Эми

— Я же просил тебя! О Боги! Ну почему ты меня не слушаешь? Эми!
Они сидела на диванчике, обитом потертым вишневым бархатом. Прелестное дитя шести лет: мягкие светло-каштановые локоны спадают на хрупкие плечики, сиреневая лента в волосах и фиолетовое платьице. Бледные ручки сложены на коленях. Глаза прикрыты, темные длинные ресницы дрожат. Полные яркие губы кривятся. Вот по щеке скользнула прозрачная капля...
— Ну-ну, не надо. Не плачь, милая. Я сейчас что-нибудь придумаю.
Снова придумаю.
Как всегда, придумаю.
Она распахнула глаза — странного, красновато-карего цвета. Он увидел в них свое отражение.
— Все хорошо, малыш. Все хорошо.
Ее губы тронула едва заметная улыбка.
Он достал белый кружевной платок и аккуратно промокнул подсыхающую кровь в их уголках.
Небольшая комната с высоким, занавешенным тяжелыми бархатными шторами окном. Мебель из темного дерева, мягкий пушистый ковер. Фарфоровые куклы. И мальчик, неподвижно сидящий в кресле. Бедно одетый, но красивый. Светлые локоны спадают на бледно неживое лицо, голубые глаза смотрят в пустоту. Уже начавшие синеть губы. И кровь, подсыхающая на шее и запястьях.
Эми погладила по темным с проседью волосам, стоящего перед ней на коленях мужчину. Хорошо одетый, худощавый — ему точно было ха 30, но вряд ли 50. Он встал, решительно направился к креслу. Вытащил из него мальчика, безжизненно обвисшего на руках, и пошел к выходу из комнаты.
Эми вскочила, вцепилась в руку мужчины.
— Отдай! Отдай! — чистый голос, звенящий от отчаяния.
— Эми, его надо убрать отсюда. — Терпеливо сказал он ей. Уже не в первый раз.
— Он мой! — На глаза, цвета запекшейся крови, вновь навернулись слезы. Сказала уже тише, — он такой красивый...
Мужчина вздохнул.
— Мы не можем его оставить. Совсем скоро он перестанет быть красивым и будет плохо пахнуть.
— Оставь мне его еще ненадолго.
Мужчина положил тело на ковер. Отступил к выходу.
— Я вернусь через час.
Она уже сидела на полу, положив белокурую голову мальчика себе на колени. Улыбнулась.
— Хорошо.
Он закрыл дверь.

Она стояла рядом с ним и крепко сжимала его руку, глядя, как маленькое тело медленно погружается в болото. Над светлыми волосами сыто чавкнула трясина, и поверхность болота вновь стала ровной.
Она посмотрела на него из под капюшона накидки. Дернула за руку.
— Пойдем домой?
Он кивнул.
— Пойдем, малыш.

Они шли по вечерней улице — мимо закрытых лавок, мимо домов. Группка детей, игравших в пыли на дороге, завидев их, прыснула в разные стороны. Эми проводила их огорченным взглядом.
— Почему они меня боятся?
— Не знаю, Эми.
Брошенный кем-то из детворы камень упал у ее ножек, обутых в бархатные туфельки. Она легонько пнула его.
— Они злые.
— Не все люди злые. Есть хорошие.
Посмотрела недоверчиво.
— Покажешь?
— Как-нибудь.
Кивнула.

— Я хочу есть.
Он посмотрел на нее. Темные глаза поблескивали алым.
Оглядел пустую улицу. Заметил на противоположной стороне молодую темноволосую женщину. Эми неотрывно смотрела на нее.
Отпустила его руку. Отошла на шаг.
— Подожди меня там, — махнула на закуток между домами.
Он послушно отошел под защиту тени. Смотрел, как Эми переходит на другую сторону улицы. Такая маленькая. Такая беззащитная.
Женщина шла никуда не торопясь. Увидела Эми — бледное перепуганное личико, растрепанные локоны.
— Помогите! Добрая леди, помогите мне!
Столько отчаяния в голосе, столько мольбы.
Охнув, женщина приблизилась к Эми. Склонилась над ней.
— Бедная малышка. Ты потерялась?
— Да, леди. — Всхлипнула, потерла глаза кулачком.
— Ну-ну, не плачь, — женщина погладила ее по волосам.
— Тут темно, страшно. Я боюсь!
— Не бойся, маленькая. Давай я отведу тебя домой. Где ты живешь?
Эми показала пальчиком на темный переулок. Вцепилась в юбку женщины.
— Мне страшно.
— Все будет хорошо. Пойдем.
Женщина взяла Эми за руку. Они свернули в переулок.
Мужчина пошел следом.
Около сточной канавы Эми споткнулась и чуть не упала. Женщина подхватила ее, прижала к себе.
— Что ты, милая? Что с тобой? Не ушиблась?
Эми покачала головой. Шепнула:
— Вы очень красивая, леди.
Она смотрела на него из-за плеча женщины. Он видел алый отблеск в ее глазах. Эми улыбалась. Сверкнули клыки.
Негромкий вскрик. Тишина. Едва слышное чавканье.
Тело, упавшее в канаву.
Она подошла к нему. Взяла за руку.
Когда они вышли на улицу, он остановился. Достал платок, поднял голову малышки. Вытер кровь, перепачкавшую губы и подбородок.
Она довольно улыбнулась. Алый отблеск в ее глазах погас.

— Предупреждаю тебя последний раз, Грей.
Он устало откинулся на спинку кресла. Посмотрел на священника.
— Она — моя дочь, и ты не заберешь ее.
Священник резко встал. Взметнулись полы рясы, дрогнули огоньки свечей.
— Она — чудовище! И тебе она не дочь.
— Дочь! Эми — моя дочь, что бы ты не говорил. Мне безразлично, что вы все говорите.
Да, священник прав. Своих детей у него нет, и уже вряд ли будут. Но Эми...

...Он возвращался из соседнего города. Конь резво бежал по пыльной дороге, над головой светил яркий месяц. Заканчивалась весна.
Он не торопился — никто не ждал его в пустом доме. Смотрел по сторонам, любуясь ночью. И очень удивился, заметив на обочине крытую повозку — без лошадей. Почувствовав неладное, остановился. Конь фыркал, отказываясь подойти ближе. Подошел, заглянул внутрь повозки. В нос ударил сладковатый запах крови — уже не свежей. На дощатом полу лежали люди: женщина, девочка-подросток, двое мужчин и маленький мальчик. Цыгане. Остекленевшие глаза отражали холодный свет месяца, на шеях зияли рваные раны.
Он отшатнулся. Попятился к коню... но услышал тихие всхлипы. Приглядевшись, рассмотрел в дальнем углу еще одного ребенка. Живого. Девочку. Он вытащил ее из повозки — всю в крови, перепуганную, заплаканную. Он знал, что цыгане часто крадут детей. Этой девчушке повезло — каким-то чудом она осталась жива. Разве мог он бросить ее?
Он взял ее с собой. Дурной конь куда-то убежал, и до своего городка он шел пешком, неся притихшую малышку на руках.
Уже позже он узнал, каким именно чудом Эми осталась жива. Но ему было безразлично. Он любил ее всем сердцем — своего единственного, прекрасного, драгоценного ребенка. Ради нее он был готов на все.

— Однажды, она убьет тебя. Понимаешь, Грей?
Священник схватил его за руку. Рывком задрал рукав рубахи. Стали видны уже зажившие рубцы. Маленькие — как от укусов.
— Однажды этого ей не хватит.
Он вырвал свою руку из пальцев священника. Оправил рукава. Встал, направился к двери.
— Грей, покайся, пока не поздно!
Уже стоя на пороге, он усмехнулся.
— Поздно.

Он метался по комнате, собирая вещи. Эми сидела на диванчике и молча за ним наблюдала. Он огляделся. Затолкал в мешок пару свертков. Подошел к малышке.
— Эми, надо уходить.
Посмотрела на него задумчиво и грустно.
— Насовсем?
— Насовсем.
Она слезла с диванчика. Доверчиво вложила свою ладошку в его руку. Окинув прощальным взглядом враз став нежилой и заброшенной комнату, они вышли из дома.

Улицу заполнила молчаливая толпа. Дети и взрослые со спокойным торжеством наблюдали, как полыхает дом. В свете солнца огонь был едва различим, отчего казалось, что доски чернеют, трескаются и рассыпаются пеплом сами по себе.
В стороне от толпы, в тени стояла темная фигура. Легкий ветерок шевелил полы длинного плаща. В тень шагнул человек в черном. Сказал, глядя на горящий дом:
— Вы знали что их там нет.
Священник кивнул.
— Знал.
— Тогда зачем...
тонкие губы священника тронула усмешка.
— Людям нужны развлечения. А за Греем и девчонкой выслать погоню. Немедленно.
— Но как мы...
— Как хотите. Чтобы к утру девчонка была у меня.
Человек в черном понимающе ухмыльнулся.
— А Грей?
— Убейте. Он мне не нужен.
Священник неотрывно смотрел на горящий дом.
— На то воля божья.
Человек в черном кивнул. Поклонившись, вышел на свет. Слился с толпой.
С треском упала и рассыпалась углями балка.
Священник надвинул на глаза капюшон. Вышел из тени и скрылся в переулке за домами.

По пыльной дороге, освещенной закатным солнцем, шли двое: мужчина в дорожном плаще и маленькая девочка, плотно закутанная в лиловую накидку. Шли быстро и молча. Он жалел о невозможности взять лошадь — животные панически боялись Эми.
Он скорее почувствовал, чем заметил. что ее нет рядом. Обернулся. Малышка неподвижно замерла посреди дороги.
— Эми? Пойдем, не время...
Подошел и услышал голос, приглушенный тканью накидки.
— Они нашли нас.
Он прислушался. В тишине летнего вечера слышалось его дыхание.
— Эми, что...
Издалека донесся едва различимый стук копыт.
Он подхватил Эми на руки и побежал.
Погоня приближалась стремительно, неотвратимо. Шаг, еще — по рыжеватой ленте дороги. Эми притихла, не шевелилась. Он из последних сил рванул вперед.
На его спину обрушился удар. Он споткнулся, упал. Еще один удар — на этот раз конским копытом. Он успел заметить, как Эми откатилась к обочине дороги и осталась лежать там, похожая на сломанную куклу.
Прохрипел:
— Эми, беги...
А потом перед глазами сомкнулся багровый туман.

Жаркий багровый туман размывали прозрачные капли. Холодные, холоднее льда. Они скользили по его коже, застывали на губах.
Он открыл глаза. В бледных вечерних сумерках над ним склонилось измазанное кровью личико с широко распахнутыми темными глазами.
— Эми?!
ОН рывком прижал ее к себе, покрывая поцелуями пахнущие пылью мягкие волосы. Чуть отстранил, оглядел... и заметил на бледной коже уродливые ожоги.
— Эми...
Крепче прижал ее к себе. Через хрупкое плечико увидел на обочине несколько тел.
Он увидел запрокинутую голову с рваной раной на шее. В остекленевших глазах застыло безграничное изумление.
Он увидел руку, вцепившуюся в смятую лиловую накидку.
В дорожной пыли поблескивали темные лужи.
Вечерний воздух остро пах смертью.

Он почувствовал, как сомкнулись на его спине холодные руки.
Сжал хрупкое тельце — сильно, почти ломая.
Ее волосы щекотали ему шею.
Прошептала:
— Мне было так страшно. Я испугалась...
Его кожу обожгли ледяные капли.
Он закрыл глаза.
— Теперь все будет хорошо, малыш.
Не увидел — почувствовал ее улыбку.
— Правда?
— Правда.

В беззвездной ночи по дороги шли двое — мужчина в дорожном плаще и девочка, крепко держащая его за руку.

Автор: Dara Maximova