Как только пришла пора череды больших географических открытий, в странах Европы началась колониальная гонка – игроки покрупнее норовили урвать свой кус колониального пирога. Причем в дележе заморских территорий участвовали и тогдашние сверхдержавы (Франция, Испания, Британия) и публика помельче. Португалия, к примеру. В результате к концу XIX столетия вроде все бесхозные земли перешли в разряд колоний, но еще оставалась Африка. Точнее, отдельные островки независимых территорий в ее северной части. Речь идет об Эфиопии – тогда ее именовали Абиссинией. Захватить ее пытались многие, но противник оказался слишком воинственный. Скажем, Британцы попробовали в середине столетия, да у них не задалось и дело ограничилось захватом одной крепости. Правда, там нашли корону местного царька. Ну, то и оказался единственный стоящий трофей.
Италия к разделу колоний опоздала – она сама долго пребывала в состоянии, мало отличном от колониального шаблона, и куда больше помышляла о преодолении раздробленности, чем о славе метрополии. И когда к концу XIX века она все же более-менее собралась в кучу, ей тоже захотелось поиграть в империю. Для чего она нацелилась на единственно вакантную потенциальную колонию – Абиссинию. Собственно, это и было причиной первой итало-эфиопской (она же итало-абиссинская) войны 1895-1896 годов. Войны в своем роде уникальной.
Процесс превращения Италии в империю доверили экспедиционному корпусу численностью примерно 20 тысяч человек. Он сумел незначительно пополниться аборигенами, а потом ему прислали подкреплений из метрополии. Правда, численность все рано не превышала 26 тысяч – гостей Африки нещадно косили дизентерия и набеги местных племен. Им противостояли примерно 80-100 тысяч воинов под командованием местечкового императора Менелика II. К которому, между прочим, иной раз прибивались и иностранные добровольцы. Из последних наиболее знаменит отряд русского есаула Леонтьева, считавшийся по абиссинским меркам за цельного генерала.
Итальянцы имели шанс на успех, поскольку превосходили противника в вооружении и выучке. Абиссинцы могли противопоставить европейской науке разве что численность – современные магазинные винтовки и револьверы, по большому счету, имелись только у королевской гвардии. А вся остальная масса солдат воевала антикварными кремневыми ружьями и неувядающей африканской классикой – луками.
Увы, итальянцы оказались знатными разгильдяями – они даже не позаботились о картах. И по итогу воевали по каким-то рукописным наброскам, имеющим к топографии весьма отдаленное отношение. Неудивительно, что вместо красивых маневров и генеральных сражений силы разменивались на круговые бестолковые хождения и нечастые локальные стычки, где тоже трубить о победах как-то не выходило.
По итогу экспедиционное командование поняло, что успеха им не достичь ни при каком раскладе, и пора бы собираться домой. Но, чтобы хоть как-то оправдать свое присутствие перед итальянской общественностью, запланировали бравый поход против правого фланга противника и блестящую победу по итогу. Такое прощальное сражение с разгромом африканцев. На деле поход случился, и даже сражение состоялось. Но оно, на беду итальянцев, оказалось генеральным и совсем не победоносным для итальянской армии.
Победу запланировали под городом Адуа. Туда и двинули итальянцы основными силами (17700 человек), разбив их на три колонны и выделив для командования каждой по отдельному генералу. Вот только шли они все по тем же рукописным картам, больше напоминавшим первобытные схемы охотников для пояснения соплеменникам пути миграции пищевого ресурса.
Против них вышла чуть ли не вся абиссинская армия. Даже жена правителя вооружилась револьвером и организовала отряд из приближенных дам. Имелись и пушки – что-то около 40 штук. Против полсотни с небольшим у итальянцев. Причем африканский арсенал в разы проигрывал итальянскому по качеству и изношенности матчасти. Хотя выбирать не приходилось.
На марше из-за бестолковости генералов и отсутствия карт все три колонны итальянцев растянулись и, по большому счету, потеряли друг друга. Неудивительно, что многочисленные абиссинцы решили этим воспользоваться. Так же разделив свои наличные силы на три, чтобы громить противника по отдельности, применив примерно единую тактику – внезапный удар с нескольких направлений.
Первая колонна генерала Альбертоне вообще крепко заплутала. И, сделав крюк примерно в десяток километров, изрядно вымотанная, сама уткнулась в противника. Решив, что эфиопы вояки так себе, Альбертоне повелел храбро атаковать врага. В результате чего был окружен и вчистую разбит сосредоточенным ударом абиссинцев.
Вторая бригада генерала Аримонди оказалась атакована 30 тысячами воинов под командованием своего императора. Итальянский генерал, живо сообразив, что силы неравны, скомандовал отступление и самым первым покинул поле боя, не убедившись, что отход сколько-нибудь скоординирован и вообще организован. По итогу – полный разгром.
Лучше всех себя показала третья колонна под командованием генерала Дабормиды. Там действительно стойко держались, невзирая на превосходство противника. И драка на данном участке длилась 10 часов. Увы, артиллерия расстреляла все запасы задолго до конца сражения, а сам генерал погиб примерно в середине хронометража. Правда, части европейцев удалось проявить бесполезную доблесть – резервы, введенные в бой для прикрытия отхода основных сил, сами попали в окружение, а их командир – полковник Мерени – погиб. Артиллеристы, расстрелявшие боекомплект, разозленные смертью любимого командира, бросились в атаку с целью прорыва… Вот только в итоге вышли под прямую наводку абиссинской артиллерии и попросту оказались перемешаны с землей за несколько минут боя. По сути, сражение закончилось полным разгромом всего экспедиционного корпуса. К своим вышел каждый 15-й солдат (и только), а от былого великолепия артиллерийского парка осталось менее десятка пушек.
Конные отряды абиссинцев пустились в погоню за итальянцами, но особого успеха не достигли – по их словам, пешие итальянцы бежали быстрее их коней. Что похоже на правду. Все, кто выжил, преодолели за ограниченное время примерно 70 километров по прямой. Кстати, выжившим в Италии назначили пожизненную пенсию. Хоть как-то отметили ветеранов.
Потери Италии – примерно 14500 человек. Из них 3500 – это пленные. Остальные – убитые и раненые с преобладанием первых. Надо отметить, что отступавшие итальянцы не бросили ни одного (!) раненого в процессе бегства. А вот на поле сражения их лежала масса. Практически никто не выжил – просто не было сил подобрать всех.
Победители потеряли примерно 4000 убитых. Куда меньше, чем можно было бы предположить. По свидетельству современников, и месяц спустя под Адуа на полях виднелись огромные горы не погребенных человеческих тел, пугающие своим зловонием.
Италия же умудрилась стать единственной европейской державой, проигравшей в XIX столетии колониальную войну – других таких умельцев не нашлось во всем мире (проигрывали отдельные сражений, но чтобы всю кампанию – этого до той поры не наблюдалось). Да еще по итогам авантюры Италия выплатила Абиссинии немалую контрибуцию. Что и говорить, для такого исхода требовалось крепко постараться. Гордые потомки латинян смогли.
× Поддержите подпиской наш телеграм-канал: @battlez
Хотите видеть больше интересных материалов? - подписывайтесь на канал и ставьте "пальцы вверх"
Делитесь статьями в соц. сетях - так вы помогаете каналу развиваться