Праиндоевропейский поэтический язык описывал славу не только как «неиссякающую», но и как «нестареющую». В «Ригведе» певец Какшивант воспевает щедрость «ищущего славы» (ichámānaḥ śráva) царя Бхавьи, получающую эту славу посредством награждаемого им певца: «Сто слитков золота от царя, взывающего о помощи, / Сто подаренных коней я получил сразу, / Сто коров – я, Какшивант, от владыки. / До неба протянулась (его) нестареющая слава» (śatáṃ rā́jño nā́dhamānasya niṣkā́ñ / chatám áśvān práyatān sadyá ā́dam / śatáṃ kakṣī́vām̐ ásurasya gónāṃ / diví śrávo ajáram ā́ tatāna) (РВ 1.126.2). Один из ригведийских гимнов Индре провозглашает: «Дочь солнца протянула славу / Среди богов, бессмертную, нестареющую» (ā́ sū́riyasya duhitā́ tatāna / śrávo devéṣu amŕ̥tam ajuryám) (РВ III, 53, 15).
Точно соответствующее индоарийскому выражение мы находим у Еврипида: «Совесть и стыд – мудрецу венец, / Сердцем стыдливый, свой долг узрев, / Глаз уж потом не сведёт с путеводной звезды, / С бурного сердца не снимет узды: / Дом его [нестареющая] слава за то осенит» (τό τε γὰρ αἰδεῖσθαι σοφία, / τάν τ᾽ ἐξαλλάσσουσαν ἔχει / χάριν ὑπὸ γνώμας ἐσορᾶν / τὸ δέον, ἔνθα δόξα φέρει / κλέος ἀγήρατον βιοτᾷ) (Ифигения в Авлиде, 563-567) (здесь и далее Еврипид цитируется в основном в переводе Иннокентия Анненского). Пиндар вместо слова κλέος использует синонимичное ему слово κῦδος (рус. чудо): «Бог / Все исходы вершит по промыслу своему, / Держит на крыльях орла, / Обгоняет в морях дельфина, / Высоколобого гнёт, / А иным дарит нестареющую славу» (θεὸς ἅπαν ἐπὶ ἐλπίδεσσι τέκμαρ ἀνύεται, / θεός, ὃ καὶ πτερόεντ᾽ αἰετὸν κίχε, καὶ θαλασσαῖον παραμείβεται / δελφῖνα, καὶ ὑψιφρόνων τιν᾽ ἔκαμψε βροτῶν, / ἑτέροισι δὲ κῦδος ἀγήραον παρέδωκ᾽) (Пиф. 2, 49-52).
На основании индоарийского śravo ajaram и греческого κλέος ἀγήρατον можно восстановить праиндоевропейское выражение *ḱlewos n̥ǵertom «нестареющая слава». Сходный смысл имело выражение *ḱlewos n̥mr̥tom «неумирающая слава», прямым продолжением которого является индоарийское śravo amr̥tam.
Ригведийский гимн к Ушас (Заре) призывает: «Покровителям – бессмертную славу (и) благополучие! / Нам награды, состоящие из коров!» (śrávaḥ sūríbhyo amŕ̥taṃ vasutvanáṃ / vā́jām̐ asmábhyaṃ gómataḥ) (РВ 7.81.6). Такие же пожелания выражает гимн к Индре: «О Индра, сильнейший истинный повелитель, / Обеспечь воспевателей богатством, / Бессмертной славой и благополучием покровителей» (índra śaviṣṭha satpate / rayíṃ gr̥ṇátsu dhāraya / śrávaḥ sūríbhyo amŕ̥taṃ vasutvanám) (РВ 8.13.12).
Вместо определения amr̥tam иногда используется его вариант amr̥tyu: «Друзья, хорошо доящуюся / Корову пригоните сюда с помощью новой речи, / Подпустите (телёнка к ней,) не брыкающейся, / (К той,) что для толпы Марутов с собственным блеском / Даёт надоить бессмертную славу» (ā́ sakhāyaḥ sabardúghāṃ / dhenúm ajadhvam úpa návyasā vácaḥ / sr̥jádhvam ánapasphurām / yā́ śárdhāya mā́rutāya svábhānave / śrávo ámr̥tyu dhúkṣata) (РВ VI, 48, 11-12). Слово śravas- «слава» может быть заменено на близкое по значению слово nāman- «имя»: Маруты «получили в удел бессмертное имя» (amŕ̥taṃ nā́ma bhejire) (РВ 5.57.5), Индра «(своей) мощью, (своим) бессмертным именем / пережил поколения людей» (sá majmánā jánima mā́nuṣāṇām / ámartiyena nā́mnā́ti prá sarsre) (РВ 6.18.7).
В греческом рефлекс *ḱlewos n̥mr̥tom имел бы вид κλέος ἄμβροτον, однако второй компонент в этом выражении в какой-то момент был заменён новообразованием ἀθάνατον, и в таком виде это выражение засвидетельствовано у Вакхилида: «И с тех пор от этих трудов / Кто кладёт на жертвенник первовластного Зевса / Цветы, сплётенные славящею Победою, / Тем и вживе, / Пусть хоть немногим, / Золотая сияет слава меж смертных, / А когда тёмным облаком их окутает смерть, – / Бессмертна пребудет слава их дел, / Никаким не колеблемая жребием» (ὃς νῦν παρ]ὰ βωμὸν ἀριστάρχου Διὸς / Νίκας ἐ]ρ[ικ]υδέος ἀν- / δεθε]ῖσιν ἄνθεα, / χρυσέ]αν δόξαν πολύφαντον ἐν αἰ- / ῶνι] τρέφει παύροις βροτῶν /αἰ]εί, καὶ ὅταν θανάτοιο / κυάνεον νέφος καλύψῃ, λείπεται / ἀθάνατον κλέος εὖ ἐρ- / χθέντος ἀσφαλεῖ σὺν αἴσᾳ) (13.58-66). Выражение κλέος ἀθάνατον встречается также у Симонида (Элегия 11, 15 и 28).
Точно соответствуют друг другу выражения mahi śravaḥ в индоарийском и μέγα κλέος в греческом, что позволяет восстановить их праиндоевропейский источник как *ḱlewos meǵ «великая слава» (к которому также восходит др.-ирл. clū mōr).
Соответствующее выражение неоднократно встречается в «Ригведе»: «Воспетые, эти двое великих: Небо и Земля, / Пусть дадут нам великую славу, высокую власть, / С помощью которой все дни мы будем возвышаться над народами! / Пробудите в нас силу, достойную удивления!» (té no gr̥ṇāné mahinī máhi śrávaḥ / kṣatráṃ dyāvāpr̥thivī dhāsatho br̥hát / yénābhí kr̥ṣṭī́s tatánāma viśváhā / panā́yiyam ójo asmé sám invatam) (РВ 1.160.5); «(Те,) что подарили мне пятьдесят / Коней за общее восхваление, – / О Агни, создай (этим) щедрым мужам – / Великую, сверкающую славу, / Высокую, могучую, о бессмертный!» (yé me pañcāśátaṃ dadúr / áśvānãṃ sadhástuti / dyumád agne máhi śrávo / br̥hát kr̥dhi maghónãṃ / nr̥vád amr̥ta nr̥̄ṇã́m) (РВ 5.18.5).
В «Илиаде» Гомер вкладывает этот оборот в уста Гектора в его разговоре с Андромахой: «Научился быть я бесстрашным, / Храбро всегда меж троянами первыми биться на битвах, / Славы доброй отцу и себе самому добывая!» (μάθον ἔμμεναι ἐσθλὸς / αἰεὶ καὶ πρώτοισι μετὰ Τρώεσσι μάχεσθαι / ἀρνύμενος πατρός τε μέγα κλέος ἠδ᾽ ἐμὸν αὐτοῦ) (Ил. 6.444-446). Его также использует Нестор, предлагая направить ахейского разведчика к стану троянцев: «Если бы то он услышал и к нам невредим возвратился, / О, великая слава была бы ему в поднебесной, / Слава у всех человеков; ему и награда прекрасна!» (ταῦτά κε πάντα πύθοιτο, καὶ ἂψ εἰς ἡμέας ἔλθοι / ἀσκηθής: μέγα κέν οἱ ὑπουράνιον κλέος εἴη / πάντας ἐπ᾽ ἀνθρώπους, καί οἱ δόσις ἔσσεται ἐσθλή) (Ил. 10.211-213).
Индоарийское выражение śravo br̥hat восходит к ПИЕ *ḱlewos bʰr̥ǵʰent «высокая слава»: «Ведь ты желанный вестник, везущий жертву, / О Агни, колесничий жертвенных празднеств. / Вместе с Ашвинами (и) Ушас богатство из прекрасных мужей / Нам дай (и) высокую славу!» (júṣṭo hí dūtó ási havyavā́hano / ágne rathī́r adhvarā́ṇām / sajū́r aśvíbhyām uṣásā suvī́riyam / asmé dhehi śrávo br̥hát) (РВ 1.44.2).
В греческом языке вторая составляющая этого выражения была заменена на ὑψηλόν, и в таком виде оно встречается, например, у Пиндара: «Малый в малом, большой в большом, – / Это и я, / Осеняющего меня демона / Чтущий всею мерою ума. / Если бог мне явит нежащее богатство, – / Надежда моя — на высокую славу впереди» (σμικρὸς ἐν σμικροῖς, μέγας ἐν μεγάλοις / ἔσσομαι: τὸν ἀμφέποντ᾽ αἰεὶ φρασὶν / δαίμον᾽ ἀσκήσω κατ᾽ ἐμὰν θεραπεύων μαχανάν. / εἰ δέ μοι πλοῦτον θεὸς ἁβρὸν ὀρέξαι, / ἐλπίδ᾽ ἔχω κλέος εὑρέσθαι κεν ὑψηλὸν πρόσω) (Пиф. 3, 149-153).
При этом общим для индоариев и греков является мотив достижения славой героя небес: «Нашу славу сделай / Высшей среди богов, о Сурья, / Самой высокой, словно небо над (нами)!» (asmā́kam uttamáṃ kr̥dhi / śrávo devéṣu sūriya / várṣiṣṭhaṃ dyā́m ivopári) (РВ 4.31.15). В «Махабхарате» мать Арджуны получает предсказание о судьбе сына: «Твой сын покорит всю землю, и слава его достигнет небес!» (putras te pr̥thivīṃ jetā yaśaś cāsya divaṃ spr̥śet) (Махабхарата, 5.88.64).
У Гомера до небес восходит слава Одиссея и Пенелопы: «Я Одиссей, сын Лаэртов, везде изобретеньем многих / Хитростей славных и громкой молвой до небес вознесённый» (εἴμ᾽ Ὀδυσεὺς Λαερτιάδης, ὃς πᾶσι δόλοισιν / ἀνθρώποισι μέλω, καί μευ κλέος οὐρανὸν ἵκει) (Од. 9.19-20); «О царица, повсюду и все на земле беспредельной / Люди тебя превозносят, ты славой до неба достигла» (ὦ γύναι, οὐκ ἄν τίς σε βροτῶν ἐπ᾽ ἀπείρονα γαῖαν / νεικέοι: ἦ γάρ σευ κλέος οὐρανὸν εὐρὺν ἱκάνει) (Од. 19.107-108) (здесь и далее «Одиссея» цитируется в основном в переводе Василия Жуковского). «Илиада» также упоминает «Несторов щит, о котором слава до неба восходит» (ἀσπίδα Νεστορέην, τῆς νῦν κλέος οὐρανὸν ἵκει) (Ил. 8.192).
В праиндоевропейском языке слава могла быть не только «высокой», но и «широкой». Гомер несколько раз говорит о εὐρύ Одиссея (Од. 1.344; 4.726; 4.816; 19.333). Ригведийский гимн к Ушас (Заре) называет славу «широко идущей»: «Дай певцу богатство, состоящее из прекрасных мужей! / Надели нас широко идущей славой!» (suvī́raṃ rayíṃ gr̥ṇaté rirīhi / urugāyám ádhi dhehi śrávo naḥ) (РВ 6.65.6). Греческое имя Εὐρυκλῆς, индоарийкое Uruśravas- и, предположительно, галльское Verucloetius представляют собой бахуврихи, означающие «Имеющий широкую славу». На этом основании можно восстановить ПИЕ выражение *ḱlewos werus «широкая слава». Подобным же образом на основании имён гр. Εὐκλεής, индоар. Suśrava-, авест. Husravah- (> Хосров) и иллир. Vescleves- и др.-ирл. выражения sochla (< so + clū) можно восстановить ПИЕ выражение *esu ḱlewos «добрая слава».