7 АПРЕЛЯ
447 лет со дня рождения Герарда ДАУ (нидерл. Gerard Dou, также Геррит Доу нидерл. Gerrit Douw, 7апреля 1613, Лейден – 9февраля 1675,там же), нидерландского живописца, одного из ведущих представителей Лейденской школы.
Герард Доу (именно так привычнее звучит его фамилия для русского уха) – мастер бытового жанра и портрета, один из наиболее популярных голландских художников своего времени.
Филиграннейший живописец-миниатюрист, любимец знатоков и ценителей живописи трёх веков, только в ХХ веке он стал предметом более, чем напряженного отношения со стороны искусствоведческой братии. В это время, почему-то, стало принято всего лишь упоминать о нем скороговоркой, чуть ли не с пренебрежением и усмешкой. Хотя сам художник этого никак не заслуживает.
Всё дело лишь в том, что ему выпало счастье учиться у «самого» Рембрандта !!! И после этого – посметь не пойти по стопам учителя, не стать его подражателем и не раствориться в его тени.
Он выбрал свой путь в искусстве. Безусловно, путь отнюдь не тернистый, а наоборот, очень комфортный и выгодный, без конфликтов и потрясений. Но прошел-то он его честно – от начала и до конца. Сохраняя человеческое и артистическое достоинство.
Да, в его жизни не было бурных потрясений, судьбоносных встреч и сокрушительных любовей, как у его учителя. У него была тихая и сытая жизнь художника-бюргера. Жизнь эта была полна как невероятно напряженного труда, так и домашнего уюта, и светского лоска.
Но ведь и Рембрандт был не чужд всему этому!
Однако, бессмертному гению голландской живописи прощаются его "маленькие слабости" – на фоне великих потрясений жизни и не менее великих свершений в искусстве.
Всем же остальным, кто не он – уже нет.
Видимо, именно за то, что Доу стал «всего лишь» певцом тихой жизни подобных ему бюргеров, его и невзлюбили искусствоведы ХХ века! Им нужны были истории о гениях-бунтарях, отвергнутых и гонимых близоруким самодовольным мирком бюргеров… А каждый, кто не пошел на конфликт с этим миром – конформист, приживал и лизоблюд. И вовсе не-художник.
Герард Доу был словно рожден для стабильного успеха. Он не знал творческих провалов и финансовых поражений при жизни. После смерти художника его произведения долгие века ценились знатоками искусства. Его миниатюрные картины считались наравне с драгоценностями, их передавали по наследству. Картина Доу, если она оказывалась в списке приданного невесты, могла стать решающим доводом в марьяжном договоре.
* * *
Родился Герард Доу в древнем голландском городе Лейдене, славном своими учеными, ремесленниками и художниками.
Лейденская школа живописи дала миру когорту серьезных и уважаемых мастеров, чьи произведения ныне украшают крупнейшие музеи мира: величайшего мастера северо-нидерландского Возрождения Луку Лейденского (Лукас ван Лейден, Lucas van Leyden1494 — Лейден,1533 ), или таких мастеров «Золотого Века» голландской живописи (1620-1660-е г.г), как исторический живописец Питер Ластман, пейзажист Ян ван Гойен ( Jan Josephsz. Van Goyen 13 января 1596, — 27 апреля 1656), жанристы Габриель Метсю (Gabriel Metsu; январь 1629, Лейден —24 октября 1667, Амстердам) и Ян Стен (Jan Havickszoon Steen; ок. 1626, Лейден — до 3 февраля 1679, Лейден).
Художественная и ремесленная традиция города была велика. Сам Герард был сыном владельца стекольной мастерской. В Лейдене изготавливалось лучшее на ту пору в Европе бытовое, химическое и художественное стекло. Поспорить в мастерстве с местными умельцами могли только венецианцы. Изначально юный Герард, как и полагалось сыну успешного ремесленника, учился семейному делу: стекольному и гравировальному мастерству. Затем, обнаружив пристрастие к рисунку, в 1628 году он поступил в мастерскую к одному из лучших в городе живописцев. Это был 22-хлетний Рембрандт Харменс ван Рейн (15 июля 1606- 4 октября 1669), который уже успел заявить о себе, как о виртуозе кисти. И в скором будущем обещал стать лучшим живописцем Лейдена.
Доу проучился у него три года. За это время сын стекольщика стал помощником и хорошим приятелем своему сверстнику (Рембрандт был всего на 6 лет старше Герарда). Цепкий юноша перенял у старшего товарища наиболее эффектные живописные приемы и, поняв, что больше ему учиться нечему, открыл собственную мастерскую. А Рембрандт, в свою очередь, отправился в Амстердам, покорять столичную публику.
Доу не забывал и семейное дело.
И в этом он не был ни оригинален, ни особенно предприимчив. Он поступил, как многие тогдашние благоразумные голландские художники. Живопись во все века не давала такого стабильного дохода, как ремесло, простое и надежное в производстве и сбыте. Картины могут и не пригодиться, а банки-склянки, стаканы-бокалы и линзы для очков и подзорных труб нужны всем и всегда. Известно, например, что многие голландские художники не гнушались торгового и ремесленного дела. Ян Вермеер, например, торговал шерстью и сукном. Ян Стен держал трактир. И всё это ничуть не помешало им быть прекрасными художниками!
Итак, молодой Герард Доу, ученик Рембрандта Харменса ван Рейна (как он громко, но честно именовал себя) открыл собственное живописное ателье. И с тех пор его творческая, финансовая и семейная жизнь представляют собою ровную и спокойную реку. Без бурь, засух и разливов. Доу – художник удивительно постоянный в выборе сюжетов, композиционных схем и живописных приемов. Выработав однажды некий удачный прием, он неустанно эксплуатировал его. Картины Доу 30-40 годов XVII века мало отличаются от работ 1660-х годов. Удивительно, что при таком однообразии, художник не терял со временем, а наоборот, только наращивал клиентуру. Слава его также росла. В первую очередь, конечно, художник делал ставку на наиболее выигрышные черты своей живописи, на то, в чем он был не превзойден.
Ему всегда удавались тщательно выписанные небольшие картинки. Чаще всего это была тончайшая живопись маслом на деревянных досочках миниатюрного формата.
Судя по одному из автопортретов, на котором художник указывает правой рукой на только что законченный миниатюрный семейный портрет, художник всерьез гордился своим искусством. Особенно это становится понятно, если учесть, что сама доска, на которой написан этот автопортрет, не превышает формата писчего листа… В смысле филигранности письма среди современников ему действительно соперников не было. При этом сюжеты картин Доу предельно обыденны и даже тривиальны.
В отличие от Рембрандта, Герарда Доу никогда не привлекали высокие «ученые» сюжеты.
У него практически не встретишь работ на сюжеты из античной мифологии, или Священного Писания. Все темы картин почерпнуты из повседневной жизни его современников, будь то бедные торговцы в колоритных лохмотьях, или разбогатевшие на торговле бюргеры, их жены и дети. Они всегда узнаваемы по социокультурному посылу. Они психологически понятны и приятны глазу.
При этом, его поистине драгоценные картинки наполнены чудесными деталями, написанными с фантастической тщательностью и почти физически ощущаемой достоверностью. Нынешнему зрителю, слабо знакомому с эмблематикой искусства старых мастеров, все голландские натюрморты, портреты и бытовые картины кажутся произведениями «чистого жанра». Изображением обыденных людей в окружении предметов быта. Однако люди XVII века читали все эти сочетания деталей и предметов, как увлекательную, наполненную глубокой моралью, книгу. Каждый элемент композиции был «говорящим». Каждый цветок, плод, сосуд, предмет интерьера и одежды пояснял происходящее на полотне, а не просто украшал его своим присутствием. Нам же теперь приходится проходить небольшой ликбез, чтобы проникнуть в мир голландской живописи. Но и без него мы можем погрузиться в этот маленький тихий мир с его маленькими радостями и заботами.
Ключевое слово здесь – «маленький».
Нужно напомнить, что мастеров, чьим уделом стало живописание этого «малого мира» повседневности, так и называют – «малые голландцы». «Малые» - и в силу сюжетной направленности, и габаритов полотен. Но ни в коем случае – не дарования.
Герард Доу был, как раз, одним из наиболее прославленных в своё время «малых голландцев».
Одним из секретов мастерства Доу и многих других голландских жанристов, чьи работы выполнены с подобной же тщательностью и достоверностью, были, конечно, зоркий глаз и твердая рука. Но дело было не только в этом.
Для достижения столь потрясающего эффекта жизнеподобия живописцы прибегали ко всякого рода приспособлениям. Одним из них была камера-обскура, прототип зеркального фотоаппарата.
Это сложный оптический прибор, представляющий собою ящик со зрительной трубой и системой линз и зеркал. Человек наводил зрительную трубу на выбранный объект – пейзаж, человека, или интерьер и т.п. Линзы зрительной трубы передавали уменьшенное изображение на зеркала. Они, в свою очередь, отбрасывали отражение этого объекта либо на дно ящика ( см. Вариант А) ,
либо на матовое стекло, лежащее поверх зеркала (см. вариант Б) .
Художник клал на это отраженное и уменьшенное изображение лист тонкой бумаги и как можно тщательнее, с максимальным количеством деталей, обводил его.
Далее, рисунок переносился с бумаги на холст, или доску. Теперь художник, уже не беспокоясь о погрешностях в перспективе, занимался непосредственно живописью. Для того чтобы совладать с прописыванием мельчайших деталей, в ход шла другая, более простая оптика. Всевозможные линзы, лупы… Благо, что лейденцы издавна были непревзойденными шлифовальщиками стёкол для очков и телескопов. (Сам Доу, как мы помним, был мастером-стекольщиком). Порой та достоверность и тщательность, с какой выполнены работы художника, обескураживает. Глядя на его досочки, не устаешь повторять: «Как, черт побери, как это сделано?!» И ответа не находишь. Остается только удивляться, как художник не ослеп за годы работы, изнурительной для глаз!
Самые ранние работы Доу чрезвычайно близки по манере к живописи молодого Рембрандта. Настолько, что искусствоведы периодически с опаской перепроверяют атрибуции. Только неизменно-горделивая подпись мастера на самом видном месте заставляет избавиться от иллюзии, что перед нами невиданный шедевр раннего Рембрандта.
Конечно, приближение Доу к Рембрандту - весьма условно. Это - только внешняя имитация приемов учителя, хоть и весьма искусная. Возможно, соревнование с ним в техническом мастерстве. Ни о чем другом в данном случае говорить не приходится...
Большинство же работ лейденца зрелого и позднего периодов, с первого взгляда узнаваемы, как «фирменный стиль Доу». Это – своего рода разновидность картинок-обманок. Так называемых тромплеев (trompe l'oeil).
Они чаще всего представляют собою жанровую сценку, заключенную в архитектурное обрамление. Это иллюзорно выписанный оконный или дверной арочный проем, в котором разворачивается нехитрая коллизия. Один-два-три колоритных персонажа освещенных ярким косым светом, располагаются на фоне сумрачного интерьера дома.
…Вот – старая «Торговка селедкой» раскладывает свой нехитрый товар на подоконнике лавки и одновременно сварливо выговаривает ленивому лоботрясу-сынку…
…А вот – в подобном же оконном проеме, только куда более щедро декорированном, появился из-за парчовой драпировки роскошно одетый «Глашатай» и поднес к губам горн… А в это время в глубине дома веселится пьяная компания… Эта картина – аллегория Дурной Славы, иллюстрация к словам «Нет ничего тайного, что бы не стало явным».
…В третьем окне – осанистый румяный «Врач» в щегольском камзоле изучает, с блудливой улыбкой, содержимое ночной вазы незримой пациентки, перелитое в колбу знаменитого лейденского стекла…
Череда «окон»… Череда персонажей… Среди них мы видим и самого художника. Мастер Герард, судя по всему, любил писать автопортреты. И представал в них без смущения, а скорее даже с куражом, в самых разных состояниях. То он робкий, но уже гордый своими талантами, юноша, окруженный атрибутами искусства.
Этот ранний автопортрет, вероятнее всего, написан в мастерской Рембрандта.
А то, как на автопортрете из Уфицци, он уже сам предстает зрелым мастером. Более того, блестящим светским кавалером. Он уже знает себе цену. Но и цену этого знания – тоже. Не зря он, указуя именно левой рукой вглубь картины, на свои роскошные и мрачные апартаменты, правой рукой опирается на череп – символ бренности земных даров.
На третьем автопортрете – перед нами измученный своим ремеслом «маляр убогий», у которого буквально руки опускаются от бесконечной работы…
И любой из этих автопортретов – при всей их постановочности и самоиронии – правдив и достоверен. Не забираясь слишком высоко, в заоблачные дали, художник прекрасно сознает всё, что происходит на Земле…
* * *
Особняком в творчестве Доу стоит серия работ с изображением молящихся «Старцев-отшельников».
Откровенно религиозный и тем более католический характер этих картин заставляет несколько иначе посмотреть на творчество нашего художника. Неизвестно, что могло сподвигнуть на подобные работы столь явного материалиста и гедониста, да еще и протестанта. Возможно, это был просто отклик на распространенный сюжет в искусстве итальянских и испанских современников. Возможно, однажды найденный мотив, как это часто бывало у Доу, стал ходким товаром.
А может быть, нарочитая приземленность искусства однажды перестала устраивать блестящего лейденского мастера?
________________________
Автор надеется на благосклонность читателя и заранее благодарит за внимание и терпение.
С уважением, Ваш вечерний лекторий.
© Текст: Агранович В.А.
Фото - из свободных источников и личной коллекции автора статьи.
