропуская путницу в запечный закуток. — Я к печке поближе положила, а то его знобит…
— Да уж, молодец! — с издёвкой произнесла Рыска, сбрасывая плащ и швыряя его на лавку. — Натопила сдуру, а жарища-то ещё хуже холода. Воду ставь на огонь, быстро, — скомандовала она, — дверь приоткрой, пусть подвыветрится, а то дышать нечем… Опа, а ты у нас кто? — от неожиданности спросила она по-ринтарски светленького мальчишку, свесившего с печи любопытную голову.
— Я? Стефан, госпожа путница, — важно и бесстрашно ответил мальчик на том же языке, но без тени акцента. — А Вы вылечите моего папу?
— Я постараюсь, — с ухмылкой кивнула Рыска, — только ты спрячься обратно и мне не мешай! — велела она.
— Понял, — и он тут же исчез за занавеской.
Сердце путницы бешено забилось: мальчик вдруг напомнил ей её собственных детей. Надо бы ему хоть подарить что-нибудь потом, эх…
Зайдя за занавеску, отгораживающую закуток от горницы, Рыска взглянула на больного и сердце её вообще на миг остановилось…
— Лампу неси. Или хоть лучину, тут же темно! — как-то хрипло крикнула она хозяйке дома. Смутное подозрение шевельнулось у неё, но было слишком темно, чтобы его подтвердить или опровергнуть...
Испуганная девушка мгновенно возникла за её спиной, держа в руке зажжённую свечу.
— Сядь в изголовье, — велела Саломее Рыска, — одеяло откинь...
А дальнейшее просто неосознанно вырвалось у неё, ибо она давно уже не поминала Пресветлую божиню:
— О, Хольга…
Читать роман с начала ====== >>>>>>>>>>
>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>
Другое альтернативное продолжение дилогии "Год крысы" Ольги Громыко - фанфикшн-роман Неторная дорога