Антропологи Александра Архипова и Анна Кирзюк стали лауреатами V Публицистической премии «ЛибМиссия» за книгу «Опасные советские вещи». По просьбе Bookmate Journal поэт и публицист Иван Давыдов прочитал книгу и рассказал, почему обыкновенная школьная тетрадка может стать опаснее бомбы и как советские власти использовали жуткие легенды в пропагандистских целях.
Я был серьезным молодым человеком лет, пожалуй, 11. И мы с моей тетушкой гуляли по городу Ленинграду. Внимание мое привлек мужчина, одетый не по-здешнему ярко, который по-английски пытался выяснить у прохожих, как добраться до метро. Ну, конечно, я знал, как добраться до метро! Я преодолел стеснение, вспомнил все, что знал по-английски (это было нетрудно, поскольку знал я немного), и объяснил!
Настоящему живому иностранцу объяснил, как пройти до метро. Не знаю, почему я не лопнул тогда от гордости. Просто повезло, наверное.
Он улыбнулся ослепительной, будто в кино, не советской совсем улыбкой и протянул мне шариковую ручку. До сих пор ее помню, хотя видел всего мгновение. Снизу — белая, сверху — британский флаг. Невероятная красота. Небывалая вещь. Все бы умерли в школе от зависти.
Подумал я или даже не успел подумать, потому что тетушка моя ринулась к нам с неожиданной стремительностью. Так, наверное, солдаты бросались на амбразуру вражеского дзота. Вырвала у меня из рук иноземный подарок и швырнула в урну.
Растерянный интурист поспешил ретироваться. Кажется, совсем даже не в ту сторону, в которую я его направлял. Мне стало неловко. Я не знал, что и думать.
— Она же могла взорваться! — сообщила мне старшая и мудрая родственница, а со старшими спорить совершенно бесполезно. Могла значит могла.
В общем, в книгу Александры Архиповой и Анны Кирзюк «Опасные советские вещи. Городские легенды и страхи в СССР» я входил не без надежды. Я рассчитывал вернуться в детство. Все эти жуткие рассказы, которым одновременно и веришь, и не веришь: про жвачку с лезвиями внутри, про взрывающиеся ручки и про черную машину с номерами ССД («Смерть советским детям!») — все это у меня тоже было.
Скажу сразу: я не угадал. Но я не разочаровался. То есть это все там, конечно, наличествует, но не это главное.
Сначала читателю обстоятельно рассказывают о подходах к изучению городских легенд, не погружая при этом в способную отпугнуть заумь, но потом без предупреждения бросают вовсе не в уютные 1980-е со взрывающейся ручкой и опасной жвачкой. Нет, все гораздо страшнее. Читатель попадает в довоенный сталинский СССР, в котором все — от вождей до бдительных пионеров — озабочены поисками врагов и разоблачением их коварных происков.
«Опасные советские вещи» вовсе не каталог страшилок. Ценность книги совсем не в этом, хотя подготовлена она на основе анализа внушительного количества источников, а также с привлечением результатов масштабного опроса. Интересно не просто вспомнить — или узнать впервые, — чем пугали друг друга жители Союза в разные периоды его существования, а по-новому взглянуть на советскую жизнь. Впрочем, те читатели, которые успели в более или менее сознательном возрасте застать хотя бы застой, радость узнавания, несомненно, испытают.
Для авторов городские легенды — вроде особого оптического прибора. Человек, который отечественной историей интересуется, должен довольно много знать о несчастливой сталинской эпохе. Книг в достатке, от страшных знаний не спрячешься, новые исследования и теперь продолжают выходить (хотя, конечно, это удивительно немного, с учетом просыпающейся в государстве любви к отцу народов).
Но тут дело не в каких-то новых фактах, хотя есть в работе Архиповой и Кирзюк и они тоже. Дело в точке, выбранной для обзора. Увиденный сквозь призму массовых страхов, сталинский СССР в «Опасных советских вещах» превращается в державу, которой правит знак. В жутковатое царство семиотики. Умение вовремя разглядеть опасный знак — ключ к успеху, а чаще — к выживанию. Выиграет тот, кто успеет разоблачить врага, избавиться от опасной — в буквальном смысле — вещи, сообщив куда следует о своем открытии.
Враги повсюду. Враги постоянно вредят. Вредители не только на заводах и стройках социализма. Они орудуют и в символическом поле тоже, превращая самые обычные предметы в средство антисоветской агитации, а обладателей этих предметов — в своих потенциальных пособников, подлежащих наказанию. Троцкистский лозунг может быть запрятан в самую невинную, на первый взгляд, иллюстрацию — да хоть бы в картинку Васнецова к пушкинской «Песни о вещем Олеге». И обыкновенная школьная тетрадка, на обложке которой эту картинку напечатали, становится более опасной, чем бомба. Этикетка на спичечном коробке, зажим для пионерского галстука — что угодно вообще может стать инструментом идеологической диверсии. Человек опытный и бдительный сумеет даже в портрете любимых вождей, сфотографировавшихся на фоне знамени, заметить скелет. Надо только правильно повернуть фотографию, под нужным углом наклонить голову — и прозреешь, и, может быть, спасешься. Если, конечно, какой-нибудь другой человек, искушенный в деле выискивания вражеских знаков, не успеет первым добежать до кабинета следователя с правильно оформленным доносом. И это все не детские страшилки, увы. Эти и другие подобные истории авторы извлекли из материалов уголовных дел. Врагов вовремя изобличили и нейтрализовали.
Кстати, навыки эти не до конца умерли: трудно не заметить их в модном теперь искусстве выискивать самые разнообразные — как правило, странные и дикие — поводы для обид, в искусстве, в котором полюбило упражняться и государство наше, и многочисленные активисты-общественники.
Так и работает особая оптика городских легенд. Но в книге достаточно и других сюжетов. У страшилок — масса функций, они могут ненавязчиво использоваться государством в пропагандистских целях (истории о взрывающихся ручках и прочих опасных подарках от коварных иностранцев, например, распространялись для того, чтобы удержать советских людей и особенно детей от ненужных контактов во время проведения Олимпиады-80, когда иностранцев в СССР стало особенно много). Они помогают вытеснять, изживать реальные страхи, они помогают человеку встраиваться в новую жизнь — так, например, жуткие истории помогли вчерашним крестьянам усвоить в тесноте городов новые гигиенические привычки и выжить. Далекое их эхо — детские игры, в которые и я успел поиграть на переменах в школе, не задумываясь, разумеется, откуда и почему эти игры взялись.
Ну, вот теперь появился повод задуматься. И себя тоже можно увидеть по-другому с помощью этого специального бинокля. Между прочим, иногда и на современность получается взглянуть по-новому: в Советском Союзе свободных СМИ не было. Изобретенные обывателем страшные слухи государство предпочитало игнорировать. Но иногда слухи эти приобретали такую силу, что реагировать все-таки приходилось. Авторы вспоминают заметку в «Вечерней Москве» 1970-х, автор которой вынужден своим читателям доказывать: налог на лысых вводиться не будет, и собак не будут вписывать в паспорта владельцев.
Читаешь сейчас и думаешь: ну а что тут такого? Звучит как описание самых обычных инициатив московской мэрии эпохи пандемии. В современной «Вечерней Москве» вполне может появиться заметка о том, что налог на лысых — мера своевременная, разумная и неизбежная. А может быть, уже появилась. Я просто редко читаю «Вечернюю Москву».
Александра Архипова, Анна Кирзюк «Опасные советские вещи. Городские легенды и страхи в СССР»
В общем, вот он, бинокль. Берите, идите и смотрите. В основном, конечно, в себя, но и по сторонам тоже.
Если вам понравился материал, ставьте ему лайк и подписывайтесь на наш канал.