Надо уточнить, что, хоть я вспомнила про эту рецензию на волне хайпа от сериала, книга была прочитана четыре года назад.
Итак...
Гузель Яхина – настоящее литературное открытие и в 2015-2016 везде только и разговоров, что о «Зулейхе». Шорт-лист «Русского Букера», «Ясная поляна» и, наконец, наверное, самая известная российская литературная премия «Большая книга» и сразу первое место. Дебют просто феноменальный, с учетом того, что до «Зулейхи» у Гузель Яхиной была опубликована лишь пара рассказов. Тема сложная и редкая – раскулачивание и жизнь в спецпоселении, да еще и с этническим окрасом – героиня, крестьянка из Татарстана, отправляется на Ангару.
Позволю себе маленькое лирическое отступление.
В детстве я много времени проводила с маминой подругой. Ее звали Роуза. Не знаю точно ее семейной истории - была ли она из сибирских татар или из переселенцев. Яростная коммунистка тетя Роза боялась грозы. Когда нас застигала непогода в ее маленьком дачном домике, она учила меня молитве «Бисмилляхи Рахмани Рахим». Несмотря на то, что в Томске есть особый район Татарская слобода, Центр татарской культуры и несколько татарских сел вокруг, тетя Роза и детские обрывки воспоминаний – это практически все, что я знаю о татарах. Возможно, именно поэтому первая часть книги о суровых буднях татарской деревни мне показалась самой удачно и самой сильной.
Роман состоит из четырех частей, отбросив авторские названия, можно сказать, что это «Завязка», «Перипетии», «Испытания, заканчивающиеся кульминацией» и «Развязка». Я не случайно использовала именно сценарные термины, потому что кинематографичность и математически выверенная драматургия, на мой взгляд, самый главный минус книги. Гузель Яхина недавно закончила сценарный факультет Московской школы кино, она говорит в интервью, что хотела бы связать свое будущее с телевидением и сериалами, и она написала книгу на основе собственного сценария. Я не говорю, что это однозначное литературное зло и не имеет права на существование, но, к сожалению, киноориентацию главной книги 2015 года просто невозможно не заметить. Это написано, чтобы быть когда-нибудь снятым. Точка.
Гузель Яхина в интервью «РИА новости»: Сегодняшние молодые люди воспринимают лучше визуальный контент. Мы живем на этом сломе. И мне кажется естественным рассказывать историю при помощи картинок
Именно ориентация на кино в построении сцен и точное профессиональное знание того, что и как должно происходить в сюжете (уверена Гузель Яхина была отличной ученицей в сценарном мастерстве!) – лишают роман книжного шарма и высасывают жизненную энергию из его героев, превращая их из настоящих людей в хорошо продуманных персонажей.
Автор выбрала трагический и мощный фон для развития своей истории – раскулачивание. И за одно только обращение к этой теме ей хочется сказать спасибо. Сибирь начали осваивать в семнадцатом веке, но сделали ее по-настоящему пригодной для жизни только в двадцатом и сделали это ссыльные, политические, переселенцы, кулаки, депортированные, враги народа, деклассированные элементы, зэки и, наверное, в прошлом каждой сибирской семьи есть часть этой истории. Раскулачивание, продразверстка, коллективизация – я изучала это в рамках еще советской, но уже достаточно свободной школьной программы. Даже в детстве мысль о том, что придет Государство и отберет все, что ты заработал за свою жизнь, казалась абсурдной. Сейчас и вовсе думается, что «хату подпалить, да обрез достать» - самая естественная реакция в такой ситуации. И Муртаза, давящийся конской колбасой и рубящий единственную корову, чтобы не отдать ничего – в этот момент в первый и последний раз становится понятен. Вообще, повторюсь, но первая глава самая интересная на мой взгляд. Уклад жизни, детали быта, маленький привычный подвиг героини для задабривания духов, одежда Упырихи, поход за дровами – все это написано яркими (хоть и мрачными) красками и вызывает желание узнать больше об этой татарской деревушке. А что было до этого? Как и почему состоялся этот брак? Так же или иначе жили соседи? А какова была жизнь в семье красного Мансурки? А что происходило на Рамадан? О чем говорили мужчины в мечети? Хоть садись и ищи еще какую-нибудь книгу о жизни татар начала двадцатого века, чтобы удовлетворить распаленное любопытство!
Наверное, стоит сразу оговориться, в целом книга нужная и по-своему хорошая, но она для меня тот случай, когда против воли цепляешься за недостатки и огрехи. Это как любимому человеку прощаешь многое, а нелюбимому малейшую оплошность камнем на шею вешаешь. Так и здесь.
После жесткой и яркой первой части идет пересылка – тяжелый этап для героини, но не сильно интересный для читателя. Адаптация жившей по старинке Зулейхи к реалиям современности происходит практически не заметно. А ведь такая глыба в этом заложена – как понять и принять столько нового, чуждого, страшного в своем отличии от привычного мировоззрения? Но тут пусто. Голод, грязь, болезни и смерти словно вынесены за скобки – подразумеваются, но описываются скорее формально, невзрачно. И это не страсть по трешовым подробностям во мне говорит, просто я представляю чудовищность этого «путешествия», и мне кажется, оно должно было изменить все мироустройство деревенской, словно вырванной из прошлого столетия, женщины! Здесь же героиня встречает своих попутчиков и собратьев по несчастью на ближайшие годы, но все персонажи скорее статисты, чем личности. Вырезанные ножницами по контуру классические стереотипы – Петербургская Интеллигенция, Художник, Уголовник – за все дальнейшее повествование я так и не почувствовала в них жизни. Единственный выведенный на авансцену из массовки человек – Доктор Лейбе. Почему он? Совершенно непонятно. От первой главы о нем странное ощущение, что она осталась случайно, в то время как связанная с ним сюжетная линия в дальнейшем была убрана (особенно это чувствуется в сцене с визитом любовницы комиссара). Не очень приятный, неоднозначный Игнатов – ни разу не похож на красноармейца Сухова спасающего закабаленных мусульманских женщин во благо страны. Несклонный к рефлексии, зато склонный к насилию в начале, и жалкий, полубезумный от самогона в конце - Игнатов, каким-то непонятным образом, ставший для всех положительным героем, вызывал постоянное отторжение. От уголовника Горелого и то не так тошно. Пожалуй, самая сильная сцена пересылки – крушение первого судна, все остальное как-то мельком.
Далее жизнь в спецпоселении… Здесь не то, что подробностей, по мне так тут даже основных моментов не хватает. Первая зимовка – тут Зулейха с сыном немного обретают жизни (в художественном смысле), но дальнейшие пятнадцать лет какая-то лишенная конкретики условная зарисовка с «как бы трудностями в как бы тайге». Бывают редкие цепляющие кадры – мелькнут солнечным зайчиком и растворятся. И самое страшное, это неуклонное скатывание повествования в обычный любовный романчик в экзотических условиях.
Финал истории – слабый, скучный и ни разу не соответствующий заявленному эпическому размаху событий. Из него я вывожу лишь то, что, да, Зулейха открывает глаза – смотрит, но… не видит.
В общем-то, проще, лучше и четче все это сформулировала Галина Юзефович:
Весь роман в целом понятен и предсказуем до зевоты, но каждый отдельный эпизод таит в себе зародыш чуда. Пытаешься проследить это чудо на уровне хотя бы одной сюжетной линии — оно тает, просачивается сквозь пальцы. Крупный план — восторг, средний план — недоумение, еще чуть дальше — и уже не видишь ничего, кроме абсолютной, идеально гладкой банальности
И тут в пору спросить, а как же премии? Как же сотни положительных отзывов в градации от буйного восторга до почтительного одобрения? Имеют право быть. Во-первых, у Яхиной очень хороший легкий слог. Во-вторых, чтение современной художественной литературы нынче преимущественно женское занятие, как мне кажется, а значит, история чудесного преображения (хоть и не особо состоявшегося, на мой взгляд) вызывает отклик эмоциональный и тут не до критики. В-третьих, пусть не раскрытая, но заявленная тема – очень сильная, важная и нужная. И на этих трех китах вполне себе можно взгромоздить пусть и плоскую, но все же, землю.
P.S.
Сериал не смотрела, и, боюсь, что даже любовь и уважение к Чулпан Хаматовой не подтолкнут меня к этому просмотру.