Итак, летом 1971 года мы приехали в Лысянку и поселились у бабушки. С первых же дней жизни в украинской глубинке, стало ясно, что действительность сильно отличается от того, чему нас учили в школе, а позже и в институте. В реальности существования "братской дружбы советских народов" я, например, был абсолютно уверен.
Каково было русским в украинской глубинке во времена СССР
В первый раз чувство тревоги в душе зашевелилось, когда за несколько дней до отъезда сестра, значительную часть детства, прожившая у бабушки, предупредила: "Имей в виду, что украинцы нас, русских, не любят". И действительно, с проявлениями неприязненного отношения к "москалям" пришлось столкнуться сразу.
Отношение продавцов, услышавших русскую речь, не очень удивляло. Представители этой профессии повсюду в СССР ощущали себя привилегированным классом и славились своим хамством. А вот поведение врача, у которого я проходил медосмотр… Прекрасно видел, что я его плохо понимаю, но упорно и демонстративно продолжал задавать вопросы на украинском. Предположение о том, что он просто не знает русского языка, смехотворно.
Что интересно, в городах, даже в Звенигородке, находящейся в двух десятках километров от Лысянки, люди общались на русском языке, пожалуй, даже чаще, чем на украинском. А вот в Лысянке я слышал русский язык только от жены, да от моего ровесника-соседа, недавно демобилизовавшегося из армии. И откровенно неприязненное отношение людей, к которым ты обращаешься по-русски. Что мы не сможем здесь стать своими, выяснилось быстро. И это несмотря на то, что и по линии бабушки, и по линии дедушки в Лысянке у меня полно родни.
На работу я устроился по своей первой специальности — электриком в РЭС (район электрических сетей). Протекцию составил дядя по линии дедушки. Контора организации находилась рядом с плотиной маленькой гидроэлектростанции, построенной на реке Гнилой Тыкыч, протекающей через Лысянку. Моей обязанностью была сверка и нанесение на кальку всех участков электросетей Лысянского РЭС.
Попытки приспособиться
Я честно старался приспособиться. Чтобы лучше понимать окружающих, нужно было освоить мову. Брал в библиотеке украинские книги и читал их, стараясь вникнуть в содержание. Помогало то, что на Черкасчине говорят на киевско-полтавском диалекте, принятом в качестве литературного языка.
Накапливался словарный запас, становились понятнее языковые нюансы. И становилось всё более очевидным, что в повседневном общении часто вместо по-настоящему украинских слов применяются переделанные на украинский лад русские. Забавляло, когда директор, читая персоналу пришедшие инструкции, некоторые термины вынужден был переводить на русский язык, чтобы сотрудники их поняли.
Почувствовали сдвиги в овладении мовой и коллеги по работе и решили заставить меня обращаться к ним по-украински. Договорились бойкотировать меня в случае, если я буду отвечать на русском языке. Я посмеялся и объяснил, что уже вышел на такой уровень понимания, что слышу, когда искажают произношение. Слышу это и у себя. Несколько дней они ещё пытались переупрямить меня, но, в конце концов, всё вернулось на круги своя — они обращались ко мне на украинском языке, я отвечал по-русски.
Кстати, незадолго до этих событий промелькнуло сообщение о смерти "пенсионера союзного значения Н.С. Хрущёва". Чем насолил украинцам их земляк — не знаю, но именно там я услышал пародию на "Заповiт":
Як умру, то поховайте, не тягніть резину,
Не кiдайте из ями в яму, як того грузина.
Не забудьте почипляти мені всі відзнаки,
Щоб можно було відрізнили голову від ср…
Если допустил ошибки, то прошу извинить — украинскую грамматику я не учил.