Альк подошёл ближе к трупу Витторы, присмотрелся, разочарованно вздохнул и посмотрел на Рыску.
— Я тебе где сказал быть? — глухо спросил он.
Она лишь пожала плечами.
Разницы в том, где она встретит этот миг для неё не было. Но и тсарицы-видуньи теперь тоже — НЕ БЫЛО!
— И что было бы, если б я послушалась? И учитель ведь говорил… — со вздохом ответила путница мужу.
Они всего лишь щепку друг на друга смотрели, — больше времени не нашлось, потому что воины из охранения тсарицы-видуньи хоть и поздно, но опомнились и схватились за оружие. И хотя было их не так уж много, на четверых вполне хватало. И не смотря на то, что в море, на горизонте уже видны были корабли Савринтарского тсарствия и Иргемаджина — даже раньше, чем Альк расчитывал, продержаться до их прихода вряд ли стоило надеяться. Хотя, как знать, конечно…
— Дай мне меч! — рявкнул Альк, и Рыска с готовностью швырнула ему один из своих клинков, который был легко пойман. А она в который раз вскользь подумала, что всё в жизни не случайно: реши она когда-то обучаться бою одним клинком, и кто-то из них сейчас остался бы без оружия! Эта мысль её воодушевила, и путница, выхватила второй свой клинок, намереваясь вступить в бой и как можно дороже продать свою жизнь наступающим врагам, как вдруг обратила внимание на мальчика, устремившегося бегом вверх по склону. Сердце путницы сжалось от боли.
Нет, не стоило убивать Виттору на глазах у ребёнка… Но жизнь не дала в данном случае никакого выбора!
…Несколько щепок всё же было у неё в запасе, и Рыска в три прыжка настигла ребёнка, развернула его к себе и… увидела в жёлто-зелёных глазах море боли, горя, разочарования. Он сердито дёрнулся, сбросив её руку.
— Ты убила мою маму! — выплюнул он с недетской злостью.
— А иначе она убила бы тебя, — возразила путница.
— Она бы не убила! Немножко порезала бы — и всё Так нужно для дела! — мальчик рывком расстегнул воротник и показал небольшой белёсый шрам на своей шее. — Она уже так делала, — объяснил он, опустив глаза, и у Рыски чуть колени от ужаса не подогнулись: ТАКОЕ никогда в жизни не смогло бы уложиться у неё в голове!
А мальчик продолжал смотреть на путницу в упор, требуя объяснить, как ему жить дальше. Рыска покачала головой: всё правильно, Виттора была кровавой убийцей, сумасшедшей, кем угодно — и при этом была его матерью.
— Теперь у меня никого нет! — едва ли не плача, выдавил незнакомый ребёнок с глазами Рыскиного сына, и сделать теперь она могла только лишь одно.
— У тебя есть… — прошептала она.
— Да? И кто же? — всхлипнул Делл, глядя мимо неё, на набирающую обороты битву. Рыска тоже оглянулась. Ей уже полагалось быть там, но бросить сейчас мальчика одного?..
— У тебя есть я, — соврала она, — ты мой сын. А Виттора… она просто давно украла тебя у меня.
— Зачем?! — зло спросил Делл, совершенно не поверив ей.
Слишком он был взрослый, слишком умный… Наверное и скорее всего, тоже видун. Но ведь и ребёнок всё же!.. А детям свойственно верить в хорошее, не проверяя слова взрослых.
И, наверное поэтому, Рыска произнесла далее.
— Чтобы я искала тебя, чтобы приехала сюда и чтобы убить меня.
В глазах мальчика мелькнула тень сомнения.
— Поверь, — продолжала Рыска, — родная мать не стала бы резать своего сына.
В обращённых к ней глазах появился живой огонёк надежды.
— Иди и прячься, — кивнув, велела она мальчику. — Я потом тебя найду.
Она сделала несколько шагов вниз по склону, на ходу поднимая меч, но тут Делл окликнул её.
— Госпожа…
Рыска обернулась.
— Их очень много. Вы тоже можете погибнуть!
— Я знаю, — улыбнулась путница: с этим она давно смирилась. — Тогда поезжай со своим отцом.
— Это он? — мальчик показал пальцем на высокого белокосого мужчину в чёрном плаще, вокруг которого, создавая иллюзию сверкающих сфер, порхали мечи — снова два, как и положено, а враги один за другим падали к его ногам.
— Да, — кивнула Рыска. Снова качнулась в сторону, порываясь уйти… Но вместо этого на миг обняла ребёнка, закрыв собой от холода, от ветра, от зла, от бед, — всё же не война и вечная дорога, а материнство всегда было её истинным предназначением! — Если я умру, поезжай с ним, — повторила она, — и… постарайся простить меня.
Сорвавшись с места, она устремилась на помощь своим. Мало нас, очень мало, мелькнула мысль, всего четверо… А врагов… Кто их считал? Но неизмеримо больше.
Но ей было нестрашно, — наверное, от того, что Альк был с ней: ведь он, как всегда, всё сможет!
…Путница пронзила мечом одного, полоснула по горлу второго, добыла себе второй клинок, пробилась к своим… Некогда смотреть что и как — надо сражаться.
И это оказалось неожиданно просто — даже не чувствуя дара, наверное, потому что сражаться было за что: за свою землю, за своих близких, за детей — в том числе, и за того, что почти поверил ей и теперь ждёт где-то, затаившись в скалах… И, конечно, за него, за человека, которого любила всю жизнь и к которому всю жизнь шла.
И так странно: когда точно знаешь, что погибнешь, уже не страшно. Совсем не страшно…
И отчего-то ни капельки не удивительно было, когда из-за скалы вдруг показался этот человек…
Вероятно, его причины для мести были тоже веские, — о да, ему было, за что ненавидеть Алька Хаскиля! Ведь изначально именно Альк, а не его племянник, был лучшим адептом, ему, а не Райлезу, пророчили великое будущее и путником в итоге стал тоже Альк, а не сын сестры Берека.
Но главное заключалось не в этом и даже не в смерти Райлеза: на наглого, зарвавшегося, неблагодарного щенка Береку было, откровенно говоря, наплевать, — более того, путник даже считал, что всё вышло по справедливости, что мальчишка получил по заслугам, а путником стал достойнейший.
Однако события, произошедшие после гибели племянника в семье самого путника повергли его в уныние и озлобили. В тот же год, когда Райлез не вернулся из пещер и стал кормом для крыс, умерли сразу двое: любимая сестра и тётушка Берека, те, что приходились спятившему парню матерью и бабушкой. Их убила тоска.
И хотя виноват во всём был именно Райлез, спроса с него уж точно быть не могло, а потому вся порождённая горем ненависть обратилась на Алька и на саму Пристань, в последствие так и не отринувшую дерзкого саврянина и давшую ему второй шанс.
Виттора встретилась Береку на следующий же год после печальных событий: поступила учиться в Пристань, сразу приглянулась ему, да в придачу ответила немолодому путнику взаимностью! Она была прекрасна: одновременно талантлива и красива, умна и амбициозна, молода и серьёзна. С ней путник почти забыл о своём горе…
До тех самых пор, пока она, неоднократно говорившая Береку о любви, не родила ребёнка — опять же, от Хаскиля! — и нагло не призналась в этом своему неюному любовнику.
Берек разумеется был в ярости, да вот только расплеваться с Витторой было не так-то просто: её влияние на людей, подобное гипнозу, не дало ему этого сделать, — он был нужен ей как боец и соратник, тсарица-видунья не собиралась его отпускать! И Берек против собственной воли остался при ней, возненавидев при этом и её, и Алька — ещё сильнее. Но теперь, находясь поблизости от тсарицы-видуньи, слыша и видя, как она лелеет мечту заполучить Хаскиля в мужья, Берек преследовал свою цель: ему хотелось увидеть ненавистного врага мёртвым. Он даже считал эту цель высокой и богоугодной: ведь несправедливо же получалось, что белокосый получил от жизни так много, что к его ногам штабелям падают самые красивые женщины, что он достиг исполнения мечты, что любит и любим, что жив и продолжает свой род!.. И вот теперь до достижения этой цели Береку оставался всего один шаг: именно здесь, на острове под Дланью Сашия всё и должно было получиться!
«Вот сейчас, — думал выживший из ума путник, уже представляя Алька падающим на землю и захлебывающимся собственной кровью, — сейчас… Никто и ничто тебе не поможет! Дара здесь нет и честного поединка — тоже. Ты уже покойник, белокосый!..»
Раздался щелчок. Арбалетный болт сорвался в полёт… и не достиг положенной цели.
Берек сплюнул на землю, помянув Сашия.
Алька не мог спасти дар — дара в самом деле не было… Не мог спасти и опыт закалённого бойца: слишком много было врагов, Альк просто не мог увидеть за ними подлого предателя!.. И всё же кое-что его спасло: его единственная любовь.
…Альк не видел сорвавший в полёт болт, а вот Рыска и увидела, и поняла намерения стрелявшего — и в ту же щепку подалась чуть влево, закрыв своего любимого собой. Она не поступила бы иначе.
А потому и рухнула на камни, как и Виттора за лучину до этого, обагрив своей кровью припорошивший их снег…
Практически в следующую же щепку в лоб стрелку вонзился меч саврянина. А остальные враги в ужасе дрогнули, взглянув на Алька! Многие не то, что расхотели продолжат бой, а вообще предпочли поскорее убежать как можно дальше — да и не за что уже было им сражаться…
Глаза у белокосого стали совсем безумными, он зашипел, словно крыса и, ощетинившись клинками, ринулся на врагов. Жар, уже видевший Алька таким и помнивший, чем это закончилось, мог теперь лишь посочувствовать врагам, — да и многие сами уже всё поняли, по большинству бросившись наутёк.
Воинство, намного превышающее крохотный отряд количественно, вдруг дрогнуло и отступило, неся огромные потери. Альк разил направо и налево, и каждый удар был смертоносным. Приспешники покойной самодержицы сочли за благо поскорее прыгать в лодки, да хоть и в море, — куда угодно, лишь бы подальше от обезумевшего саврянина.
Жар обернулся и увидел Марину, одной рукой дотронувшуюся до Рыскиной шеи, а другой зажимающую рану на собственном плече. Бывший вор и сам был ранен, но даже как-то не подумал об этом… Потому что чернокосая путница лежала на земле, раскинув руки, и невидящим взглядом смотрела в яркую голубизну зимнего неба. Её сцепленные друг с другом косы переплетающимися змеями расстилались по земле. Из правого уголка рта стекала струйка крови… А в левом боку торчало оперение тяжёлой четырёхгранной стрелы… Ледяной ветер продолжал завывать в скалах. Отчаянные крики чаек были подобны плачу.
— Умерла? — спросил Жар чрезвычайно спокойно.
— Не пойму… Но похоже, да… — уронила иргемаджинка, с тоской глядя в глаза бывшего вора.
Всё вокруг наполнялось другими звуками: из-за скал показался небольшой отряд под Савринтарским флагом — кто-то из соратников причалил раньше. Пришлось Жару и Марине поднять вверх руки, доказывая, что они не враги…, но этого Жар почти не запомнил. Его с головой поглотило горе.
— Где он? — спросил взявшийся откуда-то господин Хаскиль, и Жар махнул рукой в сторону причала, не в силах оторвать взгляд от Рыски… А потом… кто-то грубо оттолкнул его в сторону, и Жар чуть было не упал на камни… и увидел Алька.
Альк лишь на миг остановился возле Рыски, а потом поднял свою жену с земли и тут же развернулся с ней в обратную сторону, к причалу. Стоять и смотреть на неё он не собирался: достаточно насмотрелся в снах, где всё было точно так же! Сейчас нужно было действовать.
Конечно, без дара он не мог понять, есть ли шанс на её спасение или нет, но… одно соображение у него всё же имелось.
Жар, пытаясь понять, что происходит и куда это Альк так торопится, шёл за ним по пятам — как и ничего не понимающая Марина. А потом и господин Хаскиль присоединился к этому шествию.
— Ты… куда? — захлёбываясь морозным воздухом, спросил Жар.
— В море. Нужно уйти из-под Длани. — ответил белокосый.
— Зачем?
— Думаю, она жива… Я попытаюсь спасти. — Голос саврянина был совсем бесцветным.
— Откуда ты знаешь? — спросил его уже отец.
— Потому что пока что сам не тронулся умом, — произнёс он, хотя никто из присутствующих и не мог понять, о чём он. — Хотя, Длань эта… Мало ли… Но может, не ошибаюсь и успею.
— И что ты собираешься делать? — вклинилась Марина.
Как и остальные, она еле успевала за Альком, спешащим к причалу, но старалась не отставать.
— Попробую её вытащить, — спокойно проговорил Альк.
Все трое, один из которых знал Алька с рождения, другой прошёл с ним бок о бок трудный путь, а третья видевшая его при смерти, знали этот его голос. Все помнили: так он говорил, когда дело было практически безнадёжным.
Безнадёжно-спокойный голос. Остановившийся, сосредоточенный взгляд. Ни одного лишнего движения. Пан или пропал.
— Ты… вы оба можете погибнуть, — с горечью напомнил господин Хаскиль. Где-то в глубине души сын, естественно, был для него дороже, чем невестка — как и для всех отцов и матерей на свете, но ему и в голову не пришло останавливать Алька: видел он уже однажды, что произошло, когда в прошлый раз он между ними встал, хватит… Теперь и правда, пусть лучше погибнут оба, чем кто-то один, потому что и для второго жизнь всё равно будет закончена.
— Значит, здесь нас и закопаешь, — горько усмехнулся Альк, на миг через плечо глянув на отца, — хотя, копать здесь негде: камни одни. Бросишь в море, да и всё… — на миг остановившись, он с жуткой улыбкой оглядел присутствующих.
В лодку, первую, что подвернулась ему, Альк спрыгнул легко, по-кошачьи, почти не пошатнув судёнышко. Продолжая прижимать к себе Рыску, не подающую признаков жизни, он обернулся к своим спутникам и критически осмотрел их.
— Мне нужен кто-то из вас… Вместо «свечи»… Иначе я вряд ли смогу… Я никого не неволю, но может быть, кто-то согласится?
От такого прямого заявления у каждого застыла в жилах кровь. Всем им в разное время довелось узнать, для чего путнику необходима «свеча», и все знали, что помочь Альку сейчас означало собственную верную смерть.
И в то же время отказать в такой просьбе отчего-то было невозможно. Никому.
— Давай я, — первым предложил господин Хаскиль, — я уже старый, годом раньше — годом позже…
— А матери я что скажу? — перебил Альк, — нет.
— Лучше я, — пролепетала Марина, — я ей должна.
— Нет, — снова отказался Альк, — у тебя другая, очень значимая для многих дорога.
Странно, Альк отчего-то и без дара понимал, что к чему в этой ситуации и кто должен сейчас помочь ему. Может быть, через столько лет это уже и неважно — есть дар, нет его? Может быть достаточно практики и опыта, чтобы всё понять?..
— Давай ты, Жар, — уверенно кивнул белокосый, на миг встретившись с ним глазами, — Наверное, за этим Крысолов и взял тебя с собой.
Жар на миг заколебался, но тут же кивнул в ответ и спрыгнул в лодку вслед за Альком.
Рыска не раз спасала его, — проще говоря, если б не она, его бы давно уже не было в живых. Она, не задумываясь, пожертвовала бы ради него жизнью и ещё раз, и сейчас всего лишь пришло время с ней расплатиться. И теперь даже безапелляционный тон белокосого, словно уже всё решил и никого не спрашивает о его мнении, не покоробил: так уж повелось с давних пор, что в их стае Альк — вожак. Он всегда знает, что нужно делать, всегда находит выход из тупика, всегда и всех побеждает, а значит, и сейчас следует снова послушаться его и… принять свою судьбу.
…Через четверть лучины, налегая на вёсла, Жар вёл лодку, стараясь не натыкаться на льдины и замёрзшие трупы врагов, туда, вперёд, в бескрайний морской простор, где стоят на приколе корабли и кончается действие Длани Сашия. Ничего хорошего вокруг бывший вор не видел: неласковое море ему совсем не нравилось, как и ледяной ветер. Он совсем замёрз и почти не чувствовал собственных рук… И всё же ему хотелось улыбаться. Похоже, думал он, жизнь его не была напрасной, раз у него были те, за кого не жалко эту самую жизнь отдать. Он жил не зря… И надо же как выходит: Алька даже не надо просить позаботиться о Селине и детях, потому что хмурый саврянин и сам это знает.
Впервые в жизни Жар вдруг понял, кого и за что следует именовать господином и что означает слово «благородство». Как жаль, что сказать об этом Альку, похоже, уже не получится.
Альк же всё продолжал смотреть на жену, одной рукой прижимая её к себе, а вторую положив на её горло, чтобы чувствовать биение жизни — слабое, едва ощутимое…
Только бы успеть…
Конечно, разумеется это неправильно: менять одну жизнь на другую: кто больше достоин жить, решают боги, а не люди. Но ведь выходило, что учитель так рассудил, а значит, поступить таким образом была веская причина. Значит, старый путник знал, что делает — так же, как тогда, много лет назад, когда дал ему, превратившемуся в крысу, шанс доказать, что не смотря ни на что достоин жить.
…А потом и дар Алька, высвободившись из-под Длани, вернулся к путнику — и сразу всё стало понятно.
***
…Когда на рассвете приболотинский молец вернулся в молельню, старуха всё ещё находилась там: лежала на боку, на коврике перед изваянием Хольги.
Она была мертва.
Читать роман с начала ====== >>>>>>>>>>
>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>
Другое альтернативное продолжение дилогии "Год крысы" Ольги Громыко - фанфикшн-роман Неторная дорога