Я водила дочку в балетную студию. Ездить приходилось через весь город на автобусе, машины тогда у меня еще не было. Зима была холодная, поэтому два часа, пока шли занятия, мне приходилось сидеть в коридоре под дверью студии.
Эта женщина тоже водила в студию свою дочку. В отличие от моей, ее дочка действительно была талантливой. Я свою водила для общего развития, а вот ее дочка просто "болела" балетом. Но рассказ не о ней.
Женщина эта была странной. Вроде, обычная такая, ярко-зеленое пальто, вязаная шапка, которую она снимала, как только садилась на лавку возле двери студии, под шапкой черные гладкие волосы, собранные в хвост. А странным было выражение лица - словно застывшая маска. И глаза. Вроде бы черные, но тусклые, будто безжизненные.
Обычно женщина сидела на краю скамейки, глядя вперед невидящим взглядом и не двигаясь. А однажды вдруг заговорила со мной. Она говорила, едва открывая рот и не двигая губами. Лицо не выражало ни одной эмоции, а глаза оставались такими же тусклыми. Мы стали общаться каждый раз, как встречались у дверей студии.
Так я узнала, что у нее кроме дочки еще два сына. И муж. И еще то, что у нее шизофрения. Диагноз ей поставили в юности. Уже в то время у нее были длительные периоды такой слабости, что сутками не могла встать с кровати. А еще у нее была деспотичная мать. Мать не могла принять болезнь дочери, кричала, что та симулянтка и лентяйка и даже поколачивала. Сосед, нелюдимый и одинокий, жалел девушку и позвал ее замуж. Ей тогда было двадцать, он на двенадцать лет старше. Про болезнь сказал, что это все от того, что она одна, что все пройдет.
Не прошло. Ей сейчас тридцать четыре, старшему сыну двенадцать, дочке десять и младшему семь. У нее по-прежнему бывают периоды полного бессилия. Она провожает детей в школу и до обеда лежит в постели. Потом приходят дети, она заставляет себя встать, чтобы их накормить. К ужину встать уже сил не хватает, вечером ужин готовит муж.
А еще у нее бывают периоды, когда хочется найти большую яму, скинуть туда детей, спрыгнуть самой и поджечь. Странная идея, она и сама это признает, но вот избавиться от нее не может.
Таблетки, которые назначает психиатр, она не принимает. Говорит, от таблеток еще хуже, совсем они силы забирают и только сон, сон, сон.
Как-то ее не было несколько занятий - дочка болела. А когда она снова появилась рассказала очередную историю.
Муж влюбился. Я поняла это по тому, что он стал душ принимать каждый день, носки менять и кроссовки стирать. Потом стал иногда рассказывать про свою новую сотрудницу. Он лифты чинит, а она диспетчером работает. А потом он сказал, что сотрудница хочет со мной познакомиться, приглашает к ним на работу чай попить. Я сначала идти не хотела. А потом подумала, что вот ведь хуже от этого уже не будет, собралась и пошла. Пришла, а у той в диспетчерской уже столик накрыт, пирожки, чай. Пьем чай, а та все тараторит, рассказывает, какая она хорошая хозяйка, и пироги печет, и варенье варит, и вяжет. Подает мне три шарфа - говорит, детям. Я взяла, поблагодарила. Пироги ее похвалила. Она дальше тарахтит, какой бы она прекрасной женой была, какой бы мамой, вот только у нее мужа нет, да и детей тоже. А муж все смотрит то на нее, то на меня. Напряженный такой. Ждал, видимо, что я ей в волосы вцеплюсь. Или просто скандалить начну. А мне так все равно почему-то, что я только головой кивала. Распрощалась с ними и домой пошла. Через несколько дней заметила, что муж снова кроссовки стирать перестал. И носки не заставишь поменять, как и душ принять. Прошла любовь, видимо.
Вот тебе и шизофреничка, думала я тогда. Так мудро поступила, без скандала, без истерик... Или я не права?