В газете The New York Times есть прекрасная рубрика By the Book, где каждую неделю какой-нибудь писатель отвечает на более-менее одинаковый список вопросов о книгах и чтении. Один из завершающих пунктов этой задротской (в лучшем смысле) анкеты как правило звучит так: "Вы устраиваете литературную вечеринку. Кого из мертвых или живых авторов вы бы на нее позвали?"
Мне всегда этот вопрос казался слишком умозрительным. С живым автором, при ну очень сильном желании — и учитывая наши технологические возможности, — уж можно найти способ пообщаться. Ну а мертвых слишком много — глаза, так сказать, разбегаются; точнее, мысли. Собственно, меня-то никто не спрашивал, но я все равно думал над ответом (вы тоже так делаете: если вы хотя бы раз в жизни не давали у себя в голове интервью, я не знаю, Познеру или "Школе злословия", то как с вами вообще разговаривать).
Короче, я на днях все придумал. Я бы позвал Аристотеля, Фому Аквинского и К. С. Льюиса. Мне кажется, вечеринка получилась бы огонь, и обратились бы на ней точно все — кто в христианство, кто в бегство, а кто-нибудь из соседей — в полицию, потому что вот уже посиделки затянулись за полночь, ну сколько можно вообще, ну хоть бы говорили потише, Боря, постучи по батарее, стучал уже, а толку.
