После развода с Семёном Владимировичем Высоцким у Нины Максимовны своя личная жизнь. Женщина она была ещё молодая. Появился некий Михаил, которого упоминает в письме Семён Владимирович, но о нём больше ни слова. Возник Георгий Бантош. И долго они были вместе, его вполне можно считать мужем Нины Максимовны, хотя нет документов, подтверждающих, что они были официальной семьёй.
Мрачная, отвратительная фигура этот Жора Бантош. (Точное написание его фамилии неизвестно – где-то он Бантош, а где-то Бантыш). Все, кто его видел и знал, отзываются о нём как о дурном человеке. Вспоминать о нём не любили. Уж на что хорошо его знал Михаил Яковлев – прожили рядом больше десяти лет, а только упоминает фамилию. Иза Высоцкая, первая жена Высоцкого, отвела ему один абзац в своих воспоминаниях, а знала его несколько лет. Школьный друг Высоцкого Владимир Акимов так его характеризует: «Жора – второй муж Нины Максимовны – работал учителем. Молдаванин, здоровый мужик, красивый, но такой тупой мужской красотой».
Иза дополняет портрет: «Жора никого не любил. Высокий, смуглый, с небольшой узкой головой и глубоко посаженными глазами. При нём все теряли домашнюю непринуждённость. Нина Максимовна начинала порхать и щебетать Риной Зелёной, Гися Моисеевна нарочито громко разговаривала и сверкала глазами, Миша изо всех сил не обращал внимания, а мы с Володей торопились сбежать. Жил Жора на левой половине комнаты Нины Максимовны, и при нём мы туда не входили. Тогда мне казалось, что после тридцати можно любить детей, природу и собак, потом внуков и горячий чай с вареньем… Как можно любить Жору в сорок пять, было совершенно непонятно».
Высоцкий о Бантоше не распространялся. Разве что Людмиле Абрамовой: «Про Жору рассказывал. Со злостью и с хохотом… Терпеть его не мог. Но опять же, как рассказывал? Как Жора Бантош боялся Гисю Моисеевну. Как весь дом содрогался при виде Жоры Бантоша, а Гися Моисеевна, бросив котлету, которую она в этот момент валяла в сухарях, кричала на него, махала кулаками и тряпками… Я от него никогда не слышала «Вот бедная мама…» Просто как факт…»
Появился Бантош на Первой Мещанской году в 1951. Соседки допытывались у Володи: «А кто к твоей мамке-то ходит?» А он: «Это мамин учитель». Зоя Кузнецова говорит вполне определённо: «На самом деле ходил он к ней как любовник». И смеялись над маленьким: «Вовк, Вовк, смотри, к твоей маме учитель пришёл!» Дети такие безжалостные, впрочем, какие они дети: по 15-16 лет было насмешницам.
Доподлинно неизвестно, регистрировали официально свои отношения Нина Максимовна и Бантош или жили в гражданском браке. Документальных свидетельств брака не обнаружено. Но в анкетах Бантош писал: «Женат. Имею жену и ребёнка». Под ребёнком он, как можно предположить, имел в виду Володю. Нет и документа, удостоверяющего, что брак расторгнут.
Прошёл Бантош фронт. Командовал сначала взводом, а потом ротой сапёров. Награждён двумя орденами Красной Звезды и двумя медалями. Не тыловая крыса, боевой офицер. Да и сапёр на фронте – это хоть и не пехота, но смерть поджидает на каждом шагу в буквальном смысле этого слова. То есть Бантош имел представление о грани между жизнью и смертью.
Познакомились Нина Максимовна и Бантош в научно-исследовательском институте химического машиностроения, где она работала в архиве, а он преподавал английский язык аспирантам. После НИИ работал учителем английского языка в школе.
У Володи с учителем не сложились отношения, но уже позже, когда он вернётся из Германии, где был с отцом. А будучи там, он вроде как был настроен благожелательно к другу матери, писал в письме: «Как ты живёшь и как дядя Жора?» Позже отношения между ними испортятся. В письме от 12 июня 1952 года пишет: «Мама! Береги своё здоровье! Не нервничай! Главное: плюй с высокой башни на «злого гения».
Понятно, что злой гений – это Бантош.
Но Нина Максимовна по всей видимости была влюблена в Бантоша, а иначе не терпела бы его столько. Как-то прислала Володе письмо, когда он отдыхал с отцом в Адлере, пишет, что счастлива с Жорой, что ходит по лесу, порхает как птичка, поёт песни. Лидия Сарнова вспоминает: «Я помню реакцию Володи. Он сказал: «Почитай это письмо и скажи своё мнение». Я прочитала письмо, говорю: «Знаешь, надо радоваться счастью, что мама не одна». Он так посмотрел на меня: «Да?» – «Да. Ты ведь тоже не один, ты ведь с нами».
На Первой Мещанской с третьим этажом дома № 126 у Жоры не сложились отношения, ни с кем общего языка не нашёл. Светлана Жбанкова припоминает: «Странное он впечатление производил. Говорили, что он молдаванин. Он не очень общался, такой вроде как вещь в себе что ли. Мы все удивлялись: и что Нина в нём нашла?» Раиса Климова добавляет: «Вовочка его не любил. Он его кретином звал. Когда Жора приходил, то Вовочка увидит его: «А, кретин…» – поворачивался и уходил».
Бантош, судя по всему, был человеком со сложным характером. Пьющий. Когда пил, то доставалось и Нине Максимовне, и Володе. Мрачный скандалист. Михаил Яковлев припомнил такой случай: «Однажды ночью мы проснулись от жуткого звона – Жора запустил в Володю графином». И какая-то дикая история, будто Бантош избил Володю, и его в больницу увезли, но подробности неизвестны. После чего скандал между Ниной Максимовной и Бантошем. Инна Кочарян встретила Володю, это год 1952, у него синяки на лице – Бантош ударил. Семён Владимирович поехал разбираться на Первую Мещанскую, пригрозил Бантошу: «Если, гад, хоть раз моего сына пальцем тронешь – убью!»
Подленький был человечишка этот Бантош. Однажды в три ночи Михаил Яковлев проснулся от шума воды. Побежал в ванную – увидел ужасную картину: горячая вода переливается через край! А Жора хохочет – оказывается, это он так пошутил. Или другая его шуточка: разбил бутылки, а осколки рассыпал под простыню на кровати Володи...
Какая уродская натура!
Нина Максимовна, видимо, любила Жору сильно, потому терпела его выходки. Хотя вот что она написала в 1979 году в письме к дочери своего младшего брата: «Второй мой муж Георгий Михайлович был своеобразным человеком, с ужасным эгоистическим характером, из хорошей интеллигентной семьи, но сумасбродный, неуравновешенный, злой. Очень скверно относился к моему Володе, из-за этого разошлись…»
После смерти Высоцкого Нина Максимовна поселилась в квартире на Малой Грузинской, повесила там портрет Бантоша. Семён Владимирович увидел, отреагировал жёстко: «Убери немедленно!»
Жора исчез году в 1961-м. Исчез навсегда. Иза Высоцкая комментирует: «Мимо нас прошло исчезновение Жоры. Его просто не стало, и что от этого кому-то может быть плохо, нам не приходило в голову. Нина Максимовна свои страдания прятала, а может быть, мы их просто не замечали».
