«Это не измена, это Свинг! Главный способ сохранить брак!»
В самом начале мы погружаемся в некое особое пространство, основанное на лжи. Ложь открывает спектакль - женщине позвонил, как очевидно, любовник.
У мужа тоже имеется любовница - как становится ясно через несколько минут. Спектакль, выделяющийся загадочным жанром – «свинг по-русски», нельзя отнести ни к комедии, ни к драме. Пожалуй, авторский жанр вмещает в себя все эти элементы. Само слово «свинг» отсылает к переменам, стремительной смене оптики.
Театр «Сатиры» всегда ассоциировался у меня с социальной проблематикой. С первых же минут мы видим, как она покрывает собой всё действо и всех персонажей, точно вуаль. Семья Кошельковых воплощает образ «новых русских» - здесь и «понты» мужа ( комичная реплика про пейнтхаус, язвительные шутки про «хибару» соседей) и собирательный образ жены - не хозяйственной и капризной женщины, которая ценит свою эфемерную «свободу» и тлеющую с возрастом красоту. Кроме того, отец семейства Игорь, в стиле братков 90-х, использует постоянно одну и ту же едкую и несуразную фразу: «даже-даже». Он покупает покорность «народа» дорогими подарками – с широкого плеча отстёгивает Серёже прижизненное издание Гоголя, называя его «пожизненным». За этим жестом скрывается следующий тонкий момент: богачи не понимают ценность блага, которым они владеют.
Есть в современном спектакле черты старого доброго классицизма – например, говорящие фамилии (Кошельковы), откровенная социальная сатира на новый манер («Не хватило доказательств, или хватило денег?»). Конфронтация таких разных миров бедной интеллигенции и недалёких богачей. Начинается завязка, сталкиваются разные, но типичные герои. Появляется пара Гранкиных, как антиподов Кошельковым. Мария сразу же невольно оскорбляет Валерию, которая, в свою очередь, начинает разворачивать после неподражаемую тонкую травлю. Вся язвительность и самодовольство превосходящих умом, а не социальным статусом, реализуется в ироническом замечании, которое Валерия бросает Марии: «Машина компенсирует мужчине сексуальные фрустрации».
Сюжетообразующим элементом, как водится в русском свинге, является алкоголь. Он используется как социальный клей, «склеивающий» непримиримо разные «миры». Мария - смотрит сериалы, Валерия - изучает таких, как Мария и сериалы. Появляется третья пара как олицетворение «мира политики» – заходит деловой предприимчивый мужчина, уставший и угрюмый. По законам жанра он пришел на пару с молоденькой проституткой. Типичный образ политика (который не пьёт за первое мая, потому что настоящий демократ). Проститутка же олицетворяет молодёжь. Она ведёт себя хамовато, но естественно – непосредственность героини помогает другим героям преодолеть робость и неловкость знакомства. Кроме того, политик постоянно указывает на её незрелость и необразованность. Весьма своеобразная интерпретация конфликта «отцов и детей»…
«СД не предлагать!»
Каждый из героев говорит на своём языке - Кси говорит про мир проституток, Валерия про культуру, Мария реагирует на всё прочее и работает как связующее звено, стремясь поддержать и без того хрупкий баланс вечера.
Вдобавок заявляется еще и пожилой коммунист, который неправильно понял объявление в журнале «Хомо Эректус», который и собрал присутствующих вместе. Этой ошибкой высмеивается одержимость идеологией – Василий увидел даже в названии эротического журнала символ движения рабочего класса. Кроме того, проведена забавная аналогия между «садо-мазохизмом» и социал -демократами, за которых голос пролетариата принял мистическую аббревиатуру «СД» в журнале. «СД не предлагать!»
«Не баловства ради, сплочения для».
В речи героев часто используются народные просторечия, поговорки и фразеологизмы, которые апроприируются под их цели. Интересные метаморфозы происходят и с англицизмами – в пьесе происходит не только «похищение» западных ценностей и образа жизни, но и самого языка. Можно услышать такие слова, как «свингуем, дерьмократ и т.д. Адаптация чужеродных слов и попытка встроить их в русский язык выводит нас к проблеме уже исторической и национальной. Подходит ли русскому человеку набор западных ценностей? А может наша ментальность, наш язык и наш уклад не приспособлены для этого? Может наш человек не рождён, чтобы быть ни свингером, ни даже «сосвальником»? Пошловатая своим сюжетом комедия подводит нас к неожиданно глобальным вопросом, предлагает задуматься о национальной идентичности, о разумных границах своей собственной свободы.
Музыкальная тема спектакля весьма зажигательная и создаёт раскачивающуюся динамику спектакля. Надо сказать, что свободной в танце чувствует себя только Кси – как бы подчеркивая, что это мероприятие ближе всего к «миру» проституток, а эти остальные люди – всего лишь проходимцы здесь. Ошиблись дверью.
В один момент сцена погружается во мрак. «Во мрак» погружается и повествование – герои успели изрядно напиться. Протестующий внутри «любитель правды» Сергей психанул и стал раздирать на себе одежду. Ничего общего с сексуальным подтекстом этот акт не имел – скорее это был своеобразный протест, вполне в духе журналистов. Как примерный журналист, Сергей делал то, что требуют, но скрипя зубами и с животной ненавистью.
«Совокупление душ – это уже не свинг, это любовь»
Доведенные до отчаяния несуразными попытками группового секса, герои начинают изливать душу. Здесь раскрывается иной лейт-мотив спектакля –двуличность. Здесь и двуличный ревностный журналист, изменяющий жене по командировкам, и матершиннник Кошельков, который зол на матершинника – сына… Неготовые к разоблачению герои решают быстро сменить вектор беседы – на светскую. Опять же – проявляется чужеродность, несоответствие культурной матрице. Светская беседа каждый раз незаметно перетекает в разговор по душам. Градус откровенности достигает своего пика, когда Кошельков начал раскрывать свои секреты «успеха» всем гостям, включая и журналиста, и связанного коммуниста. Не обошлось и без поддержки политика. Коммунист даже угадывает его имя: депутат Говоров . Здесь наш конспирированный накладными усами свингер начал хлопотать, чтобы Васю оттащили в другую комнату. Очевидно, секрет Антона Григорьевича был раскрыт, а присутствующие даже не обратили на это внимание. Каждый беспокоится только о себе, своей проблеме, и не видит не только другого, но и реальность вокруг него.
В финале происходит подлинное «обнажение» героев – бутылочка, как недавний символ разврата и обнажения, теперь выбирает жертву, которой предстоит обнажить душу. Каждый из присутствующих раскрывает все сокровенные тайны, будто на исповеди. Мне больше всего пришлась по душе история политика Говорова, чем-то созвучная судьбе журналиста, конфликтующего с ним же. Бывший диссидент, отсидевший за взгляды, тоже сломался и сдал себя в аренду обществу развитого капитализма, не стерпев оскорблений и требований «корпоративной этики казнокрадов». История Марии, которая оказалась на самом деле Марией Терезой, продающей имущество ради спасения наркомана, была сыграна пронзительно и трогательно. Это был блестящий финал, который запомнился и замкнул все начатые линии самым лучшим образом.
Надо отдать должное постановщику Андрею Житинкину – внушительное количество сюжетных веток «срослись», все реакции пришли к логическому завершению. Можно только подивиться витиеватой структуре сюжета, который, подобно качественному детективу, в конце складывается в искусно созданную и разрешенную головоломку. Игра актёров действительно заслуживает уважения – каждый был документален и убедителен в своей роли, в лучшей традиции психологического театра. Крошечные нюансы и детали образов были приняты во внимание и воспроизведены артистами. Особенно хочу отметить характерную непосредственность и сногсшибательную энергетику Кси (Майа Гобань) и душераздирающий монолог Марии (Алёна Яковлева), который стал вишенкой на торте этого замечательного, сложного и многозначного спектакля.