Ровно три года назад (день в день) я подал заявление о выходе из КПРФ. Не по каким-либо идеологическим разногласиям. Просто все заканчивается, и я решил, что этот период биографии завершен. Два года назад (летом) я написал текст, который пока еще не стал книгой, но у него еще все впереди. Один из коротких эпизодов в ней относится к пребыванию в КПРФ (хотя текст не про политику совсем).
***
Я был влюблен в Революцию, но роман у меня был с Партией, с Компартией.
Влюблен – это потому, что «любить» значит быть в отношениях. У меня интима с Революцией не сложилось. Так часто бывает в жизни: влюблен в одну, живешь с другой.
Я был влюблен в Революцию, а она оказалась рыжеволосой шалавой. Эта хохлушка давала «по любви» нацистской нежити. Она разливала коктейль Молотова по бутылкам в Одессе. Одновременно она раздвигала ноги за валюту, за доллары и евро. Она хотела кружевные трусики и в Европу. Она мечтала о борделе. Меня стошнило. Но это было позже.
А до этого я представлял ее себе другой – молодой еще француженкой с обнажившейся грудью и флагом в руке, ведущей за собой тех, кто решил подняться с колен. Априори страсть с такой не будет надолго. Потом место в ее постели займет Наполеон. Но это не казалось помехой: «Ты не уснешь пока я рядом». Все равно в итоге все мои иллюзии стали пеплом Клааса, который стал стучать в сердца мстителей. Он стучал и в мое сердце. Но, сука, инсульт…
А роман у меня был с Партией. Даже не роман, а брак! Мы ведь даже «оформили отношения» – в январе 2011 года, я получил партбилет. И это при том, что я никогда не был в ЗАГСе. У меня дети, но я никогда не был расписан.
Стерпится – слюбится, подумал я, глядя на ту, чей основатель родился на век раньше, чем я. Что думала она в тот момент, не знаю до сих пор. Теперь это уже неважно. Мы расстались.
Если это и был брак по расчету, то калькуляция была ошибочной. Она была значительно старше меня. Знаешь, как на картине Василия Пукирева «Неравный брак». Только наоборот: древняя старуха с почти молодым еще красавцем. С Революцией она меня не познакомит, догадался я.
И, правда, Революции она чуралась. Однако дружила с Народом, а я с ним давно хотел познакомиться ближе. Меня немного смутило, что она приятельствует с Властью. Я не думал, что близкие подружки, могут ругать друг друга самыми последними лозунгами, любезничая и сплетничая при встрече. Про нее ходили слухи об интимных отношениях с Бизнесом. Глядя на нее – немолодую, плохо одетую – я отказывался верить в это.
Но все-таки в ней определенно было что-то привлекательное. До этого, я не прибивался ни к какой политической стае. Я вообще не стайная и не стадная особь. А, если доводится стать частью прайда, быстро даю понять, что на последнее место в иерархии не согласен. Я не Алекс, но и не Дим, я вообще не из таких.
На самом деле, товарищу, который привел меня в партию, я безмерно благодарен до сих пор. Он принимал большое участие в моей жизни, и часто искренне помогал. Я, чем мог, отблагодарил его. Мы и сейчас в дружеских отношениях. Была в партии и молодость, и задор, и действие, и дело. Было много чего: предательство и разочарование, успех и катарсис… Об этом всем есть еще чего рассказать. Было совсем не тупо. Не жалею об этих годах.
Я вышел из компартии год назад. Я остаюсь марксистом, и принимаю иногда участие в том, что называется «политической жизнью». Просто, если ты в рядах, надо стоять в строю. Иногда по стойке смирно. В какой-то момент, мне надоело прикидываться. Я точно знаю: «Политика может быть другой». Современная политика – Opium des Volkes.