Рассказ о хорошем человеке.
Текст Ивана Карасёва.
Как-то под новый 2011 год на Мадейре у меня в очередной раз прихватило спину. Наш мадейранский купальный сезон в разгаре, надо бы наслаждаться бодрящей водичкой, а спина в воду не пускает. Да что в воду, ходить трудно. Пошёл к португальскому врачу, заплатил евро тридцать, а может сорок, он поколдовал-поколдовал, но не наколдовал. Так бы и маялся целый месяц, если бы не одна случайная встреча.
Мы соотечественников на полупустом зимнем пляже тогда встречали исключительно благодаря детям. Они в те времена были очень голосистые, за версту слыхать. А на пляже тем более. Вот однажды подошёл ко мне приятной внешности мужчина лет шестидесяти.
- Вы из России? - спрашивает на чистом русском языке.
- Да, - отвечаю, - из Питера.
- Земляки, значит, - обрадовался мой собеседник.
Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что земляки да не совсем. Глеб, так звали нового знакомого, действительно был из Питера. Даже работал главврачом в одном из пригородов. Но было это двадцать лет назад. Потом по немецкой линии уехал с семьёй в Германию (его фамилия Мош), обосновался в Берлине и устроился обычным врачом в недорогую частную клинику с русскоязычной клиентурой. Немецкий, кстати, Глеб, по-моему, плохо освоил. Он ведь ему не особо нужен был. Хозяин клиники тоже русский был, русский еврей.
В разговоре Глеб обратил внимание на то, что я постоянно держусь за поясницу.
- Со спиной проблемы? – спрашивает.
- Да, - говорю, - прихватило, лечебный коврик в Дюссельдорфе забыл, там мы заночевали в аэропорту, а здесь не купить. К местному специалисту ходил, да без толку. Вот теперь маюсь, боюсь, так домой и приеду.
- Нет, приедете не так, - уверенно заявил Глеб, - я Вам помогу. Я такие вещи иглоукалыванием лечу. У китайского профессора учился, правда, в Берлине. В Китае не был, - признался он.
Я, конечно, за это предложение схватился, как утопающий за соломинку. Какая разница – был не был. Так хотелось Новый Год встретить в форме.
В общем, в тот же день состоялся первый сеанс. Хотя Глеб, человек юморной, начал с анекдота:
«Приходит секретарша к боссу и говорит:
- У меня для Вас две новости, одна хорошая, вторая плохая. С какой начать?
- С хорошей, - попросил слегка растерянный босс.
- У нас будет ребёнок!
- А плохая?
- Вы разорены!
Так вот, - продолжал Глеб, у меня для Вас тоже две новости. Хорошая состоит в том, что от этого не умирают, а плохая – в том, что это не излечивается полностью»
Меня это не испугало, сам знал, да и выбора всё равно не было. но поскольку кабинет доктора Моша остался в Берлине, лечил он меня прямо у себя в номере гостиницы «Дон Педро». Такой довольно мрачной пятнадцатиэтажной примерно бандуры. Впрочем, снаружи она ещё ничего, жёлтоватого цвета. А вот внутри преобладали коричневые тона, будто её специально строили для немцев, ностальгирующих по режиму Гитлера. Кстати, процентов девяносто гостиничной публики в те годы поставлял «Дону Педро» немецкие турфирмы. Потом их сменили польские.
Номер у Глеба и его второй, гражданской, жены Марины был выдержан всё же в более светлых тонах и с видом на море, что немаловажно. А так - кровать, две тумбочки, санузел, ничего лишнего.
Вот на эту самую кровать он меня и уложил, воткнул иголки в строго определённые места на груди и на ногах да лекцию прочитал о китайской медицине. Лежу, жду и по скупердяйству своему переживаю: «Ещё ведь и за лекцию платить придётся».
Однако не пришлось. Когда я заикнулся об оплате, Глеб улыбнулся и сказал:
- Я не на работе. К тому же я клятву Гиппократа давал, помогать страждущим должен. После нас выпускники в Союзе уже «Клятву советского врача» читали.
Тут появилась как-то тихо испарившаяся Марина, в руках у неё было два пластиковых стаканчика с напитком тёмно-бурого цвета. Бренди принесла, у них «всё включено» было, вот она и сбегала в буфет. «Наверно, очень заботливая жена у Бориса», - подумал я. Да по всему видно было: она в нём души не чаяла, чуть ли не пылинки сдувала.
Так меня и лечили: воткнут иголки, расскажут что-нибудь о китайских методах врачевания, разбавят лекцию анекдотом и потом бренди нальют. «Метод Моша», - шутил я. Тем не менее, он оказался эффективным: сеанса четыре понадобилось всего, может, пять, и аккурат к празднику я был в полной боевой готовности. Новый Год мы вместе встретили. Глеб и Марина пришли к нам, на арендованную через Airbnb квартиру. Веселились, выпивали, смотрели на салют. Потом посидели ещё разок, общались, даже спорили на исторические темы, но расстались друзьями. А через несколько дней они уехали, рождественские каникулы кончились. Глебу надо было на работу. Договорились поддерживать связь через скайп.
Благодаря этому достижению современной цивилизации мы и продолжали общение. В марте следующего, двенадцатого, года, мы специально добавили в свой маршрут Берлин, чтобы навестить Глеба и Марину. Сидели в их тесной квартирке с одной спаленкой и кухней-гостиной, Марина приготовила шикарный ужин, я опять мысленно позавидовал Глебу. Пили не водку и не вино. Неожиданно для себя в память о халявном гостиничном бренди я под еду взял настоящего французского коньяка. Мы раздавили бутылочку волшебного напитка, болтали, опять спорили. Глеб жаловался: хотел уйти на пенсию, возраст и стаж позволяют, а шеф уговорил остаться на годик, пока подыщет ему достойную замену. Он и остался, а так хотелось уйти на покой после сорока лет непрерывных трудов. Но мы утешали: «Какие Ваши годы, годик - это не вся жизнь!»
Оказалась вся. В мае тринадцатого Марина написала по скайпу: «Глеб умер – сердечный приступ». Просила помянуть. Вот так, всех лечил, а себя не уберёг. Я был на работе, достал из загашника бутылку Hennessy, припасённую для важных гостей, позвонил по внутренней связи другу Вите, сказал: «Зайди, хороший человек умер, надо помянуть». Рассказал Вите про Глеба, про «Метод Моша», и мы пропустили грамм по сто пятьдесят: «Пусть земля будет Глебу пухом».
А Марину первая семья Глеба даже на кладбище не пустила. Хоть жили вместе, а по документам – никто. Вот как бывает. Эх, люди, люди!
Другие рассказы Ивана Карасёва можно читать здесь.