Наша семья, в которой я была старшей из троих детей, жила в маленьком рабочем поселке. Отец работал пчеловодом с зарплатой рублей 90-100, мама – на полставки воспитателем детского сада с зарплатой 54 рубля. Это с учетом районного коэффициента в 20%. И теперь, когда говорят, что в советское время зарплата была 200-300 рублей, мне верится с трудом.
Родители держали корову, поросят и даже овец, всегда сажали огород, все мы собирали летом ягоду на варенье, но жили очень скромно. Хотя, конечно, питались вдоволь и натуральными продуктами. С приобретением одежды, а особенно обуви, были большие трудности. Обычно мама на лето покупала мне по паре ситцевых платьев и сандалии, а то и просто домашние тапки. На все остальные времена года была школьная форма, которая покупалась на 1-2 года. Зимой носили валенки, осенью – резиновые сапоги (грязь в поселке была непролазная). Кожаную обувь покупали редко, а если и покупали, то у нее почему-то быстро ломалась-отрывалась подошва или еще что-то в этом роде. Ну и, понятное дело, моей младшей сестре приходилось еще хуже – она донашивала мои обноски, если они были хотя бы мало-мальски жизнеспособны.
Мебель в доме тоже была более чем скромной: кровать с панцирной сеткой и железными спинками для нас с сестрой, диван для родителей и полированная тахта для младшего брата (самая новая вещь в доме, мы ему завидовали!) – это наши спальные места. Был у нас еще трехдверный шифоньер без антресолей со сколотой полировкой на дверцах (ему к тому времени пришлось пережить не один переезд), кроме него был двудверный встроенный шкаф – вся одежда и белье на семью из пятерых человек свободно размещались в этих двух предметах корпусной мебели. В общем, в зале стоял полированный стол, на нем зеркало с тремя створками, упомянутые выше диван, тахта и встроенный шкаф. В спальне, где обитали мы с сестрой – кровать, шифоньер, самодельный стол и две книжные полки – железная и самодельная, деревянная. На кухне был самодельный обеденный стол, кухонный стол, лавка и раковина под умывальником и над ведром. Как говорится, вот и вся любовь.
Отец наш мог бы, конечно, пользуясь работой на пасеке, иметь более 100 рублей в месяц, но он был не таков. Он считал себя человеком честным и к деньгам относился с некоторым равнодушным презрением: «Деньги, мол, навоз, сегодня – нет, а завтра – воз». В первой части поговорка была справедливой, а во второй – не оправдала себя до сей поры ни у одного из членов нашей семьи. Так что вторая поговорка «Не жили богато – нечего начинать» оказалась более подходящей.
Денег родители не копили. Хотя была один раз страховка, по окончанию которой отец получил тысячу рублей – очень приличную сумму по тем временам. На эти деньги, помню, он купил хрустальные фужеры. Все остальное не запомнилось.
Было еще одно вложение средств. Когда мне было лет семь, наверно, папа решил копить «мелочь» мне на свадьбу. Вышло, так сказать, устное постановление, в соответствии с которым каждый железный рубль, появившийся в нашем доме, должен быть изъят из оборота и отложен мне на свадьбу. Мама была не так уж рада откладывать далеко не лишние рубли, но в нашей семье царил патриархат.
К моей скромной свадьбе, которая состоялась лет через 15, было накоплено рублей 300 с лишним. Мой избранник не нравился моим родственникам, но «мелочь» папа все же решил рассыпать. Родственники мужа без зазрения совести рассовывали ее по карманам. Это было в 1992 году. Вскоре деньги сменились, и около 200 советских рублей до сих пор лежат в моем шкафу. Смотрела в интернете, за сколько их можно продать – действительно, мелочь. Юбилейные – от 20 до 300 рублей, простые железные рубли, коих у меня довольно много, никому не нужны даже за 10 рублей. Вот такая печальная история.
Бюджет семьи был общим. Деньги лежали в каком-то шкафчике, откуда в теории их мог взять каждый. На практике бюджетом распоряжался папа. Он очень жалел тратить деньги на одежду и даже, например, на яблоки. Зато он не жалел денег на такие экстравагантные вещи как резиновая лодка (она со временем сгнила, потому что плавать в наших местах было негде) или микроскоп (который моя сестра как-то унесла в школу, где и пропал его след).
Один раз, помню, папа брался (вернее, заставлял маму) вести учет доходов и расходов. Расходы должны были записываться не все, а только те, что более 50 рублей. Но это новшество продержалось не более 3 месяцев.
Нам, детям, прививалась любовь к образованию и наукам, и мы неплохо учились. Опять же, здесь мы ориентировались на папу: авторитет его был непререкаем, и мы знали, что он был настоящим вундеркиндом, а не каким-то зубрилой-отличником. Все ему давалось легко, при том, что родители разрешали ему прогуливать и пропускать уроки. В классе его любили, потому что он давал списывать всем, кому не лень. Даже выпускной экзамен по математике он сдал только на «три», потому что пока решал другой вариант, на свой не хватило времени – об этом он не без гордости рассказывал нам, детям. Постоянных обязанностей по дому у нас не было (вообще дом держался на маме, отец ежедневный труд презирал так же, как и деньги).
Когда мне попадала в руки какая-нибудь мелочь, я покупала дешевые украшения, открытки с фотографиями артистов (это было очень модно!) и календарики. Понимаю, что более глупой траты денег найти трудно, но, с другой стороны, не соображу, на что тогда можно было потратить деньги с пользой?
Справедливости ради отмечу, что и тогда существовали платные заочные курсы. На один из таких курсов, художественный, папа очень хотел бы, чтобы я записалась. Но непременно деньги на это я должна была заработать сама. Но – мне, в отличие от папы, это было не надо.
Кстати, о заработках. Свою первую зарплату я получила в 8 лет, после первого класса. Я тогда отработала полдня на саженцах (мы сажали крохотные кедры на местах вырубов леса) – больше не смогла. Тем не менее, получила 5 рублей с копейками.
На следующий год я продержалась целый день и до обеда второго. Зарплата составила аж 8 рублей слишком. Эти деньги родители у меня не забирали, и я могла тратить их на всякую ерунду, продающуюся в местном магазине.
Профессию я выбирала не из соображений зарплаты, а такую, чтобы была по душе. Мне понравилось работать в библиотеке, потому что там работала моя мама, и я знала, что в библиотеке можно читать книжки и общаться с более или менее культурными людьми. Было еще одно соображение, далекое от реальной жизни: я пописывала стихи, и надеялась, что работа в библиотеке косвенно приблизит меня к профессии моей души...
Статьи, продолжающие тему:
Еда моего детства - любимая и не очень
Как с приходом 90-х изменилось питание нашей семьи
Если статья оказалась полезной, ставьте лайк и подписывайтесь на мой канал.