В нашем путеводителе по карантину во всем мире мы еще ни разу не были в Азии. Наконец, после Турции, Латвии, Италии, Египта, Испании, Германии и ЮАР, мы переносимся в Узбекистан. Жительница Ташкента журналистка Камила Убайдуллаева рассказала о неожиданно строгих мерах, которые, возможно, и помешали быстрому росту числа заболевших.
Первый заболевший
В Ташкенте все началось 15 марта с первого официально диагностированного в республике случая COVID-19. И сразу же кто-то умудрился выложить в Сеть персональные данные пациента № 1. Хорошо хотя бы, что в профессиональном чате юристов, в котором я состою ввиду своего первого образования, абсолютное большинство отреагировало требованием срочно удалить данные — оказалось, людям не все равно.
Карантинные меры ввели сразу, постепенно их ужесточая. Сначала закрыли все учебные и развлекательные заведения, отменили массовые гуляния, предписали носить маски и по возможности оставаться дома. Ладно, подумали мы и выпустили детей играть на улицу. На первых порах отменили даже пятничные намазы. По улицам стали разъезжать машины БТР, из которых доносились призывы выходить из дома только при крайней необходимости; по узким улицам внутри жилых кварталов с той же целью разъезжали автомобили Нацгвардии.
Карантинные зоны в детских лагерях и санаториях
К концу первой недели закрылись заведения общественного питания. Приостановили международные пассажирские перевозки. В Уртасарае — это такое местечко примерно в 20 километрах от столицы — спешно возвели карантинную зону, рассчитанную на десять тысяч человек. Туда минимум на 14 дней, то есть на время инкубационного периода вируса, начали принудительно отправлять туда всех граждан Узбекистана, приезжающих в страну из-за границы. В других городах подобные зоны стали размещать в детских лагерях, санаториях и даже казармах.
Со второй недели перестал курсировать наземный общественный транспорт, остановилось метро — они, кстати, не работают до сих пор. Наконец, закрылись непродовольственные магазины и офисы, а за выход на улицу без маски ввели штраф (что сначала привело к дефициту этих самых масок). Ташкент совсем закрылся на локдаун. Все помрачнели. Лишенный ежедневного ритуала похода на работу, человек ринулся в Сеть — смотреть, читать, играть, писать, жаловаться, постить и репостить. Даже мой йога-клуб в экстренном порядке организовал занятия в Zoom. На 12-й день карантина ташкентцы устроили городской флешмоб в поддержку медицинских работников: в 22:00 мы вышли на балконы или просто высунулись в окна и начали аплодировать. Сделали так всего один раз, зато запала хватило минут на 20–30.
Стикеры для автомобилей
Может быть, благодаря таким строгим мерам к концу второй недели карантина официально диагностированных случаев по всему Узбекистану насчитывалось всего 150. Несравнимо меньше, чем в Италии, Испании, США и многих других странах. Но поводы для паники оставались. В стране, где до эпидемии коронавируса аппаратов искусственной вентиляции легких было по одной-две штуки на крупную больницу, несколько сотен заболевших могли легко превратиться в сотни умерших. Хорошая новость состоит в том, что в результате эпидемии аппаратов ИВЛ в республике теперь в разы больше.
30 марта ввели, кажется, самое странное ограничение, аналогов которому я пока ни у кого из друзей в других странах не встречала — запрет на передвижение автомобилей по городу. Для использования автомобиля нужно было получить специальный стикер на сайте госуслуг. Их выдавали только тем машинам, которые занимаются реализацией продуктов питания и медикаментов, а также служебному транспорту людей, занятых на стройке больниц и новых проспектов. В соцсетях сразу же стали известны случаи, когда хозяева откровенно дорогих автомобилей получали стикеры под предлогом, что они якобы занимаются курьерской доставкой еды. Видимо, вкупе с этим запретом некоторые второстепенные улицы и проулки города перегородили бетонными блоками, в Сети даже появилась карта всех установленных барьеров. Со временем, правда, почти все их убрали.
Онлайн-режим
Вообще, про Узбекистан важно понимать одну вещь: мы нация больших семейных сборищ. В гости к родным у нас ходят регулярно и полным составом. Если в вашем (и моем, если быть честной) понимании семейный обед состоит из пяти-семи человек, то умножьте эту цифру на три и примерно поймете ситуацию. Традиция в условиях пандемии опасная. Так что, возможно, запрет на авто был самым действенным способом уберечь людей от гостей. С другой стороны, он спровоцировал горожан, которые ринулись на базары и в супермаркеты. Такое столпотворение на городских рынках и в магазинах, конечно, можно наблюдать каждый год в конце декабря. Но в свете запрета на массовое скопление людей и всех принятых мер эти события выглядели явным просчетом.
Я бы очень хотела написать, что народ постепенно привык и перестал жаловаться в соцсетях, — но нет, не перестал. Каждый справляется как может. Моя сестра как по часам постит новости в нашей семейной группе в телеграме и печет домашний хлеб. Мы снова начали каждый день готовить дома. Мама трижды за последние три дня вытерла пыль в квартире, а вчера я запретила ей вытирать купленный хлеб тряпкой со спиртом. Популярные в Ташкенте паб-квизы перешли в онлайн-режим. Каких-то местных видеоблогеров привлекли к административной ответственности за нарушение карантина. Пенсионерам сообщили, что пенсию они будут получать на карточку, чтобы не иметь дела с бумажными деньгами — теперь они, растерянные, толпами штурмуют банки. Дороги, тротуары и жилые дворы регулярно опрыскивают дезинфицирующими средствами. На базар вас тоже не пропустят, пока не протрете руки антисептиком на входе.
Неспокойная весна
Как-то я шла в супермаркет, а на балконе четвертого этажа соседнего дома девочка играла на скрипке. Через неделю после введения запрета на движение автомобилей в городе стал чище воздух — видимо, скоро снова станут видны звезды. В отсутствие других развлечений все что-то жарят, парят, пекут и выкладывают все это в фейсбук. Я меж тем сокрушаюсь, что прочла все три книги «Голодных игр» в середине марта. Надо было подождать пару недель — вышло бы очень атмосферно с курсирующими по центральным улицам БТР. Весна, которой впервые никто не мешает, буйствует, цветет и пахнет. В выходные кто-то даже сфотографировал двух обычных уток, поселившихся в центре города в фонтане перед Государственным академическим Большим театром Узбекистана имени Навои.
Надо сказать, пандемия оказалась не единственной проблемой в Узбекистане этой весной. 9 апреля, когда в Ташкенте уже отцвели урюк, миндаль и вишни, а все деревья распустили свежую листву, пошел самый настоящий снегопад. В итоге за один день город потерял сотни деревьев, которые не выдержали веса снега и просто сломались. Потом прошли несколько ураганов средней силы. А утром 1 мая произошел прорыв дамбы Сардобинского водохранилища в Сырдарьинской области — есть пострадавшие, около 70 тысяч человек потеряли дома и эвакуированы из зоны затопления. Это событие заслонило собой карантинную повестку.
Красная, желтая и зеленая зоны
Сейчас эпидемия пошла на спад, и карантин потихоньку ослабляют. Движение автомашин в Ташкенте разрешили с семи до десяти утра и с пяти до восьми вечера. Открылись парикмахерские и непродовольственные магазины. Возобновили строительство крупных объектов, некоторым организациям и компаниям разрешили вернуться к работе при условии соблюдения санитарных норм. Пчеловодов выпустили из города (я очень переживала за пчел). А вот в Самарканде и не думают делать послабления — наоборот, автотранспортом пользоваться запрещено, работают только аптеки, магазины и рынки, на въездах в город действуют блокпосты. 8 мая всю страну условно поделили на три зоны в зависимости от количества заболевших и уровня ограничений — зеленую, желтую и красную. В них сейчас действуют разные меры предосторожности. Тем не менее везде по-прежнему запрещены публичные мероприятия, закрыты спортзалы, развлекательные клубы и учебные заведения.
В столичном «Экспоцентре» открыли так называемый Центр координации спонсорской помощи, куда стекаются продукты и другие вещи от тех, кто хочет помочь остальным. По единому телефону можно за этой помощью обратиться — или же, наоборот, изъявить желание стать волонтером. По состоянию на 20 мая в Узбекистане зарегистрировано 2 880 заболевших (актуальную информацию размещают в специальном телеграм-канале три раза в день).
Подводить итоги еще однозначно рано. Последствия глобальной экономической комы наверняка еще долго будут давать о себе знать после того, как нам разрешат снять маски и пойти в гости. Пока можно сказать с уверенностью, что пандемия вскрыла или еще раз обратила внимание на необходимость защиты социально уязвимых слоев населения, на уровень бедности, на проблему домашнего насилия. А еще на то, что ташкентцы в целом неплохо справляются со стрессом и не разучились проявлять сострадание. Хотя мне кажется, все это мы делаем со слишком серьезными лицами. Видимо, улыбаться мы разучились еще до того, как наши лица закрыли маски.
Что почитать о Ташкенте и Узбекистане
Короткая проза от Евгения Абдуллаева, шорт-листера «Большой книги», живущего в Ташкенте
Сухбат Афлатуни — Дикий пляж (сборник)
Во время Великой отечественной в Ташкент были эвакуированы многие писатели, в том числе Корней Чуковский, Алексей Толстой, Анна Ахматова, Всеволод Иванов и другие
Наталья Громова — Ноев ковчег писателей. Эвакуация 1941–1945. Чистополь. Елабуга. Ташкент. Алма-Ата
Дина Рубина родилась в Ташкенте; в этот город были эвакуированы герои одного из самых известных ее романов
Дина Рубина — На солнечной стороне улицы
Социальный антрополог отправляется в Среднюю Азию через 25 лет после того, как бывшие советские республики обрели независимость
Эрика Фатланд — Советистан. Одиссея по Центральной Азии: Туркменистан, Казахстан, Таджикистан, Киргизстан и Узбекистан глазами норвежского антрополога
Записки известного художника, написанные во время пребывания в Туркестане
Кузьма Петров-Водкин — Самаркандия
Не все знают, что действие этого романа Соженицына происходит в Ташкенте, где автор сам излечивался от рака
Александр Солженицын — Раковый корпус