Полк Леонида Самутина на рубежи обороны под Витебском выдвинулся прямо с эшелона. И почти сразу попал в окружение.
Убежденный антисоветчик Леонид Самутин, 26-летний преподаватель геофизики и астрономии, был призван и назначен командиром пулеметно-минометной роты в составе 183-й стрелковой дивизии незадолго до войны. В немцах он видел «врагов советской власти», а значит и «своих союзников».
И таких людей как Самутин среди пленных начала войны было немало. В своих воспоминаниях «Я был власовцем» он писал о лагере в Лепеле: «Много слышалось ругательных разговоров в адрес нашего правительства, колхозного строя, необоснованных репрессий второй половины тридцатых годов и больше всего — в адрес самого Сталина. Людей, которые относились к нему прямо с какой-то личной ненавистью, оказалось неожиданно много».
Путь к измене
Плен, проведенный в лагере в польском г. Сувалки, был большим испытанием — голод, холод, болезни, жестокое обращение немцев и полицаев, лагерный бандитизм. Небольшую группу пленных вывезли в Германию, там откормили, приодели, повозили по экскурсиям и вернули в лагерь — «восхвалять все немецкое и охаивать все советское». Один из таких завербованных немцами русских, интеллигент, архитектор, помнящий дореволюционное прошлое, вызвал симпатию Самутина похожими взглядами на Сталина. Однажды он спросил его, готов ли он воевать против большевиков вместе с немцами, и получил ответ: «Если эта борьба будет направлена против большевизма, а не против России, то — да».
«Боевой Союз русских националистов»
В лагере был создан «Боевой Союз русских националистов» для борьбы с большевизмом, в который вступил Самутин и еще около сотни человек. Никакой развернутой программы, как позже у Власова, у Союза не было. Но все тогда были уверены, что Германия победит.
Что немцы не друзья России, Самутин тогда уже понимал, но ненависть к Сталину была еще сильнее: «Нужно брать то, что есть налицо, синицу в руки, если ястреба с неба нельзя достать». Русские коллаборационисты тогда еще не знали, что на самом деле немцы и не думали о восстановлении русской государственности, и верили в миф об «освободителе Гитлере».
Самутин стал командиром отделения русской национальной бригады СС «Дружина», которая обеспечивала охрану железных дорог в немецком тылу под Смоленском и действовала там против партизан.
Небольшие стычки и перестрелки обычно заканчивались ничем, так как партизаны просто сразу отходили в лес, а начальство «Дружины» писало отчеты о «победах» над подрывниками, которые никто не проверял.
В то время его отношение к самой «Дружине» стало скептическим, но, казалось, у эсэсовцев пути назад уже нет: «У нас теперь осталась одна дорога — с немцами до конца, какой будет. Победа, так победа, гибель, так гибель».
Дезертирство было постоянным явлением в «Дружине», а 25 ноября 1942 г. одна из потрепанных партизанами рот вообще перешла на сторону противника. Командующий Гиль, видя, что все разваливается, в августе 1943 г. сам перешел на сторону партизан вместе с более тысячей бойцов, предварительно уничтожив немецкий гарнизон станции Крулевщина (ок. 600 человек). В целях пропаганды Гиля довольно хорошо приняли, позволили и дальше воевать против немцев и даже дали Орден Красной Звезды.
РОА
Гвардия располагалась под Псковом. Один из новых начальников Самутина, полковник И. К. Сахаров назначил Самутина начальником отдела пропаганды. Самутин собирал библиотеку, организовывал концерты и спектакли.
Власовские офицеры не видели в партизанах своего врага. Одна из рот осенью 1943 г. перешла на сторону врага. В конце 1943 г. русские части стали переводить на запад, на Восточном фронте толку от них не было.
Самутин и полковник Сахаров поехали в Данию выпускать власовскую газету «На дальнем посту» и пытаться поддерживать хоть какой-то боевой дух борцов с большевизмом, которых теперь перевели на Запад. Там, в Дании, Самутин и пробыл до конца войны, время от времени наведываясь в Берлин к начальству, в Комитет освобождения народов России.
Весной 1945 г. Самутин как раз был в Берлине, где уже все рушилось: город готовился к бессмысленной обороне. 14 апреля Самутин бежал в Данию. Друзья белоэмигранты устроили его в местное имение работать на ферме, спасли от выдачи англичанам, помогли достать поддельные документы, «что-то вроде удостоверения личности для перемещенного лица польской национальности по имени Леон Пшехоцкий». Когда немцы капитулировали, датчане стали охотиться за всеми, кто им служил. При попытке бежать в Швецию он был обнаружен, а затем выдан англичанам. В свою очередь те в 1946 г. выдали его советскому командованию в Германии.
Идейный коллаборационизм
Самутин не принимал личное участие в зверствах и жестоких военных преступлениях на территории СССР и поэтому отделался довольно легко для офицера-власовца (к марту 1945 г. стал капитаном) — был осужден на 10 лет, отбывал наказание в Воркуте. После освобождения в 1955 г. работал геофизиком. Выйдя на пенсию, написал воспоминания о своем «власовском» прошлом.
Как замечают изучавшие коллаборационизм в СССР историки О. В. Будницкий и Г. С. Зеленина, накануне войны в Советском Союзе хватало людей, мечтавших о падении коммунистической власти и готовых ради этого даже сотрудничать с интервентами.
Самутин оказался одним из очень немногих идейных власовцев, которые поняли и признали, какую совершили ошибку и что с немцами свободной России быть не могло, что они пошли не только против советской власти, но против своего народа, встав на сторону Гитлера.
Воспоминания Самутина заканчиваются описанием пришедшего в конце войны осознания содеянного. Неприятие Сталина осталась и позже, но стало понятно, что в жертву этому было принесено слишком многое.