Статья от 4-го мая 2020
История с запрещением в служении протодьякона Андрея Кураева личным указом Патриарха Кирилла произвела в определённых кругах эффект информационной бомбы. Впрочем, для многих этот указ Святейшего стал вполне ожидаемым, если не долгожданным. И совсем не от злорадства по отношению к протодьякону, которого теперь ещё ожидает и церковный суд, а из чувства внутренней справедливости, что ли, из понимания, что так и должно быть.
По мнению многих клириков Русской Церкви, Кураев шёл и к этому запрещению, и к церковному суду давно и старательно, в рамках своих публичных высказываний. Если, конечно, грубые и оскорбительные нападки на священников и епископов, обвинения их в насилии над семинаристами и гомосексуальных связях можно назвать “высказываниями”. Последней каплей стал пост Кураева в “Живом Журнале” по поводу умершего 21 апреля от коронавирусной инфекции протоиерея Александра Агейкина, настоятеля “патриаршего” собора в Елохово. В тот же день, 21 апреля, Кураев у себя в ЖЖ написал: “В моей памяти сей недопротопресвитер останется как тупой карьерист, сделавший карьеру в сфере вип-сервиса”.
Ну и понятно, что в ситуации, когда православный дьякон пляшет на ещё не остывшем теле православного же священника, Патриарх Кирилл решил принять определённые меры в отношении оного дьякона.
Да, в комментариях к этому посту запрещённый протодьякон продолжил “резвиться”, используя формулировки типа — “его (Агейкина — прим. А.Ч.) назначение в Елоховку было оскорблением от не-москвича Кирилла всему московскому духовенству”. По поводу этой фразы в Сети уже шутят на тему того, что в рамках прорывного “кураевского богословия”, оказывается, благодать Божья действует исключительно по московской прописке, желательно в третьем поколении.
Отец Александр, к слову, подвергался нападкам со стороны Кураева и при жизни. И не он один. Но одно дело нападать на живого человека, который может ответить, и поступок несколько иного рода — пинать ногами тело умершего оппонента.
Здесь, кстати, показателен текст указа Святейшего: “В связи с публичным оскорблением Вами памяти настоятеля Богоявленского кафедрального собора города Москвы протоиерея Александра Агейкина, невзирая на скорбь его жены и детей, в день его кончины, что характеризует это деяние не только как безнравственное, но и как особенно циничное, что вызвало возмущение архиереев, клириков и мирян Русской Православной Церкви, а также учитывая Ваши предыдущие деяния, относительно которых поступали жалобы на моё имя, Вы запрещаетесь в священнослужении до принятия решения епархиальным церковным судом по рассмотрении упомянутых деяний”.
Предыдущих деяний, надо сказать, у Кураева много. В последние годы что ни пост в социальных сетях — то “деяние”. И в этом смысле у многих клириков Русской Церкви после издания патриаршего указа возник единственный вопрос — почему только сейчас, а не раньше?
Но это уже вопрос не столько церковной, сколько информационной политики. Кураев все годы после того, как ушёл в оппозицию Московской Патриархии, а то и в принципе Русской Церкви, изображал из себя этакого бескомпромиссного и одинокого борца за правду, честность и чистоту нравов в среде священников и епископов. Очень многие верили и продолжают верить этому образу до сих пор. Просто потому, что очень многие благодаря именно Кураеву, в какой-то момент — “единственному миссионеру Русской Церкви”, в эту Церковь пришли.
И если бы Патриарх назначил церковный суд и наложил на Кураева определённые канонические прещения раньше и не по столь серьёзному поводу, то из протодьякона либеральная общественность, да и просто сочувствующие немедленно сделали бы “мученика от патриархии безвинно пострадавшего”. И такое положение позволило бы оппонентам Церкви утверждать, что раз Кураева “наказали за правду”, значит, в его словах, а точнее, нападках на епископат и клир РПЦ — эта самая правда есть.
Мятежный протодьякон попросту на несколько лет превратился бы в орудие антиклерикализма в России. В очень мощное и умное орудие, надо сказать. И да, в орудие не против Патриарха, отдельных епископов или священников, но против всей Русской Церкви как факта реальности.
Естественно, допустить этого было нельзя. Но “если Господь желает наказать человека, то лишает его разума”. И Кураев начал топтаться на мёртвом теле священника, своего собрата во Христе. И вот с таким “бэкграундом” из запрещённого протодьякона “героя и мученика” уже не создашь никакими информационными технологиями. Так что решение Патриарха инициировать запрещение в служении и обозначить перспективу суда было не импульсивным, но выверенным. Указ издан в это время и по этому поводу для того, чтобы защитить Церковь от возможной угрозы. И нет, не столько угрозы непосредственно Кураева, сколько определённой социальной страты, которая очень не любит Церковь и ждёт малейшего повода, чтобы эту нелюбовь публично продемонстрировать. А здесь повод мог оказаться совсем не “малейшим”. К слову, реакция а-ля “это Патриарх виноват в смерти Агейкина потому, что не запретил всем служить, вот отец Александр поэтому и заразился, и умер, а в Кураеве Патриарх просто нашёл “стрелочника”” кое-где уже пошла. Но очень вяло. Потому что повод к запрещению прекрасно видят все, и все прекрасно понимают его обоснованность.
Что же касается непосредственно Кураева, то справедливость запрещения косвенно признал и сам протодьякон. Когда его спросили, что он думает обо всём этом, тот ответил: «Да, уже узнал. Я сейчас везу замечательного плюшевого медвежонка своим внучкам, и это для меня гораздо более актуально и важно». Внуки — это, конечно, очень важно. Семья — это вообще малая Церковь. Вот только есть один нюанс. Запретить клирику служить, если это настоящий, по призванию клирик — как запретить художнику рисовать, композитору сочинять музыку, писателю писать. Впрочем, даже эти аналогии полностью не передают того ужаса и душевного слома священнослужителей, которых запретили, или, что ещё страшнее, извергли из сана. Это наказание ими воспринимается так, будто из них вырвали самую суть. Как правило. Но и здесь Кураев оказался исключением.
То есть, запрет в служении, в самом главном, что и делает священнослужителя священнослужителем, для Кураева — это так, мелочи. Ну, а раз мелочи, то можно считать, что и для самого Кураева сейчас закончится его двойственное положение. Вроде как и дьякон в Церкви, но вроде как уже давно и против этой самой Церкви. Так к чему эта двойственность? “Да — да, нет — нет, а что сверх того, то от лукавого”.
Впрочем, важно подчеркнуть, что нынешнее запрещение — это промежуточная, временная мера, до окончательного решения церковного суда. И не только по поводу высказываний в адрес покойного отца Александра Агейкина. У Кураева в “бэкграунде”, повторюсь, много всего интересного, за что с протодьякона могут попросить объяснений и доказательств. А также поинтересоваться, считает ли он такие слова и мысли достойными человека и христианина. Если, конечно, Кураев явится на суд. Поскольку церковный суд — он совсем даже не светский. Службы “церковно-судебных приставов” у Церкви нет, и человек идет туда добровольно. Да и “приговоры” там выносятся своеобразные. Могут восстановить в служении, могут продлить запрет на неопределённый срок, могут извергнуть из сана — и тогда протодьякон Андрей Кураев превратится в мирянина Андрея Вячеславовича Кураева. Ну, и если всё пойдет по совсем экстремальному сценарию, то может быть и отлучение от Церкви. Однако такая вероятность всё же мала. Чтобы “схлопотать” анафему, нужно приложить очень большие усилия. Публично отречься от Церкви, например, чего Кураев, кажется, не делал. Но учитывая его реакцию на запрет в служении, извержение из сана кажется весьма вероятным. Ну, чтобы не нёс уже эту ненужную и лишнюю для него ношу человек.
Впрочем, прогнозировать что-то в подобных вопросах — дело неблагодарное. И как это ни парадоксально прозвучит для человека нецерковного, но самое логичное, что могут сделать православные — это начать активно за отца Андрея молиться. Тем более, что помолиться есть кому, он ведь действительно очень многих людей своей проповедью привёл в Церковь.
Александр Чаусов специально для Fitzroy Magazine
При копировании или перепечатке материалов активная индексируемая ссылка на сайт fitzroymag.com обязательна.