Стив Бушеми достаточно повидал в жизни. В детстве его сбила машина и автобус, а однажды его ударили ножом в баре; он работал волонтёром-пожарным во время событий 11 сентября 2001 года и попутно стал одним из самых выдающихся киноактёров своего поколения. А затем случилась трагедия: в 2019 году Бушеми потерял жену, с которой прожил в браке 32 года. В этом редком интервью актёр рассказывает о тревоге, потере и о том, как проходит через эти жизненные трудности.
Когда Стив Бушеми рисует акварелью, он располагается на кухне – там самый лучший свет. Он не следит за порядком, и хаос вокруг позволяет ему расслабиться. У него нет цели нарисовать что-то определённое – он просто экспериментирует с формами и цветами. «Не думал, что буду использовать столько жёлтого, но мне нравится его яркость, – говорит он. – Изначально я думал, что нарисую что-то более мрачное, как то, что кроется внутри меня. Может и так, но всё же получилось на удивление весело».
Актёр живёт в трёхэтажном особняке в Парк-Слоуп – в спокойном жилом районе Бруклина. Настоящая Улица Сезам, если бы Маппеты не переносили глютен и носили модные клоги. Он переехал сюда ещё в начале 90-х, задолго до того, как появились шуточки про яппи. Я тоже здесь живу и могу подтвердить, что он – местная достопримечательность: здесь расположен наш знаменитый парк, наш знаменитый продовольственный магазин и здесь живёт знаменитый Стив Бушеми. Около десяти лет назад существовал блог, который целиком и полностью был посвящен каталогизации различных предметов – кукольной головы, кассеты Вана Моррисона, шляпы с ненастоящим конским хвостом, – оставленных на крыльце его дома.
Эпизодическое избавление от хлама – ничто, по сравнению с его нынешним «проектом по очистке», который скорее представляет собой археологические раскопки его жизни. Теперь дом слишком большой для него одного, поэтому актёр рассматривает возможность аренды этажа или даже переезда, что стало бы огромным ударом по моральному духу соседей. Больше всего Стив Бушеми хочет, чтобы его сыну Люсиану, лос-анджелесскому музыканту, не пришлось наследовать столько «мусора». «Он останется совсем один, когда я умру, – прозаично говорит Бушеми. – Ему одному придется пройти через всё это».
И всё же, когда он осматривает дом, находя забытые памятные вещи и семейные реликвии – старые письма и открытки, флаеры – ему трудно с ними расставаться. «Я как Плюшкин, – признаётся актёр. – Процесс идёт медленно, потому что я постоянно увлекаюсь чтением». Бушеми затеял «уборку» после того, как его жена, художник и хореограф Джо Андрес, умерла от осложнений, связанных с раком в январе 2019 года. Желая упорядочить её работы, он оказался лицом к лицу с вещами, накопленными за более чем тридцать лет совместной жизни.
Он также нашёл несколько своих старых работ: гравюры, сделанные в старшей школе. Они напоминают ему, что на подобные вещи требуется больше времени – отсюда все эти картины на кухне. Раньше это было его приоритетом – искусство ради искусства. «Может быть, мне стоит взять уроки творческого письма, – размышляет актёр вслух. – Никогда раньше таким не занимался». Не то чтобы мы отговариваем Стива Бушеми от новых увлечений, но разве другие ученики этого гипотетического литературного класса не были бы ошеломлены присутствием, ну, Стива Бушеми? (Представьте, что вы критикуете рукопись Мистера Розового). Он секунду обдумывает эту возможность и говорит: «Наверное, мне было бы очень страшно».
Некоторые актёры делают шоу из своей предполагаемой скромности. Но в случае Бушеми это качество, кажется, просто наполняет всю его сущность. Несмотря на участие в нескольких культурных ориентирах современности – от классики братьев Коэн до блокбастеров Адама Сэндлера, от сериала «Студия 30» до «Клана Сопрано», – он всё ещё невероятно скромен.
Когда он впервые снял эпизод криминальной драмы HBO, всё, о чём он тогда думал, это «О, Боже мой. Мне здесь не место. Зачем им меня слушать?». (Тот эпизод – 37 эпизод сериала «Клан Сопрано», «Пайн Барренс» – многие считают одним из лучших во всём сериале). Будучи на SAG Awards в начале этого года, он захотел познакомиться с актёрами из сериала «Дрянь», но нервничал, представляясь Фиби Уоллер-Бридж. Во время этого интервью, когда мы сделали краткую паузу, он спросил меня чуть ли не извиняющимся голосом: «Со мной тяжело разговаривать?» (Вообще нет). Он бесконечно сдержан, как будто забывает о том, как его воспринимают другие. Несмотря на то, что Пит Дэвидсон (который помог Бушеми получить роль в грядущем фильме «Король Стейтен-Айленда») и Дэниел Рэдклифф (коллега по комедийной антологии TBS «Чудотворцы») рассказывали мне, он – «Стив-Мать-Его-Бушеми».
Я встречаюсь с Бушеми (он говорит, что правильно «boo-sem-ee» (бу-се/э-ми), а не «boo-shem-ee» (бу-ше/э-ми) в итальянском ресторане в нескольких минутах ходьбы от его дома. Никто из нас пока ещё этого не знает, но эта безоблачная мартовская среда – один из последних обычных дней до того, как всё в Нью-Йорке закроется из-за коронавируса, и нам посоветуют оставаться дома; как оказалось, мой последний поход в ресторан (и кто знает, до каких пор он будет им оставаться) – обед со Стивом-мать-его-Бушеми. Он заказывает фриттату со шпинатом.
62-летний Бушеми провёл всю жизнь, играя чудиков и сумасшедших, изгоев и эксцентриков. Его голубые глаза под тяжёлыми веками – одни из самых узнаваемых в кинобизнесе; они могут принадлежать маньяку или тонуть в скорби. Когда он снимает свою чёрную бейсболку, я поражён тем, как расслаблены его черты, будто все они согласились с пактом о ненападении. Да и весь вид Бушеми противоречит его персонажам: он одет в простую тёмно-серую рубашку с воротником баттен-даун, чёрные джинсы, тёмно-синюю куртку и шарф. Ранее он говорил, что не осознавал, насколько у него кривые зубы, до тех пор, пока не увидел себя на экране. Всё не так уж и плохо, но кое-что заметно сверху слева, когда он смеётся – что он делает рефлексивно, нервно. Часто.
За плечами актёра невероятно разнообразные роли: скупой саркастический преступник («Бешеные Псы»), одиозный болтливый преступник («Фарго»), хэви-металлист, ставший преступником («Пустоголовые»), парень, повёрнутый на джазе («Призрачный Мир»), сценарист-невротик («В Супе») и режиссёр-невротик («Жизнь В Забвении»), частный детектив («Студия 30»), боулер («Большой Лебовски»), безумный бродяга («Миллионер Поневоле»).
«Раньше мы шутили, что он – Дон Ноттс нашего поколения, но он больше Джеймс Стюарт, – говорит независимый режиссёр Джим Джармуш, который дружит с Бушеми более 35 лет и снимал его в нескольких проектах. – Он отражает и воплощает на экране природу человека, сущность человека».
Хотя трудно представить себе мир без Бушеми на экране, около десяти лет назад актёр думал, что закончил со съёмками. Думал, что достиг пика, и что вполне мог бы полностью посвятить себя режиссуре. «Я просто не мог понять, куда дальше, к чему всё это идёт, – говорит он. – Мне казалось, что я в том странном возрасте, когда я слишком стар, чтобы играть одних персонажей, и недостаточно стар, чтобы играть других». А затем он получил роль политического босса и гангстера Наки Томпсона в сериале «Подпольная Империя». Создатель проекта Теренс Уинтер говорит, что сам Бушеми даже не ожидал, что это произойдёт. «Когда я позвонил ему, чтобы сказать, что он получил роль, он был так готов быть отвергнутым, – вспоминает Уинтер. – Я сказал: «Стив, мы бы хотели предложить тебе эту роль». И он сказал: «Ну, это действительно честь для меня, что вы так решили».
Когда в 2014 году сериал закончился, Бушеми имел роскошь работать только тогда, когда захочет. В 80-х он работал пожарным – реальный опыт, который он использовал для «Короля Стейтен-Айленда». Режиссёр Джадд Апатоу предложил ему выбрать, будет ли его персонаж начальником пожарной части или просто старшим сотрудником. «Сначала меня заинтересовал первый вариант, но потом я подумал: «Нет, я хочу быть одним из парней. Просто одним из парней», – вспоминает актёр. В первом сезоне «Чудотворцев» он сыграл Бога, но всё же актёр предпочитает своего персонажа из второго сезона – средневекового крестьянина по имени Эдвард Дерьмогрёбов. «Бог был забавным, но он был как бы изолирован от всех, – говорит Бушеми. – И он был, типа, таким уставшим».
Есть одна повторяющаяся тема из предыдущих работ Стива Бушеми, от которой он намерен отказаться. «У меня больше нет той толерантности к насилию», – говорит человек, самая известная из многих кинематографических смертей которого состоит в том, что его сначала рубят топором, а затем запихивают останки в дробилку для древесных отходов («Фарго»). После того, как «его» убили в «Клане Сопрано», он дал себе обещание, что перестанет играть персонажей, которых по сюжету убивают. А ещё есть проблема играть убийцу. Так, в «Подпольной Империи» была сцена, в которой Наки стреляет подростку в затылок. «Мне было тяжело разграничить себя и моего персонажа. Мне казалось, что на самом деле это я стреляю в человека», – говорит Бушеми.
Если вы поговорите с коллегами и друзьями актёра, вы услышите одно слово, которое повторяют все, снова и снова: «добрый». «Его все любят», – говорит Дэвид Чейз, создатель «Клана Сопрано». «Он очень участлив, переживает за других, но он умеет поднять настроение, – рассказывает Джим Джармуш. – Знаю, что это звучит нелепо, но мне так приятно знать его и быть его другом». Джармуш, кстати, говорит, что Бушеми – «невероятный» танцор: «Да, надо, чтобы он сперва расслабился, а потом: «Эй, Стив, давай поглядим, как ты взорвёшь этот танцпол». Он правда хорош».
Как раз когда Бушеми должен был «спокойно вступать в свою эпоху», произошла личная трагедия. В 2015 году у Андрес диагностировали рак яичников. Она прошла химиотерапию, был период ремиссии. Рак вернулся в 2017 году. Когда актёр рассказывает о последних годах болезни жены, его голос прерывается. «Боль – самое тяжёлое, – мягко говорит он. – Людям, которые через это проходят, больно. Больно умирать от рака. И нет способа эту боль облегчить».
Бушеми и Андрес познакомились в 1983 году, когда жили на противоположных сторонах одной и той же улицы в Ист-Виллидж. Бушеми понял, что влюбился, и спешил на прогулку с собакой, когда Джо шла на работу или возвращалась домой. Она видела его лицо, не осознавая этого, на самодельных афишах, рекламирующих «Стива и Марка», экспериментальный комедийный дуэт Бушеми и его друга, Марка Буна Джуниора, и в шутку сказала подруге: «Я подцеплю этого парня». Позже, когда Андрес оказалась в квартире Бушеми, она увидела одну из тех афиш, и космическое совпадение снизошло на неё. «Я до сих пор помню, как она сказала: «Это же ты», – говорит актёр, улыбаясь.
Тогда Бушеми работал пожарным. По распоряжению своего отца, работника санитарно-гигиенической службы, он вместе с тремя своими братьями сдал экзамен на государственную службу, что было верным путём к постоянной и достойной трудовой занятости. Затем уже Бушеми поселился в Лонг-Айленде, чтобы пройти актёрские курсы в Институте театра и кино Ли Страсберга – опять же, благодаря отцу, который предложил ему эти занятия, чтобы не допустить отчаянного бегства сына в Лос-Анджелес. (Бушеми упоминал этот бесцельный период в своём режиссёрском дебюте 1996 года, «Истина В Вине»). Бушеми заплатил за занятия шесть тысяч долларов, которые он получил от города после того, как его в возрасте четырёх лет сбил автобус в районе Восточного Нью-Йорка. (Его также сбил автомобиль, когда ему было восемь, и его ударили ножом в драке в баре, где он тусовался с актёром Винсом Воном в 2001 году. «Я чуть было не умер, – говорит актёр, размышляя над последним инцидентом. – Случай в баре, наверное, – самый близкий к смерти, кроме тех, когда меня сбил автобус и автомобиль»).
Бушеми провёл четыре года в «Engine Co. 55» в районе Маленькая Италия. Поначалу он молчал о своих стремлениях в кругу своих коллег. «Они и без этого думали, что я странный человек, потому что я жил в Ист-Виллидж, – говорит актёр. – Так что я держал рот на замке, а голову низко и просто пытался со всеми поладить». Потом однажды вечером он сильно напился на вечеринке – «пожарные всегда ищут повод устроить вечеринку» – и стал передразнивать ребят. «И они начали приходить посмотреть пьесы, в которых я играл, – говорит Бушеми. – Они реально меня поддерживали».
«Вообще я был очень застенчив, – говорит актёр. – Я смотрел по сторонам в Ист-Виллидж, видел всех этих классно выглядящих людей и чувствовал, что не вписываюсь». К тому времени, как он и Андрес начали встречаться, он был гораздо «вовлечённее», благодаря шоу с Буном Джуниором. «В наших двух мирах всегда был кто-то, кто делал шоу или устраивал тусовку», – вспоминает он. Андрес (она была чуть старше Стива) была известна в мире исполнительского искусства, и она сильно повлияла на понимание того, что может быть возможно. «Джо доверяла своей интуиции и не чувствовала необходимости объяснять, почему она что-то сделала именно так, или имеют ли её работы смысл, – говорит актёр. – Она будто просто пыталась вызвать то или иное чувство или настроение». Бушеми, более тревожному и аналитическому, Андрес помогла задействовать интуитивную сторону и больше доверять себе.
После того, как он получил роль гея, умирающего от СПИДа, в фильме «Прощальные Взгляды» 1986 года, Бушеми взял на работе временный отпуск, из которого он так и не вернулся. «Я действительно верил, что, благодаря этому фильму, я получу много работы в кино, – вспоминает он. – Конечно, сразу кучу предложений я не получил, но эта роль принесла мне собственного агента». Работы стало много после 1992 года – после съёмок в известном фильме Квентина Тарантино. И Бушеми также благодарен Уиллему Дефо, актёру, который «снимался и в независимых фильмах, и в коммерческих проектах», за то, что он стал для него примером того, как моделировать свою начинающуюся карьеру.
Когда Бушеми и Андрес поженились и у них родился сын, они зажили в более тихом ритме в Парк-Слоуп. Их ночные прогулки по Ист-Виллидж до четырёх утра уступили место играм Малой бейсбольной лиги в Проспект-Парк. Андрес продолжала создавать авангардные работы (например, «Black Kits», замечательный короткометражный фильм, основанный на заметках боснийского художника во время осады Сараево, попавший на фестивали в 1996 году). Супруги начали регулярную медитативную практику и купили недвижимость на территории штата, куда могли сбежать из города за порцией свежего воздуха. И даже когда работа заставляла его ездить по всему миру, они никогда не расставались дольше, чем на три недели. «Через три недели разлука становилась невыносимой», – говорит Бушеми. Единственным исключением стали съёмки в Шанхае, когда Люсиан был подростком. «Тогда я думал, что он в средней школе, и ему все равно», – вспоминает актёр. – И я думал: «Ох, как хочется, чтобы мы больше времени проводили вместе, чтобы я больше времени был рядом». Иногда не имеет значения, пытаешься ли ты установить дружеские отношения со своим ребёнком или просто с ним разговариваешь. Просто тот факт, что ты там, рядом с ним, делает своё дело, даже если ребёнок тебя игнорирует».
До того, как умерла его жена, по словам Бушеми, он не много размышлял о смерти. «Если я не уйду внезапно, надеюсь, что смогу быть таким же «присутствующим здесь и сейчас», как Джо, – говорит актёр. – Она прошла свой путь. Её окружали друзья и семья. Она столкнулась с трагедией лицом к лицу. Не думаю, что она боялась смерти. Полагаю, это была просто целая серия «О, я так больше не могу».
Когда несколько недель спустя Стив Бушеми позвонил мне из своего дома, мир вокруг был полностью изменён пандемией. Ну, в большинстве случаев. «Это не так уж сильно отличается от того, что я делаю, когда не работаю, – признаётся актёр. – За исключением того, что обычно я чаще выхожу на улицу». Жизнь Бушеми состоит из слоёв особенного опыта жизни в Нью-Йорке: детства «голубого воротничка» в Восточном Нью-Йорке, лет, поспособствовавших формированию его личности, на исчезнувшей с тех пор сцене в Ист-Виллидж, тихой «взрослой жизни» в Парк-Слоуп. Он присутствовал на худших моментах города в новейшей истории, спеша на Граунд-Зиро после трагедии 11 сентября, чтобы по двенадцать часов в день убирать пепел и обломки упавших башен и чтобы быть там с ребятами из его старой пожарной части. Но коронавирус – это что-то новое. Что-то, что, по своему замыслу, изолирует.
«Одна из вещей, которую, как мне кажется, приносит с собой катастрофа, – это то, что люди действительно поддерживают друг друга и помогают друг другу, – говорит он. – Странно не «быть с людьми». На днях Стив и один из его братьев принесли матери в её день рождения кексы и цветы в дом престарелых на Статен-Айленд, но смогли поговорить с ней только через окно. «Это было самое сложное, – вздыхая, говорит Бушеми. – Она с потрясающим юмором относится ко всему этому, но всё равно для всех нас это тяжело».
Хотя актёр всё время занят. Что-то рисует. Смотрит TCM (Turner Classic Movies – круглосуточный телеканал, показывающий старые фильмы из фильмотеки, основанной Тедом Тёрнером), особенно программу «Noir Alley», которая выходит в эфир по выходным, потому что просто «так приятно смотреть фильм в воскресенье утром». Также предполагается, что Бушеми сыграет Чебутыкина в многообещающей постановке пьесы Антона Павловича Чехова «Три Сестры» вместе с Гретой Гервиг, Оскаром Айзеком и Крисом Мессиной. Предполагается, что это будет его первая театральная работа за почти два десятилетия. Уже была проведена виртуальная встреча актёров, и поэтому Бушеми оказался в той же лодке, что и мы со своей куда менее «гламурной» работой: «Мне нужно научиться пользоваться Zoom, потому что все сейчас сидят в Zoom».
И, конечно, ещё есть «уборка». Он рассказывает мне, что наткнулся на какие-то старые детские рисунки: импровизации, вдохновлённые теми, что он видел на страницах журнала Mad. Этот разговор подтолкнул его к размышлениям: «Знаешь, что меня убивает? Когда выходит The New Yorker (американский еженедельник), и я смотрю, что там в конце, а там эти рисунки, и я бы тоже хотел когда-нибудь придумать один такой, я смотрю на них и думаю: «Ну почему я не могу думать так же?». Я всегда в шоке, когда вижу, кто победил, и говорю себе: «О, ну да, конечно», но потом я сам себя спрашиваю: «И как людям такое в голову приходит?!».
Потом он вспоминает, как Андрес посылала свои идеи на конкурс подписей, но это всегда была одна и та же шутка: «А Папа Римский какает в лесу?». «Это на самом деле работает для многих из них», – подчёркивает актёр.
[Сочетание двух риторических вопросов «А Папа Римский – католик?» и «А медведь какает в лесу?»: может быть как риторическим вопросом в ответ на вопрос, который подразумевает «категорически да», а также риторическим вопросом в ответ на вопрос, который подразумевает «категорически нет», в то время как обе части по отдельности (про Папу и про медведя) обозначают «категорически да» – прим. пер.].
У Бушеми бывали дни, когда он чувствовал себя будто под водой и не хотел утешаться. Бывали и другие, за которые он очень благодарен друзьям и семье. Прошлой осенью, когда ему пришлось лететь в Прагу, чтобы снять что-то после смерти Джо, его не покидала тревога из-за того, что он находится так далеко от дома. Я спрашиваю его, как он переживает всё это сейчас с таким количеством неопределённости, витающей вокруг всех нас. «Прошло уже больше года с тех пор, как Джо ушла, и я только-только начинаю чувствовать себя легче, – говорит Бушеми. – Это очень странно – то, что сейчас происходит, – но, если бы это было что-то другое, «личное», то полагаю, вот это было бы действительно тяжело. Но «благодаря» тому факту, что все проходят через это, не чувствуешь себя изолированным. Такое ощущение, что это что-то, чем мы занимаемся все вместе».
По материалам ресурса GQ.
