— Уффф! – выдохнул я воздух, откидываясь назад и падая со стула, на пол. Меня трясло, а в носу стоял кислый запах реагента. Кто-то из монахов подхватил меня на руки, как ребенка, и отнёс на скамью.
— Что за цирк тут происходит, Андрюха? Он же припадочный… — это был голос Дмитрия Ивановича. Наверное, пока я «переживал», он успел покурить и вернуться в зал.
— Хватит, Дим! Ты только что наблюдал за чудом… а ты «припадочный»… не стыдно? Он ради тебя такое испытал, и вряд ли кто ещё из ныне живущих это переживал… Серёжа, как ты? – это уже был вопрос, адресованный мне.
— Нормально! – а как я мог ещё ответить, после того как меня облили кислотой, наверное серной, а потом ещё и перерезали горло?
— «Переживание» было? – с надеждой в голосе спросил Авелей, протягивая полотенце.
— Было… — утвердительно кивнул я головой, – …меня живьём жгли кислотой, а потом ещё порезали…
— Я не пойму, что это всё значит? Кого сожгли кислотой? Вы тут совсем с ума сошли? – Дмитрий Иванович был в смятении, по голосу это чувствовалось.
— У нас мало времени, возможно, совсем нет… - заговорил я, отдышавшись, не хотелось что-либо объяснять, — …Дмитрий Иванович, просто ответьте на несколько вопросов…
— Не понимаю…
— Дима, делай, что он говорит, ради бога! – почти выкрикнул Авелей. Где его ангельская терпимость?
— Ну, хорошо… голова этого человека и в самом деле была неузнаваема от кислоты… спрашивай!
— Скольких людей эти части тела? И если вы уже знаете, кто они и какого возраста?
— Ну, судя по останкам, семь трупов, три женских, и четыре мужских… – Дмитрий Иванович стоял передо мной, лежащим, и отчитывался как школьник. Он явно был немного шокирован. — При этом один из мужчин пенсионного возраста, трое других – среднего... ну а женщины, все достаточно молодые…
— Слава богу! — вздохнул я с облегчением. Авелей с Дмитрием Ивановичем в недоумении и осуждающе посмотрели на меня. Я продолжил: – Есть ещё две женщины и два мальчика, и думаю, скоро и они погибнут, если мы не успеем их спасти…
— Где они? Говори адрес! – выкрикнул Авелей в нетерпении, желваки у него заходили ходуном.
— Я не знаю…. – я не врал. Знал только лес, в котором меня убил этот псих, но это знание было совершено пока не важным.
— Говори тогда, кто убийца!!!! – закричал своим басом Авелей, «опер» стоял рядом в «непонятках» бросая взгляды то на меня, то на монаха…
— Не могу… ты же знаешь… - я посмотрел на Дмитрия Ивановича, — …улица Петра Столыпина, дом восемь, квартира шестьдесят восемь, это адрес погибшего, зуб чей вы мне дали! Взламывайте двери этой квартиры, там никого нет, кроме голодного лабрадора и ведите расследование! Но прежде мне надо, чтобы вы принесли из детской комнаты пару игрушек. Чем скорей вы это сделайте, тем быстрей я скажу, где находятся четыре человека, ещё живых!
Дмитрий Иванович смотрел на меня с испугом и пятился назад. Я видел, что он поверил, наверно тон у меня был убедительный.
— Когда принесёте вещи, которые прошу, разбудите меня, не жалейте. А пока я посплю немного… и выключите свет… пожалуйста… - я закрыл глаза, меня сморило. Перед глазами стояло перекошенное лицо человека и эти пустые, чёрные глаза. Я прекрасно понимал его трагедию, ненависть и злобу, и не понимал, одновременно. А ещё этот противный запах серной кислоты, который теперь будет ассоциироваться с такой ужасной драмой. Блин, и пельмени не поесть теперь с уксусом...
