Было такое. В моем босоногом, стеклотару: бутылки, всякие баночки и бутыля принимали и давали взамен денежку. Картофельные очистки закапывали в огороде как удобрение. Всё остальное съедалось в многодетной семье в доли секунды. Ну и собачки в каждом дворе дополняли картину утилизации.
К тому же, в то время у нас разъезжали старьёвщики. Такой колоритный дедок ездил по нашей улице на лошадке запряженной в подводу, и предлагал честный обмен. Принимал утиль и менял на свистки, шарики, и всякую иную дребедень для детей. Днем все взрослые были на работе. Со всех дворов малышня стягивала к нему всё, что только могла донести.
Свисток! Шарик со свистком! Что могло быть ещё прекраснее в то голодное время!
Однажды, я выменял у старьёвщика новенькую отцову телогрейку на это сокровище. Другого утиля просто не было. Одежда перелицовывалась, штопалась, переходила от старших к младшим по наследству. Поэтому у меня ничего другого не было.