Чем наполнен внутренний мир участника войны? Это один из вопросов, который рассматривает К.М. Симонов в тексте.
После прочтения заметки в газете о зверствах фашистов солдаты спорят о том, как надо относиться к пленным. Один считает, что если немцы истязают красноармейцев, то надо уничтожать всех врагов. Другой внушает, что с «языком» так поступать нельзя. Спорят солдаты и о том, каким надо быть на войне - злым или добрым. Таким образом, чувства к врагам у наших воинов противоречивые.
Продолжая описывать настроение солдат, автор обращает внимание читателя на размышления бойца Синцова о том, как сложно приучить себя к военной жизни. И привыкнуть к ней невозможно. Если только делать вид, что привык. В минуты отдыха и тишины солдаты не могут не думать о нормальной человеческой обстановке. В редкие минуты, когда греет солнышко, и нет самолетов в их стороне, и пушки стреляют где-то очень далеко, тогда у бойцов возникает сильное желание жить. Это чувство такое сильное, что хочется попросить, чтобы подольше длилась эта тишина, потому что солдат знает, что в это время он не умрет. Таков внутренний настрой солдата в короткие минуты затишья.
Оба примера, с помощью которых автор иллюстрирует вопрос, связаны. Они отражают чувства, мысли, настроение солдат, которые не могут жить без дум о мире, но которые вынуждены размышлять о военной обстановке.
В споре об отношении к врагам К.М. Симонов на стороне справедливости, милосердия. Писатель тонко чувствует солдатские мечты, их желание жить и передает особенности внутренней жизни воевавших людей.
Подтверждением моего согласия с авторскими мыслями может быть книга «Журавлиный крик», в которой В. Быков описывает внутреннее состояние молодого бойца Глечика. Он остался один на поле боя. Ему было тоскливо и безнадежно, но он готовился к бою. Вспомнил товарищей, которые погибли, и вдруг услышал журавлиный крик. Солдат улыбнулся им. Потом послышалось одинокое тревожное курлыканье. Это отстал маленький раненый журавлик. Совсем плохо стало бойцу. И хотя он понимал, что не выжить, он решил до конца бороться за свою жизнь, за жизнь родных, за то, чтобы небо над журавлями было всегда мирным.
Итак, внутренний мир воинов многообразный, потому что боевые действия чередуются с немногочисленными передышками. Тяжесть их положения очевидна. Душевных переживаний у них больше, чем у людей в мирное время.
ТЕКСТ
— Вот, — сказал Леонидов, постучав пальцем по газете. — Вот! Я в армейской еще позавчера заметил, хотел вам почитать, да у меня кто-то замахорил… Вот… — И стал медленно читать вслух громким, сердитым голосом: — «Немецко-фашистские мерзавцы зверски расправляются с попадающими к ним в плен ранеными красноармейцами. В деревне Никулино фашисты изрубили на куски восемь раненых красноармейцев-артиллеристов; у троих из них отрублены головы…» — Он задержал палец на том месте, до которого дочитал, и, продолжая держать его там, поднял злые глаза и спросил: — Ну, что? — Спросил так, словно кто-то спорил с ним. Потом снова посмотрел на то место, где держал палец, и повторил: — «У троих из них отрублены головы…» А я вчера немца убил, так мне Караулов по уху дал. Да?
— Так тебе и надо! — отозвался Комаров. — А что же, люди старались, «языка» брали, а ты его бьешь! Посмотри, какой стрелок!
— Так я ж его и брал, — возразил Леонидов.
— Не ты один брал.
— Ну ладно, по уху, — сказал Леонидов. — Не будь он комвзвода, он бы у меня покатился! Ладно, пусть, — повторил он. — Но он же еще пригрозил: в другой раз повторить — расстреляю! Это как понимать?
— А так и понимать: не бей «языка», — снова наставительно сказал Комаров.
— А как понимать, что меня еще старший политрук тягал? Он мне про «языка» не говорил. Он говорит: «Раз пленный, то вообще не имеешь права… Какое твое право!» — он мне говорит. А это, — Леонидов упер палец в газету так, что прорвал ее, — а это я имею право читать? Или не имею? Я в газете своими глазами все это вижу, как людям головы рубят! А мне по уху? Да? Он замолчал, ожидая, что ему кто-нибудь ответит. Но ему никто не ответил, и он стал читать дальше, повысив голос против прежнего:
— «В деревне Макеево командир роты связи тов. Мочалов и политрук роты тов.Губарев обнаружили зверски истерзанные трупы красноармейцев Ф.И.Лапенко, С.Д.Сопова, Ф.С.Фильченко. Фашисты надругались над ранеными, выкололи у них глаза, отрезали носы и перерезали горло…» — Он снова оторвался от газеты. — Для чего нам про это пишут? А, младший сержант?
— Чтоб злей были.
— Я и так чересчур злой!
— А «языка» все равно не трогай, — отозвался Комаров, любивший бить в одну точку. — Раз взял, значит, взял.
— Чересчур вы добрые, погляжу я на вас! — зло сказал Леонидов. Синцов отложил бритву. Последние слова Леонидова рассердили его.
— А ты нам свою злость в глаза не суй! Подожди… — хлопнул он по колену, видя, что Леонидов собирается прервать его. — Ты злой! А сколько фашистов у тебя на счету? Кроме того пленного, два? А Комаров добрый, у него четверо!
Когда он в первый раз выходил из землянки умываться, это не бросилось ему в глаза, а сейчас он внезапно заметил всю красоту природы в этот солнечный зимний день: и на редкость синее небо, и белизну нападавшего за ночь снега, и черные тени стволов, и даже треугольник самолетов, летевших так высоко, что их далекое, тонкое пение не казалось опасным. Только что в блиндаже они спорили между собой о войне и смерти, о том, как убивать людей, и о том, можно ли при этом быть добрым и злым… А сейчас он шел к развалинам барского дома по залитой солнцем и разлинованной тенями стволов сосновой аллее и думал, как, в сущности, плохо приспособлен человек к той жизни, которая называется войной. Он и сам пытается приучить себя к этой жизни, и другие заставляют его приучиться к ней, и все равно из этого ровным счетом ничего не выходит, если иметь в виду не поведение человека, на котором постепенно начинает сказываться время, проведенное на войне, а его чувства и мысли в минуту отдыха и тишины, когда он, закрыв глаза, может, словно из небытия, мысленно возвратиться в нормальную человеческую обстановку…
Нет, можно научиться воевать, но привыкнуть к войне невозможно. Можно только сделать вид, что ты привык, и некоторые очень хорошо делают этот вид, а другие не умеют его делать и, наверное, никогда не сумеют. Кажется, он, Синцов, умеет делать этот вид, а что проку в том? Вот пригрело солнышко, небо синее, и самолеты летят куда-то не сюда, и пушки стреляют не сюда, и он идет, и ему так хочется жить, так хочется жить, что прямо хоть упади на землю и заплачь и жадно попроси еще день, два, неделю вот такой безопасной тишины, чтобы знать, что, пока она длится, ты не умрешь… (К.М. Симонов)
**
У нас есть интересные тесты на канале Знать мир на пять. Проверяйте знания, постигайте новое, не останавливайтесь на достигнутом. Ведь мир безграничен и полон загадок и любит тех, кто стремится постичь неизвестное!
Тематика тестов:
Кто такой?
Что такое?
Разные темы
Литература
Русский язык
Ударение
Фразеологизмы
Автор мысли
Страны мира
География России
История России
Женщины мира
О любви
Жизнь замечательных людей
Лишнее слово
Лишняя картинка
Животные
Овощи. Фрукты. Ягоды
Символы. Знаки
Танцы
Цветы
Пословицы
Загадки