Свою первую большую статью в журнал я написала лет 20 назад и ничего удивительного в том, что она была о депрессии я лично не вижу. Увы, текст ее утрачен, но думаю она была отличной хотя бы потому, что на тот момент мало кто вообще мог о депрессии хоть что-то внятное сказать, а я уже и образование психологическое имела, и личный депрессивный опыт, и связную речь себе после лечения вернула.
Так что кроме мужа – замредактора журнала и заказчика статьи – у меня были еще некоторые объективные преимущества. Потом я вела колонку психолога для портала, которого давно нет, а колонку сексолога там же вел одиозный уже по тем временам И.Кон. Немного жаль, что я с ним лично так и не познакомилась, потому что в моей памяти осталось лишь смутное ощущение, что он странный, а так у меня, возможно, были бы объективные доказательства. Ну да не важно. С колонкой меня хватило, кажется, на полгода, со статьями чуть дольше, а из частной психотерапевтической практики я сбежала почти сразу. И правильно сделала, я считаю. Всему свое время. И вот оно настало - то время, когда я незаметно для себя вернулась и к статьям, и к психотерапии.
А потом меня спросили: ты, дорогая, с какой стати выступаешь в журналах всяких? Нет, спросили очень вежливо – со смесью уважения, недоверия и надежды, что я сейчас как-то утешу спрашивающего в том смысле, что да, мы с тобой оба пишем хреново, но мне повезло, повезло эту хрень пристроить. Надо признаться я иногда и сама так думаю (недаром у меня в анамнезе депрессивный опыт. Мы люди с депрессивным радикалом в этом смысле очень удобные создания: всегда с радостью признаем свою вину, легко усомнимся в себе, а когда нас обвинят в преступлении, которого мы не совершали, на всякий случай постараемся в начале вспомнить, при каких обстоятельствах и как именно мы это сделали).
Но в такие моменты потери веры в свою способность к формулированию мыслей я вспоминаю пару историй, которые служат мне утешением. Например, эту.
Подружилась я как-то на фб с веселым журналистом, не понимая даже толком откуда он в моей ленте. Помню только, что с удовольствием его читала и всегда очень смеялась. Прошла пара лет взаимного чтения, и вдруг он попросил меня что-то написать для журнала, в котором мой бывший муж был главредом. Сам по себе запрос звучал примерно так: «Психолог, с которым мы раньше сотрудничали, кажется сошел с ума, а может быть просто спился, поэтому не могла бы ты с нами поработать?»
От такого заманчивого предложения и перспектив, конечно, трудно отказаться. Так что текст я написала, не до конца понимая, кто именно был инициатором запроса, и с ним журналист пошел к бывшему мужу, который сделал (по его словам) строгое лицо и спросил: «Лабокайте? Кто это вообще такая?». Деталей диалога я, конечно, не знаю, но смысл был примерно такой, что журналист как бы защищал меня, как автора и психолога, а Шурик делал удивленное лицо, мол текст может и хороший, но все-таки, кто это? Кончилось все тем, что он сообщил, что я «мать его детей», чем вызвал немалое замешательство, поднял немного себе, а в последствии и мне настроение, а текст, конечно, взял.
Еще я вспоминаю о том, как принесла практически с улицы в журнал «Начало» интервью с Костей Куксиным, отправляла тексты совершенно незнакомым людям в Psychologies и думаю, что на самом деле совсем не сложно попасть в журнал. Нужны две составляющих: вам есть что сказать, и ваши важные мысли выражены в согласованных между собою словах. В этом случае вам буду везде рады, поверьте. Just do it. А лично у меня проблема совершенно иного свойства теперь. Дело в том, что я не могу ничего написать по заказанной теме. Стоит кому-то попросить меня вести регулярно колонку или обозначить круг тем, по которым от меня ждут текст, как я тут же теряю дар письменной речи. Иными словами поток моего сознания не управляем, находится абсолютно вне моего контроля, и не понятно лишь одно: почему на фоне совершенно неуправляемой жизни меня все еще удивляет такая мелочь.