«Живые голоса» из Литвы доходят до нас все реже… В основном читаем и слышим сухие сводки информационных сообщений. Не встретишь в российской печати выступление литовских деятелей культуры, писателей, не предвидятся и литовские книги в московских издательствах. Как будто захлопнулись двери… И что здесь виною больше – экономические трудности, поглощенность собственными проблемами одной стороны или страх быть обвиненным в апелляциях «к Москве, империи» – другой, сказать однозначно нельзя».
Это написано мною осенью 1992 года после поездки в Литву, которая оказалась и самой последней свободной поездкой – в ночь после моего возвращения в Москву граница между Литвой и Россией была закрыта.
Еще четверть века назад литовская литература входила в круг интересов русского читателя. В детстве – рассказы Ю. Жемайте, с годами открывалась поэзия С. Нерис, Ю. Янониса, Э. Межелайтиса, Ю. Марцинкявичюса, проза А. Шкемы, Ю. Балтушиса, В. Бубниса, В. Петкявичуса… Не говорю уж о том, какой любовью и популярностью пользовалась в России живопись М. Чурлениса. С тех пор все изменилось… Сегодня нет никого, кто мог бы сказать, подобно Ф. Тютчеву: «Над русской Вильной стародавной// Родные теплятся кресты —//И звоном меди православной// Все огласились высоты». И, наверное, ничтожно мало тех, кто вслед за Валерием Брюсовым испытал бы в Вильнюсе похожие чувства: «И сердцу так сладостно биться // При виде с Замковой Горы»… Нынешний турист (когда таковые встречаются в Литве из России) – визуальный потребитель пространств и отмеченных галочкой в экскурсионном буклете достопримечательностей. Духовного, культурного контакта не возникает, искра из сердца не высекается. И тому есть множество объективных и серьезных причин.
Между тем среди выдвинувшихся на первый план общественно-литературной жизни Литвы писателей в конце ХХ века были такие, чья нравственная позиция, масштаб личности – общезначимы. Одна из них – Видманте ЯСУКАЙТИТЕ, известная писательница, депутат парламента. В 88-м ее роман «После нас – нас не будет» получил премию как самая популярная книга года в Литве.
Она совсем не похожа на свою прозу, говорили мне перед нашей встречей. Проза ее лирична и медитативна, а она…
Впервые я увидела Видманте Ясукайтите в 90-ом году на съезде писателей в Вильнюсе… Тогда, в декабре 90-го (меньше месяца оставалось до провокаций у телебашни и баррикад у парламента), она с трудом оторвалась от жарких депутатских дебатов (назревал кризис правительства, Видманте была уверена – во многом искусственный). Надо было ощущать тогдашнюю – национал-экзальтированную атмосферу Литвы, чтобы оценить ее мужество. Каждое выступление вразрез с политикой новых властей квалифицировалось однозначно – предательство.
Видманте рвалась защищать право на инакомыслие. Она вышла на трибуну… Зал реагировал ошеломленной тишиной. А у нее, уже садившейся на место, только вздрагивавшие пальцы, сжимавшие листок с тезисами, выдавали страшное внутреннее напряжение…
Теперь же из Литвы доходили разноречивые слухи: «возмутительница спокойствия» дала кому-то публичную пощечину, проправительственная пресса изощряется в нападках, замучили суды… И я повторила свое предложение – выступить в «Литературной Газете».
И вот я в Литве… От Видманте исходит безмерная усталость. Глубокая ночь. Трое детей – от 7 до 18 – спят. Гора посуды в раковине. Лекарства на столе. Извечный кофе…
В. Я. – Теперь ничего не пишу, невозможно, – говорит без сожаления, даже жестко, но подспудно – такая горечь…
Сколько уже на сегодняшний день их, писателей, деятелей культуры у нас, в бывшем Союзе, целиком отдавшихся политике, ставших президентами, министрами, послами, заверченных страстями и колесами государственной машины, «обручившихся» с монументами национальных героев (как в Кишиневе одна популярная некогда поэтесса) или идущих впереди вооруженных толп?..
В. Я. – Понимаю, в вашем сюжете – писатель в политике – скрыта доля сожаления и иронии. Сегодня все парламенты новых независимых государств, несмотря на отдельные особенности, похожи, потому что у них – одинаковая особая миссия. Дальше будет иначе. А миссия вот какова – у народов бывшего СССР происходит смена исторических вех. Это требует и непредвзятой оценки прошлого и выработки новых общественных идеалов с учетом во многом забытых традиций. Идет ГУМАНИТАРНЫЙ поиск. Пока. Не потому ли в парламентах писатели, деятели культуры в большинстве, а не юристы, практики?.. Всем нам нужен своеобразный ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДОГОВОР. Без этого никакая экономика не заработает. Мы же ведь плохо представляем, ЧТО за общество предстоит создать. Анархия в умах, непримиримость позиций… Жаль только, что не все деятели культуры на высоте. Забываем о самом важном, о том, без чего теряется смысл любого творчества (в том числе и государственного). В начале было. Слово. И слово было Бог. У нас превратили эту великую ценность в разменную монету политических битв. Загляните в газеты, в России ведь то же самое! Сколько грязи, сколько злобного остроумия выливается на политических противников! И никакой полемики по существу! Друг друга не слышат…
У меня был нелегкий жизненный путь, компромиссы мне не свойственны, всякого хватало. Но все же я была достаточно независимой. Когда в Вилкавишском сельском районе меня выдвинули в кандидаты, и я впервые встала перед людьми вот так вот – лицом к лицу, то чувствовала одну опору и поддержку – в своих убеждениях, вере в свободное будущее и благополучие Литвы. Теперь понимаю, что была абсолютно не готова к будущей деятельности, к той реальности, с которой предстояло столкнуться.
Вот парадокс – я писала книги о судьбах людей Литвы в страшные переломные исторические моменты, как, например, в романе «После нас – нас не будет», где показана жизнь трех поколений одной семьи от начала века. Семьи, разметанной ветрами истории по всему свету – от Америки до Сибири. Я сознательно писала людей христианского миропонимания, морали и культуры. Второе поколение, отвергнув эти ценности, противостоит предкам и не выдерживает выпавших на их долю испытаний. Лишь третьему поколению предстоит обрести путь…
Как бы то ни было, но в парламент вошло в основном именно второе поколение. Там мы все встретились. Это не значит, что кто-то лучше или хуже. Мы такие, какие мы есть. И сегодня все нуждаемся (даже атеисты) в продумывании христианского наследия. Именно в парламенте я увидела, как возникают «духовные эпидемии» и методы их распространения, какое действие они оказывают на людей. Как человек, считавший себя порядочным, подчиняется конъюнктуре, забывая про убеждения. Я увидела, как жажда власти целиком захватывает личность, прежде и не помышлявшую о державном венце. И тот, кто дал клятву, начинает не служить, а управлять.
Парламентская деятельность открыла и позволила понять еще и такой нынешний феномен (кстати, в России, по-моему, то же самое). «Отцы церкви», которым по духовному призванию положено просвещать и спасать заблудших, быть может, в силу того, что они долгое время были оттеснены от общественной жизни, потеряв голову, буквально «нырнули» в политику. Мне, верующей, неспокойно, когда вижу, что отдельные священники позволяют властям использовать костел в своих узкокорыстных политических целях. Таким «служителям» хочется сказать: сан – не гарантия от ошибок и падения. Ведь Христа послали на Голгофу именно книжники и фарисеи. Это они нашли деньги, заплатили предателю. Это они, годами изучая Священное писание, не узнали Праведника Мира. И нам, пастве, наверное, более всего надо доверять сердцу, тем более что Бога познавшее сердце имеет подлинного проводника.
Ведь наш так называемый прогресс, вместо того, чтобы искать лекарство в духе, приводит лишь к совершенствованию системы наказаний и запретов, к новым декларациям о намерениях, какие остаются на бумаге. Затвердили абстракции о «правах человека», а не видим живой души…
Если представить общество как пирамиду, где в основании – человек обыденного сознания, а на вершине – личность с высоким сознанием и качествами, так именно демократия, по-моему, позволяет людям с довольно «низким» сознанием подняться к вершинам власти. Я за то, чтобы народом управлял человек с самым возвышенным, «чистым» строем ума, обладающий даром любить и служить всем. Для отца – все свои, все – мы. Альтернативы «мы» – «они» не возникает. Ведь это деструкция, пусть прикрытая благородными целями, но не имеющая оправдания. Для отца: если дурак – он ТВОЙ дурак, убогий – твой УБОГИЙ, а гений – ТВОЙ гений! Перспективу стать подлинным авторитетом для нации имеет только тот, кто не разделяет людей на «своих» и «чужих». В любом народе такие личности есть. Вопрос – как им выдвинуться сегодня? Совершенно нет условий для их «вхождения во власть» по той причине, что смещены все критерии. Мы же уважаем и оцениваем человека по тому, как он устроен (или устроился) в обществе, а не по достоинствам чести и совести. Значение этих святых понятий цинично профанировано, причем сознательно, теми, кто пригрет при любых властях и кормушках. Повторю: тот, кто, стоя у власти, разделяет народ на «своих» и «чужих», на «элиту» и «отребье», не имеет будущего. Говорю так обобщенно, потому, что вижу одинаковые беды и в Литве, и в России, везде… Мы все вышли из одного чрева…
Посмотрите, повсюду намеренно совершают подмену: спекулянта называют коммерсантом, взятку – «процентом за сделку»… В руках нашего бескультурного ловкого человека богатство вряд ли будет использовано для процветания общества. Мы отменяем социальные гарантии, и свежеиспеченный «коммерсант» говорит, что соцгарантия – это вытащить из его кармана и отдать другому. Такие люди закладывают основы для гибели государства. Думать о больных, слабых, уровне жизни, просвещении может только человек с идеалами. Где их взять? Но на десять заповедей еще пока, кажется, никто не пытался посягнуть? Разве Россия, Литва – не христианские страны? Храм в душе у народа, в массе его оставалсяегда. Этот генетический прауровень сознания политучебой не отобьешь…
По идеалам общества можно судить об интеллигенции. Тем более интеллигент не имеет права молчать, видя нищету насаждаемых сейчас повсеместно «божков». Проблема интеллигенции – проблема КАЧЕСТВА общественной жизни.
У нас в Литве, кажется, появился новый идол: интеграция в Европу. В России это выражают, по-моему, несколько иначе: вхождение в мировую цивилизацию? TV-лизацию, как выразился остроумно один московский критик. Так вот – этой «интеграции» придается иногда магическое значение. Некий оттенок спасения. Но Европа – такая, какой я ее вижу сейчас, – отнюдь не является образцом для подражания. Борьба конфессий, эфемерность экономического и политического равновесия, торжество американских стандартов, мещанского самодовольства, мелкой образованности. Европа духа – великая и грозная, изящная и неустанно творческая – есть ли она?
Мы должны использовать наш собственный не востребованный пока духовный опыт, который, может быть, даст что-то новое той же Европе, потому что не сытому и самодовольному, а страдающему и покалеченному свойственно лучше видеть иерархию ценностей. Вот где наш духовный потенциал, который может обогатить мир, если мы сами с презрением не отвернемся от него в погоне за миражами чужих цивилизаций. А.Солженицын писал «Жить не по лжи!» с глубоким, дальним смыслом. Этот смысл нами не понят. Нет никакого иного реального прогресса, кроме прогресса Духа. Наши политики так не думают. Они страхуют себя: мол, в политике морали не ищи. Вот и выходит то, что выходит. Сказано: правда сделает нас свободными. Как мало надо для свободы! И какая, кажется, разница – солгать раз в году или лгать каждый день? Но куда труднее осознать6 дух лжи сидит в тебе и ты никогда не станешь свободным… Так какова же цена провозглашаемых тобой Свободе и Независимости?
Общественная атмосфера неуловимо меняется. И в литовской столице, кажется, ощутима жажда трезвого анализа общественных перспектив. Поразило высказывание известного борца за независимость Литвы Арвидаса Юозайтиса в журнале «Вильнюс»: «…Открывшаяся щель в эпохе не менее страшна, чем та, в которой мы жили. Да, там было физическое и даже физиологическое насилие. Но там еще можно было надеяться, что после него настанет светлый день. Сегодня в это верить нельзя… жизнь наша оборачивается игрой фрагментов. Обломками разных эпох, ареной гнуснейших привычек, агрессивности, а не пространством созидания. Ошибаются даже те лидеры национальных парламентов или наций, которые полагают, будто им под силу в ПОСТэпоху на месте коммунистической идеологии возвести дворцы религиозной или национальной самобытности – в ПОСТэпоху такие здания не строятся – нет фундамента».
Симптомы обозначены – но чего? Углубляющейся болезни или выздоровления? Апатии, пессимизма? Или, наоборот, учета реальности, собранности воли? Вы назвали «непонятного» Солженицына. Но вот в конце прошлого века К.Леонтьев, еще один из «непрочитанных» философов, предсказывал: «социальный переворот не станет ждать личного воспитания, личной морализации всех членов будущего государства, а захватит общество в том виде, в каком мы его знаем теперь. А в этом виде, кажется, очень еще далеко до бесстрастия, до незлобия, до общей любви и до правды – не законом навязанной, но бьющей теплым ключом прямо из облагороженной души!..» Но кто же вникает в несуетные пророчества консерватора, когда сверкают лозунгами баррикадные витии в 17-м, что ныне? И «захватило», и «понесло», понесло во все стороны, где с оружием и кровью, где с конъюнктурным захлебывающимся словом. Без предвидения последствий, по костям, по судьбам. Известно: претерпевший же до конца спасется. Но захотели все сразу и… банально вернулись на «круги своя», только с новыми клише, заклинаниями, идеологемами и – какая неожиданность! – призывами к неототалитаризму…
–Да, до «незлобия, до «общей любви» далеко. Говорим, что создаем новое общество, а хотим победить сатану его же оружием: возбуждаем в человеке разрушительные инстинкты. Ничего не получится. Слышу по телевизору6 ” самое главное – заставить человека мыслить по-новому». Позвольте, как это заставить? А ведь подобное постоянно встречаем в речах политиков. В газетах. Значит, тот, кто должен показать путь, сам заблуждается. Когда Конфуция спросили, как бы он изменил государство, он ответил: каждое слово должно значить то, что оно значит на самом деле. Любая политическая доктрина имеет ценность лишь постольку, поскольку она соответствует гуманистическим истинам. Обязательно надо учитывать и особенности данного этапа состояния общества. Фундамент для создания гуманного, просвещенного государства, я бы сказала, очень слаб, но все же не настолько, чтобы впадать в пессимизм. Только не надо опять революций! Люди посланы на землю, как работники на стройку. Мы прошли горький период заблуждений и трагических утрат. Теперь задача – сделать верные выводы. Каждому. Не гоняясь за внешним, упорядочить мир внутренний. Власть должна направить усилия к тому, чтобы создать условия своим гражданам жить по законам морали и красоты. Скажете, такого нет нигде в мире? Но я имею право желать и стремиться к тому, чтобы так было. Вот сегодня единственно благое поле деятельности для мастеров культуры, писателей. Художник работает для поднятия уровня сознания отдельного человека, для расширения познания действительности внуков и правнуков тех, кто сегодня стоит в толпе. Значит, он работает для будущего
Вильнюс, 1992 г.
P. S. Ее не стало 14 июля 2018 года. Ни одна из этих надежд Видманте не осуществилась…
Людмила Лаврова, 2019 г. Москва
Читайте больше материалов на нашем сайте