(часть 1)
Моя бабушка Софья Железняк с тремя «проглотами» осталась ещё до войны. Их отца забрали прямо с завода, где он работал мастером, по обвинению в шпионаже в пользу японской разведки. Потом разобрались и отпустили, но он быстро умер.
Всю войну бабушка разгружала уголь, упавший с железнодорожных вагонов. И не только за себя, но и за свою напарницу, крутившую любовь с начальником. Пожаловаться на эту стерву она не могла – вмиг бы вылетела с такой «хлебной» работы! И чем тогда, спрашивается, кормить детей?
Во время войны старшая девочка уже ходила в школу, а младшие - в детсад, куда моя бабушка отдавала детские карточки. Но – все это знали! – женщинам, которые работали в детских садах военного времени, самим надо было что-то принести домой, в семью. Вот они и поднимали малышей из-за стола пораньше, а то, что маленькие глупыши не успевали съедать, забирали сами.
Дети просили есть постоянно! Страшнее всего было бабушке, когда какие-то сволочи украли её продуктовые карточки. Горе было такое, что она помнила о нём до самой смерти!
Немного спасала картошка, которую она припасла в погребе. А однажды, возвращаясь домой с последними оставшимися картофелинами, Софья Железняк увидела потерявшегося козла. Она загнала его в погреб и убила голыми (!) руками.
Тот даже не пикнул! А бабушка ужасно боялась, что хозяева козла его услышат – тогда её точно растерзали бы на месте! Потом она приходила к погребу уже с топором и таскала домой жёсткие и вонючие куски козлиного мяса. Это было настоящее счастье!
Если бы не тот глупый старый козёл, моя бабушка просто не дожила бы до мая 1945-го. Бог помог? Но Софья Железняк не верила в Бога. Она всю жизнь говорила, что если бы Он был, ни за что бы не допустил таких страданий.
Несмотря на то, что бабушка получала рабочие карточки, садила картошку и даже убивала заплутавших козлов, к окончанию войны она «опухла» от голода. Удивительная болезнь, правда? Человек хронически голодает, а выглядит полным из-за нарушения обмена веществ.
А дети подрастали, и еды им нужно было всё больше и больше! В 1945-м Софья Железняк случайно встретила Ивана Харламова – он помог ей донести до дома мешок картошки. Их любовь началась с того, что он пожалел её детей. Наверное, они напоминали ему тех, что остались в далеком Ейске, и кого он не обнимал долгие годы.
Дед стал приносить бабушке какие-то нехитрые продукты. Она готовила, звала его к столу, а он говорил: «Накорми сначала детей». Вот за эту доброту, за то, что чужой, изголодавшийся и исстрадавшийся человек пожалел её и накормил её детей, она его и полюбила.
Родила от него девочку (мою маму), которую дед назвал Надеждой. Так звали одну из трёх христианских сестёр-великомучениц. А ещё моя мама была его личной надеждой: на жизнь, настоящую жизнь без войны.
А когда репатруированным разрешили вернуться домой, Софья Железняк сама проводила Ивана Харламова на поезд. Расставались они навсегда – как тогда казалось обоим. Дед ехал к своей жене и своим детям – и бабушка это понимала.
Она чувствовала к нему одну лишь благодарность. Единственное, он говорил, что обязательно поможет поднять на ноги маленькую Надю!