Священномученик Владимир (Богоявленский), митрополит Киевский и Галицкий
Было время, когда прессу называли шестой великой силою, а теперь она является, чуть ли не первой. Под влиянием прессы в настоящее время ни одна область духовной и материальной жизни не свободна от страстного движения. Пресса сделалась органом, или орудием общественного образования. Но, к величайшему прискорбию, она, особенно ежедневная пресса, показывает себя глубоко испорченным орудием. <...> И эта пресса свободна. То есть она так же свободна, как свободен теперь у нас гражданин, который подчинен только закону, за нарушение которого она только и подвергается стеснению. <...>
Периодические, ежемесячные, еженедельные журналы и ежедневные газеты в программе предметов, за разрешение которых они берутся, не имеют границ. Самые трудные философские вопросы, самые великие и важные религиозные и исторические события, самые дикие антихристианские идеи, самые случайные естественнонаучные предположения, самые смелые социальные проекты — всё это выставляется на этом ежедневном литературном рынке. Серьезная книга, какая-нибудь научная монография совсем почти затушевывается и исчезает между этим ежедневным и дешевым товаром. С тех пор как наши газеты овладели всем этим материалом, теперь едва ли есть какая-нибудь разница в содержании между книжной литературой и периодической печатью. И того мудрого библейского изречения: Все мне позволительно, но не все полезно (1 Кор. 6, 12), не знает наш обыденный издатель журнала. <...>
Для нравственно уравновешенных и безупречных редакторов или сотрудников их самое верное ручательство сдержанности и приличия заключается в них самих. Ответственность за распространение ложных сведений, за обман и введение в заблуждение человеческих умов незрелыми мыслями и фразами, за бесславие и диффамацию честных людей посредством лжи, клеветы и инсинуаций. Ответственность за всё это настолько велика, что самая ничтожная доля чувства чести и добросовестности должна бы приводить в ужас и удерживать от всего этого. Участие в работах прессы ведь не есть какое-нибудь наследство, которое требует только отличия и привилегий не важно за что, но такое призвание, которое, как и всякий другой долг, обязывает к отчету, такое высокое духовное и нравственное служение, которое может воодушевлять только благородного человека. Конечно, к ежедневной прессе, которая утром воспринимает то, что в полдень печатает, и вечером уже рассылает своим абонентам для чтения, нельзя применять тот масштаб, коим измеряется достоинство зрелого плода умственной работы. Часто писатель замечает иногда уже в тот же самый вечер, что он ошибся. Но эта-то теневая сторона его призвания и должна делать издателя скромным и чуждым самонадеянности. Чем чаще он имеет случаи замечать ошибки своих корреспондентов, неблагонадежность и недостоверность своих источников, недостатки своей собственной принципиальности в обсуждении тех или других идей и фактов, тем более он должен остерегаться гордости и заносчивой притязательности. Во всяком случае, и при этой необходимости работать быстро, истина и правда страдать не должны. Не оспаривать, когда печатное сообщение оказывается неверным, публично сознаваться в ошибке, если она сделана, никогда намеренно не выступать с такими сообщениями, справедливость коих была уже ранее подвергнута сомнению — всё это суть качества одного и того же писательского долга честности, от коих не должен освобождать себя и ежедневный репортер. Но им часто нарушается этот долг! Много виновато в этом то обстоятельство, что ежедневная пресса у нас в России не располагает достаточным запасом благонадежных, правоспособных и даровитых сотрудников. Читая ту или другую статью, нередко замечаем, что автор ее не имеет достаточно основательного понятия о том предмете, о котором пишет. Совершенная неосведомленность не удерживает, однако ж, корреспондентов писать о таких вещах, о которых они ровно ничего не знают. Хорошо ли, честно ли, извинительно ли это? <...>
Не очень давно один крестьянин, довольно, впрочем, грамотный и неглупый, приехал в наш столичный город, чтобы предъявить жалобу в суд на одного мошенника, который обманул его на тысячу рублей. Всё время, оставшееся у него свободным, он проводил в чтении газет. Чем более он читал их, тем более возмущался их неприличным, а нередко и безбожным содержанием. Однажды он, сидя на конке рядом с читавшим газету, разговорился с ним о ее содержании и в заключении сказал: «Ну, если таков корм, которым вы питаетесь в этом городе просвещения, то мне очень жаль вас». Это суждение не слишком строго. Наша пресса, действительно, во многих случаях безнравственна и безбожна. Может быть там, на западе, можно встречать газеты и еще циничнее, но это не может оправдывать нашу прессу. <...>
Никакая ложь, пущенная корреспондентом по адресу неугодного ему человека, не проходит для последнего совершенно бесследно, хотя бы она и была вскоре опровергнута. Доля первого впечатления остается у читателя навсегда. Но еще больший вред такой лживый писатель наносит своей собственной репутации. Не высокой, должно быть, пробы этот писатель, — так обыкновенно говорят в подобных случаях, если он осмеливается писать такие злостные небылицы. Я лично знал таких корреспондентов и редакторов, которые легко смотрят даже на то, если их в глаза называют «бандитами пера». Они не видят в этом для себя никакого оскорбления!.. <...>
Что в настоящее время нельзя с этим злом бороться оружием из арсенала прежних времен, это понятно само собой. Мы не хотим ни запретительной системы, которая может отказывать в концессии и запрещать печатание, ни предварительной цензуры, которая иногда стесняет авторов излишней требовательностью или забраковывает напечатанное, ни системы репрессий, которая штрафует, останавливает и не допускает к печати. Правда, если бесчестная пресса в своей вредоносной недобросовестности заходит слишком далеко, то не будет несправедливым и установление суровых мер взыскания, чтобы спасти наш народ от духовного растления и развала.
Но, говоря чистосердечно, мы не желали бы такого рода мероприятий. Мы желали бы прессе честной благоприличной свободы, но, как и любая свобода, соединенной с дисциплиной. Для этого требуется, конечно, общее участие и читателей, и ближайшая забота правительства. Одними полицейскими и карательными мерами этой цели достигнуть нельзя. Здесь нужны организаторские правила, которые дали бы прессе новый импульс и устранили бы все прежние недочеты и непристойности. Моему взору предносятся здесь главным образом три средства, которые могли бы принести пользу и помочь горю. Первое — это самая большая гласность, устранение безымянности. Более важные статьи непременно должны быть подписываемы подлинным именем авторов. <...>
Во-вторых: полезным средством против дурной прессы могло бы быть испытание редакторов и издателей. При этом мы имеем в виду не устный экзамен, а ручательство и гарантию за правоспособность их и личную безукоризненность. Ведь требуется же от поступающих на государственную службу чиновников государственный экзамен, равно как требуется экзамен и от священников, так как они суть просветители и учителя народа. Но несравненно больший учитель народа, чем сельский, например, священник, есть редактор-издатель читаемой народом газеты. Священник, может быть, не соберет вокруг своей церковной кафедры и пятидесяти человек, а редактор в своей аудитории поучает десятки, а может быть, и сотни тысяч человек.
Третье средство — это более строгое наказание за диффамации, клевету и инсинуации и наносимые прессой оскорбления ни в чем не виновных людей. Денежные штрафы, если они должны быть налагаемы, необходимо делать более чувствительными. Штрафование какой-нибудь сотней рублей и даже пятьюстами рублей за клевету не удержит состоятельного редактора от новой клеветы, если он не обладает в достаточной степени чувством порядочности и чести.
Средства эти, как видите, ясны, просты и с законами о печати согласны. Не свободы боимся мы, а злоупотребления свободой. Не на духовную борьбу жалуемся мы, но на фехтование, на сражение с отравленными копьями и на выстрелы с таким же свинцом. Время наше серьезное, опасное, грозное, невольно заставляющее подумать о приближении какой-нибудь катастрофы. Велика ответственность сейчас и для каждого, но еще больше для редактора и писателей, которые имеют возможность больше других делать доброе и злое. Пусть же они стремятся к добрым целям и несут на алтарь Отечества добрую совесть, основательное знание и чистое благородное сердце!
Голос Церкви, 1916 год
Материалы о новомучениках читайте на сайте: www.fond.ru