В то время как время шло приятно, что касается температуры, ко мне пришла очередь моего первого сторожевого охранника в cofa.
Эта работа иногда бывает интересной, хотя в других случаях она может оказаться очень однообразной. Но это абсолютно необходимо, чтобы иметь возможность наблюдать за морем с высокой точки, до которой не могут добраться те, кто остается на палубе.
Караул устанавливается в сундуках трех палок от рассвета до заката, освобождая матросов по смене каждые два часа, так же, как и у руля. Для человека, мечтающего и посвященного медитации, это получается очаровательно. В ста футах над палубой, в тишине, верхом на палках, как будто они гигантские ходули, в то время как вы видите морских монстров, бродящих вокруг корабля, у вас есть время подумать. Между тем, корабль безболезненно кивает в безмятежное время, и великий покой захватывает дух.
Во время китобойной кампании часы, проведенные сторожем на вершине или cofa, будут складываться целыми месяцами, и вы должны иметь в виду, что комфорт не является одним из восторгов сторожевого. Кончик, где один взгромоздился, является самым высоким из мастелеро бурсита, где вы должны держаться на двух тонких параллельных палочках, называемых крейцерами бурсита. Да ладно, это так же удобно, как быть между рогами быка.
В холодную погоду приходится носить толстую куртку, но даже это не может согреть УНК на такой высоте и открыть для всех ветров.
Вскоре после эпизода с трубой Ахав вышел на палубу, как обычно, сразу после завтрака, и вскоре послышались его шаги из слоновой кости, когда он прогуливался вверх и вниз по лесу, КУА сохранил следы своей искусственной лапы. На каждом повороте, который капитан делал, когда добирался до конца прогулки, и в лесу, несмотря на его жесткость, оставалась выемка, след, углубление.
- Смотри внимательно, Фласк,- шепотом сказал Стубб, - цыпленок, которого капитан несет внутри, уже клюет на скорлупу. Он скоро выйдет.
Шли часы. Ахав продолжал расхаживать с маниакальной решимостью и хмуриться.
День шел, когда он вдруг остановился рядом: амурада, сунула лапу из слоновой кости в яму, взяла из обенка и приказала Стуббу вызвать всех на корму.
- Сэр! -ответил первый офицер, немного пораженный приказом, который почти никогда не дается на борту, но при чрезвычайных обстоятельствах.
- Все на корму! - повторил Ахав. - А-а-а-а-а-а! Долой сторожей!
Собрав весь экипаж, который смотрел на него любопытными и не очень спокойными глазами, потому что лицо его оставалось хмурым, Ахав бросил взгляд над амурой. Он продолжал свой путь, опустив голову и надев шляпу. Настолько, что Стабб прошептал Флэску, что, возможно, он вызвал их, чтобы засвидетельствовать какой-то подвиг.
Неожиданно Ахав остановился.
- Ребята! Что вы делаете, когда видите кита!
- Подайте сигнал тревоги! - ответил десяток голосов.
- Хорошо! -крикнул Ахав. А потом, что вы делаете, ребята?
- Бросьте китобоев и отправляйтесь на охоту!
- А какой Соник вы гребете?
- Мертвый кит или катер, сэр!
При каждом ответе лицо старика казалось все более и более довольным, а матросы смотрели друг на друга, задыхаясь.
Ахав перевернулся на лапу и, схватив еще одного обенка, добавил::
- Все наблюдатели слышали, как я отдал приказ о белом ките. Ну, внимание сейчас! Видите эту испанскую унцию золота?
И он сверкнул монетой на солнце.
- Это стоит шестнадцать долларов, ребята. Видите ее? Мистер Старбак, дайте мне молоток.
Первый офицер пошел забрать его, в то время как Ахав, молча, потирал монету, чтобы получить еще больше блеска.
Старбак передал ему молоток, а Ахав подошел к старшей палке, высоко подняв ее, и воскликнул визгливым голосом:
- Тот из вас, кто обнаружит этого кита, у которого три отверстия в правом плавнике хвоста, тот, кто обнаружит его, заберет эту унцию золота, дети мои.
- Ура! -закричали матросы, подбрасывая в воздух свои шляпы, пока капитан вбивал монету в старшую палку.
- Я сказал Белый кит, - продолжал Ахав, бросая молоток. Сто глаз, дети мои. Как только вы увидите пузырь, дайте знать!
Все это время Таштего, Даггу и Квикег рассматривали его с еще большим интересом, чем остальные. Услышав слова, которыми капитан описывал кита, они вскочили, словно в каждом из них пробудилось воспоминание.
- Капитан, - сказал Таштего. Этот белый кит-тот, кого некоторые называют Моби Диком, не так ли? - Итак,- крикнул Ахав, - вы знаете белого кита? А, Таш?
- Неужели перед тем, как нырнуть, вы не знаете, сэр?
- И у вас тоже нет странного носика? - спросил Даггу в свою очередь. Слишком большой для кашалота? И очень быстро, капитан?
- И у него есть... -крикнул Квикег, - несколько гарпунов на коже все скрючены и одноглазые, как она... - и на его странном языке едва хватало ощущения того, что он хотел описать.
- Как жучок, да! Да, Квикег, гарпуны их прибили и скрутили. Да, Даггу, носик огромный и как сноп, и белый, как вымытая шерсть. Да, Таштего, веер с хвостом, как стрела, которой ветер сломал вырез... Да, проклятие! Это Моби Дик, ребята! Моби Дик!
- Капитан, - сказал Старбак,который до этого ограничился двумя другими офицерами, глядя на своего начальника с растущим удивлением. Капитан, я слышал о Моби Дике, но... разве это не Моби Дик отрезал вам ногу, сэр?
- Кто вам сказал? Да, Старбак, да, дети мои, это Моби Дик разоружил меня. Моби Дику я обязан этим мертвым пнем, на котором я сейчас держусь. Да, да! - добавил он в страшном, почти животном всхлипе. Да! Этот проклятый белый кит оставил меня инвалидом на всю жизнь!
Он поднял обе руки в воздух.:
- Да, и я должен преследовать ее за мысом Горн и за мысом Доброй Надежды, за Маэльстроном и за огнями ада, прежде чем отказаться от захвата. И для этого вы отправились, ребята, преследовать белого кита по обоим полушариям, если это необходимо, и по всем уголкам Вселенной, пока он не бросит черную кровь через носик и не поплывет животиком вверх. Итак, дети мои, сделка закрыта? Или вы не храбрецы, как я думаю?
- Да, да! -закричали гарпунеры и матросы, приближаясь к старику. Наблюдайте за Белым китом! Хорошо заточенный гарпун для Моби Дика!
- Да благословит Вас Бог! - всхлипнул он. Бармен! Хорошая порция пунша! Но, мистер Старбак, что это за лицо? Вы не хотите охотиться на белого кита? Разве вы не смеете с Моби Диком?
- Осмелюсь, сэр, если он придет как следует в ходе нашей охоты. Но я пришел охотиться на китов, а не для того, чтобы отомстить. Сколько бочек масла вы бы отомстили, капитан Ахав? Это даже если бы я мог захватить ее. На рынке Нантакета я бы не производил много.
- Рынок Нантакета! Бах! Подойдите, мистер Старбак, скажите что-нибудь. Не все считается в деньгах, в гинеях, в долларах. Но моя месть обойдется здесь дорого.
И он хлопнул себя по широкой груди.
-Отомстить иррациональному зверю, - сказал Старбак, - который напал на него просто потому, что так велел его инстинкт, это безумие! Это похоже на кощунство, капитан!
- Послушайте меня: для меня Белый кит-это стена, которая окружает меня. Он преследует меня, сокрушает меня, я вижу в нем оскорбительную силу, злобу, которая поощряет ее против меня. Не говорите мне о богохульстве: я бы попал в одно и то же солнце, если бы обиделся. Ах, ты краснеешь и бледнеешь! Я не хотел его злить, я не хотел его обидеть. Но разве все не на моей стороне в этом вопросе о Белом ките? Посмотрите на Стабба: он смеется. Посмотрите на этого чилийца: ничего, кроме мысли об этом! Потому что, что это такое? Довести что-то до конца, никаких подвигов. Я уверен, что лучший гарпун Нантакета не отступит. Я вижу, вы запутались. Но говорите же! Вы видите: ваше молчание говорит за вас.
-Дай Бог мне на руку, и всем нам тоже, - пробормотал Старбак.
Ахав, казалось, не слышал ни этих последних слов, ни заглушенного смеха, доносившегося от рыданий, ни голоса ветра в такелаже.
- Пунш! -крикнул Ахав.
И когда он держал в руке оловянный кувшин, он повернулся к гарпунерам и приказал им вытащить оружие. Затем он выстроил их перед собой, у лебедки, с гарпунами в руках, в то время как трое его офицеров окружили его своими копьями, а остальная часть экипажа образовала группу, и он остался сидеть, глядя пронзительными глазами на каждого из своих членов экипажа.
- Выпей и передай! - приказал он, передавая кувшин ближайшему матросу. Пока только экипаж. Пусть бежит! Коротко выпейте, ребята, потому что это сильнее копыта Сатаны. Так. Все хорошо! Ликер поразит ваши глаза и ваш дух.
И продолжал:
- Минуточку, храбрецы: вот вы все, гарпунеры, офицеры и экипаж. Посмотрим. Сформируйте круг вокруг, чтобы я мог воскресить одну из древнейших обычаев моих предков-рыбаков. О, Ребята, вы увидите, как...! Так, Парень, ты уже вернулся? Отдай его мне. Давай, кувшин уже снова наполнен.- Вы, офицеры, скрестите копья передо мной. Очень хорошо! Позволь мне прикоснуться к груди, - и, сказав это, он собрал копья и схватил их, давая им
он тяжело вздохнул и посмотрел на Старбака, потом на Флэска и Стубба, словно хотел проникнуть в них своей волей той же эмоцией, которая подбадривала его. Трое офицеров вздрогнули при этом жесте и отвели от него глаза.
- Долой копья! И теперь, офицеры, я назначаю вас коперами трех моих неверных деятелей, из вас, господа. Ну, что? Разве папа не моет ноги нищим? Разве она не носит свою диадему, как джофаина? Отрежьте перевязки и снимите ручки!
Они молча повиновались, оставив всех троих, посаженных утюгами гарпунов длиной около трех футов, держа их за острие перед собой.
- Не надо меня колоть этими сталями. Опустите их! Вот так! А теперь вы, коперы, двигайтесь вперед. Возьмите утюги и держите их, пока я наполняю им бокал, - и он продолжил делать это огненной жидкостью из кувшина.
- Так, посажены, трое на троих. Отдайте чаши убийцы! Отдайте их вам, которые уже являются частью этого неразрывного Союза. Эй, Старбак! Это уже сделано! Солнце не ждет ничего, кроме как освятить его, чтобы погрузиться в горизонт! Пейте. Пейте и клянитесь! Умри белый кит! Умри, Моби Дик! Да покончит с нами Бог, если мы не покончим с Моби Диком!
Поднялись странные сосуды и выпили жидкость между криками и проклятиями в адрес Белого кита.
Старбак побледнел и вздрогнул. Кувшин, снова наполненный, снова прошел между экипажем, который был почти в бешенстве. И, сделав знак рукой, все разошлись, пока капитан залезал в камеру.
КОНЕЦ ГЛАВЫ