1218 год. Жестом ответной учтивости Чингисхан отправляет торговое посольство в Хорезм. Караван останавливают в городе Отрар.
Заподозрив неладное, местный правитель Инальчик Каир – хан убивает монгольских торговцев и забирает товары себе.
Долю с награбленного получает и Хорезмшах Мухаммед.
Продолжение. Предыдущая часть вместе с монголо-хорезмийской дружбой, покоится ЗДЕСЬ
Музыка на дорожку
В степи
Сбежавший счастливец блуждал по степи три дня. Когда от голода и жажды потемнело в глазах, купец выбрался на большую дорогу. Будь что будет. Все лучше чем так..
Путника заметили. Десяток всадников с гиканьем помчался на встречу.
Едва разглядев лисьи треухи и овчинные малахаи, купец захохотал радостным смехом.
Один из немногих, кому встреча с монгольским разъездом сулила благо…
Золотая пайцза с соколом (утаенная от хорезмийской охраны) привела уцелевшего к Джучи.
Домчали за день. Купца спрятали в люльку меж двух коней и едва он раскрывал глаза, вливали горячего чая с заправкой из бараньего сала. Можно жить!
Выслушав рассказ, наследник Чингиза задумчиво покивал головой. Такие вести не поручить туаджи, да и жалко гонца..
Отряд в тысячу монгольских всадников погнал на Восток.
В юрте Чингисхана
На солнце, золотой шатер Повелителя Восточных земель блестел за 10 тысяч шагов. Джэбе – нойон раздобыл его штурмуя Дунцзин и преподнес в подарок Единственному. Чингисхан был…доволен.
Бросив поводья кешиктену, Джучи подошел к порогу. Заколебавшись (не хотелось первым сообщать это), старший сын завоевателя решительно одернул порог.
В юрте царила безмятежность.
Сердитый (всегда) Чагатай отвернулся, добродушно непроницаемый Угэдей улыбался. Жизнерадостный Толуй бросился к выходу и со смехом обнял брата.
В углу копошились племянники. Насупленный Гуюк играл с китайскими фигурками, смышленый Мункэ внимательно наблюдал за взрослыми.
Слова Джучи разорвали идиллию
Государь! Отец..Беда
Втолкнув в шатер, мусульманина бросили на колени. Чингисхан пожелал лично расспросить торговца. А рассказал он вот что…
В Отраре
Инальчик Каир-хан был поздним человеком.
Жизнь (в лице двоюродной сестры Туркан-хатун) одарила его титулом уже в зрелом возрасте. Такие люди с болезненной ревностью относятся к внешним почестям, требуя их неукоснительного соблюдения.
Лейтенант в 20 лет и человек ставший младшим лейтенантом в 40 - разные люди.
В Отраре, наместником которого был Инальчик, каждый знал что к нему можно обращаться не иначе как Каир-хан, почтительно склоняя главу. Иначе ее (головы) легко лишиться.
Когда в город прибыла монгольская процессия, Каир – хан увидел старого знакомца. Индус! Матерый торговец! Прожженный солнцем базаров Востока от Сыгнака до Дели. Инальчик знал его давно.
Тогда они сошлись на почве любви к забавам юности, при поминании которых умолкает трость летописца и краснеет луна..
Ох уж эта молодость! Только беспутный мальчишка способен осушить кубок жизни до дна.
Ах, какие невольницы были у индуса! Ах как они плясали
Теперь оба разменяли уже пятый десяток. Разве что блеск в глазах напоминал о сбежавшей (как те танцовщицы) юности.
У индуса блеск сохранился. Дорожная пыль - эликсир моложавости.
Распахнув объятья, старый проныра рассмеялся
Инальчик!
Неосторожное слово предрешило судьбу. Всех.
Каир-хан ценил новые титулы выше старой дружбы.
Какой-то… торгаш, барышник, барыга, коммерс (аристократы всегда горазды на эпитеты дойным коровам), пренебрег его ханством!
Ничтожество посмело обратиться по имени! К нему!
По щелчку повелителя воины схватили купцов. Другие помчались на базар. До окон донеслись крики, звон битой посуды, удары, хрипы, стоны.
Инальчик Каир-хан непроницаемо молчал. Власть (а особенно ее жажда) полностью переменила кипчакского мальчишку, когда то кутившего ночи напролет.
Каир-хан отправил послание Мухаммеду, и дождавшись двусмысленного (тот всегда юлил сохраняя лицо) ответа, махнул рукой. Убили всех, а товары продали в Бухаре.
Что до степного оборванца, их хозяина. Перебьется. Или еще награбит. Плевать.
Вельможам Великого Хорезма не пристало размышлять о нуждах бродяг.
Знал ли Инальчик Каир-Хан, кого он ограбил? Вряд – ли. Тот еще и сам себя сознавал не вполне.
Видел ли Каир - хан как его решение разворачивает судьбу мира вспять. Как Восток рушится под копытами мохнатых коньков. Как горит Ургенч, как пылает Багдад. Видел ли заснеженные пепелища русских и булгарских городов. Свитки книг идущих на мощение рек. Толпы хашара бредущие на стены городов под мечи своих. Покорные посольства эмиров и князей в степи. Пустыню на месте ирригационных систем. Азию навсегда уступившую пальму первенства Европе.
Конечно нет. Ничего этого он видеть не мог. Он просто был смелым, честолюбивым человеком, старавшимся не упустить очередного шанса.
Хотя одного наместник Отрара все же добился. Даже и спустя восемь столетий о нем знают все.
Жребий брошен
Чингиз дослушал рассказ.
Внешне оставшись непроницаемым, он на миг провалился в прошлое, превратившись из Владыки Востока в избитого, голодного мальчишку с тяжелой колодкой на шее.
Дрожащий как заяц торговец-сартаул преобразился.
На Темуджина смотрела жирная лоснящаяся рожа Таргутай –кирилтуха. Как будто и не разрубил Джэлме эту проткнутую копьем падаль на четыре части.
Взгляд Великого Хана повело. Только встретившись с открытыми, умоляющими глазами Джучи, Чингиз пришел в себя.
Злобно подумалось, переживает за мусульманина. И в кого это такой добрый выискался
Степь залихорадило. Туаджи помчались по кочевьям.
Перед походом предстояло решить две задачи. Разобраться с Кучлуком и выбрать наследника.
Чингиз начал с той что легче. К повелителю вызвали Джэбе-нойона
Подписывайтесь на канал! Продолжение ЗДЕСЬ