— И что с ним такое? Неделю уже не жрёт ничего! — раздражённо бросил слуга, поставив на стол поднос с нетронутой едой.
— Может, заболел? Ты спрашивал? А то довезём вместо посла труп, вот нас Его Величество похвалит! — закатил глаза кухарь.
— Его спросишь… — вздохнул слуга, присаживаясь за стол, — молчит целыми днями. Хоть бы позвал зачем… Нет ведь, сидит в своей каюте, читает что-то постоянно, что днём, что ночью. Такое впечатление, что он вообще никогда не спит. А позавчера? Такой шторм был, что капитан — и тот чуть не обделался, а этот и ухом не повёл. Так и просидел до самого конца за столом с книгой. То ли выдержка у него такая железная, то ли крыша от одиночества совсем съехала.
Дверь на корабельную кухню скрипнула, впустив помощника капитана. Тот быстро уловил суть беседы и включился в разговор.
— А, вон вы о чём? — проговорил он. — Так господин посол у нас — путник. И если б не он, то мы с вами, господа хорошие, и в самом деле бы давно рыб кормили. Он так уже не один шторм отвёл. Понятное дело, что и бояться-то ему нечего: он всегда знает, что будет.
Кухарь со слугой переглянулись. К путникам они привыкли относиться со священным ужасом, но за почти два месяца пути ничего такого-растакого не произошло. Кроме того, что посол постоянно сидел в каюте один, во всём остальном он вёл себя как обычные люди. Да и деталь одна была неясна:
— А где ж его крыса? — сообразил вдруг слуга. — Путнику крыса полагается, а я сколько раз убирался в его каюте, так никогда её не видел! — Вот чего не знаю, того не знаю, — покачал головой помощник. — Есть, наверное, прячет где-нибудь, чтоб не попортили.
— Или ты так убираешься, — хохотнул кухарь, глядя на слугу. — Пыль по углам разогнал — и ладно, а крысы тебе как шли, так и ехали: разбежались по щелям — и ладно, мороки меньше.
— Да ну тебя! — обиделся слуга. — Может, это ты у нас крыс не замечаешь, а то и в жаркое добавляешь, поэтому господин посол и от еды отказывается, а я их боюсь, и не заметить никак не мог! Нет у него крысы, честью говорю. Да пойдите сами посмотрите!
Кухарь отрицательно покачал головой.
— Пойдёшь к нему! — разочарованно — любопытство-то заело! — вздохнул он, — Небось, он и из каюты-то не выходит.
— Почему? Он выходит, — удивил собеседников помощник капитана. — Он каждую ночь на палубе мечами машет, в любую погоду. Тренируется. Да как! Засмотришься! Я на параде такое видел. Он и к ребятам из команды обращался — пару ему в занятиях составить, так все отказались.
— Почему?
— В штаны наложили, ясное дело, — усмехнулся помощник.
— И ты? — поддел было кухарь.
— Да я-то особо и не вояка, — махнул тот рукой, совершенно не собираясь обижаться, — стрелять — это да, это умею, а меч, хоть и один, еле держу, если только так, попугать того, кто и держать не умеет, сгожусь. А такое увидевши, и правда сто раз подумаешь, стоит ли лезть на рожон… Ладно, поговорили хорошо, а теперь дайте-ка мне пожрать, мастера поварёшки, — добавил помощник, с благостной улыбкой присаживаясь за стол, — а то мне вахту сегодня стоять, а я ещё поспать хочу.
***
Альк и правда не хотел есть, как обычно с ним и бывало в моменты переживаний. А переживать очень даже стоило, потому что дурацкий иргемаджинский язык, который ему полагалось освоить за время пути в эту страну, в голове у него никак не укладывался, а вот плавание, по словам капитана, уже подходило к концу. Да и сам он уже чувствовал: не сегодня — завтра на горизонте покажется тот самый берег, путь к которому занял почти два месяца. И за эти два месяца он смог запомнить всего лишь несколько фраз, да ещё полсотни слов, которые ну никак не хотели складываться в предложения! Всё это здорово злило Алька, потому что он привык к тому, что всему и всегда легко учится, а тут выходила такая незадача. При подобном уровне знания языка разговор вряд ли может получиться.
Оставался, конечно, шанс, что у принимающей стороны найдутся свои толмачи, но если ему самому так тяжело давался их язык, то напрашивался вывод: а там ведь тоже могли сломать зубы о саврянский, да хоть и о ринтарский! Единственное, что радовало господина посла — так это то, что миссия хотя бы не тайная, а то вообще впору было бы сойти с ума.
А ехал Альк в Иргемаджин с совершенно чётким и определённым заданием: позвать союзников на войну.
…В последние три года нападения на Савринтарское тсарствие участились, причём откуда ждать беды, было порой совершенно непонятно. Враги приходили теперь то с севера, то с юга, то с востока, а иногда случались заварушки прямо внутри страны — там, где находились недовольные правлением Шареса (Честно говоря, Альк считал политику государя излишне мягкой, ибо народу ну никак не жилось без плетей и казней!).
Долгое время военные действия не продвигались вглубь страны, сосредотачиваясь в основном на побережьях и в приграничье, но за последний год войскам дважды пришлось выбивать врага из крупных городов. При этом, похоже, враг каждый раз учитывал свои ошибки, и в каждое последующее нападение собирал всё больше сил и действовал хитрее, чем в предыдущее. Откуда у врагов берутся средства и силы для такой затяжной войны, было совершенно непонятно, но агрессоры становились всё сильнее, а вот Савринтарское тсарствие война здорово обескровливала. Ежедневное содержание войска требовало немерянных затрат, а вот трудиться на земле, чтобы покрыть такие расходы стало практически некому, да и людей погибло и продолжало погибать в стычках немало. Давно уже никто и нигде не спал спокойно: нависшая угроза новых нападений ощущалась буквально в воздухе. Народ из приграничных городов и весок откочевал вглубь страны, а войска и ополчение находились в постоянной боевой готовности.
Его Величество Шарес Савринтарский, посоветовавшись со своими приближёнными, в число которых Альк Хаскиль, естественно, входил, пришёл к выводу, что борются они не с причиной, а со следствием, и что такая война может затянуться и на сто лет, и не факт, что она закончится победой савринтарцев. Следовало вычислить, где находится мозговой центр вражеской армии, и ударить по нему.
Тайная служба взялась за дело, и местонахождение пресловутого центра не сразу, но удалось-таки установить: враги выбрали местом своей дислокации остров Пелигос, расположенный в семи днях морского пути от северного побережья Саврии. Тут же ждал и неприятный сюрприз: во главе войска стояла всё та же Виттора, тсарица-видунья, сводная сестра Его Величества, непостижимым образом бесследно исчезнувшая из тюрьмы три года назад. Это, пожалуй, и объясняло многочисленность врагов, ибо за столько лет давно уже было выяснено, что Виттора имеет на людей какое-то непонятное, но невероятно сильное влияние, заставляя их делать так, как она пожелает, даже находясь на расстоянии, и теперь получалось, что если отдельные, разобщённые войска ещё можно в итоге разбить, то объединенные её именем — ни за что в жизни. Неоднократно выдвигалось предположение, что пока тсарица-видунья жива, об окончании войны можно и не мечтать, но версия не получала подтверждения, однако с тем, что мозговой центр находится именно на острове, никто не спорил.
Плохо было то, что добраться туда было не то что трудно, а практически невозможно, ибо собравшаяся под знаменами тсарицы-видуньи рать насчитывала такое количество бойцов из разных стран, что нападать на это осиное гнездо силами всего лишь одного государства было глупо и лишено перспективы изначально: это было бы практически самоубийством. Становилось всё яснее: тсарствию грозит гибель, если не попросить помощи со стороны.
Обращаться к ближайшим соседям не было никакого смысла: степняки, к примеру, предпочитали не лезть не в своё дело, были слишком малочисленны, да к тому же, панически боялись моря, выйти в которое в ходе кампании по-любому рано или поздно пришлось бы; их следовало поблагодарить уже за то, что они хотя бы не противились строительству кораблей на своём побережье. С восточными соседями вообще было невозможно договориться, потому что они и сами давненько точили зуб на Савринтарское тсарствие, а может, и заключили с тсарицей-видуньей тайный союз, хотя в открытую этого пока и не признавали. В итоге оставалось лишь одно: обратиться с просьбой о помощи к Иргемаджину.
Это государство располагалось на большом острове, или маленьком материке, в двух месяцах морского пути к юго-востоку от южного побережья Ринтара. В государстве Иргемаджин воевали все, от мала до велика, невзирая ни на что: ни на политические убеждения, ни на религиозные настроения, ни на половую принадлежность. Там строили замечательные, независимые от погоды и ветров, быстроходные корабли, а армия считалась лучшей в мире.
Договор о мире и сотрудничестве с этим государством подписывался раз в десять лет на протяжении трёх веков, и без единой проволочки. Единственным минусом была значительная удалённость союзников друг от друга, хотя в следствие такого расположения территориальных споров с Иргемаджином у Савринтарского тсарствия в принципе возникнуть не могло.
Государь Савринтарский собирался лично посетить Иргемаджин, по поводу чего и собрал совет своих приближённых, но начальник тайной службы Кастий, что служил на этой должности ещё при старом тсаре, неожиданно возразил Его Величеству:
— Это будет не слишком умно, — предупредил он. — Оставлять государство без главы во время войны не следует, даже если эта миссия — наша единственная надежда, и это лишь только во-первых. Второе, о чём не следует забывать — так это о том, что изначально договор у Иргемаджина был с Саврией, а не с Ринтаром. Разумеется, о внесённых в устройство нашего тсарствия изменениях союзники осведомлены, но на мой взгляд, будет логичнее и дипломатичнее, если делегацию возглавит кто-то другой, желательно — типичный саврянин, к примеру, господин Хаскиль.
Тсарь посмотрел на Кастия, признавая резонность сказанного им, а затем перевёл взгляд на Алька Хаскиля.
— Вы согласитесь быть нашим послом в Иргемаджине? — только и спросил он тоном, не терпящим возражений. Да и не было у Алька никаких причин возражать тсарю…
Не прошло и трёх дней, как небольшой корабль с дипломатическим флагом взял курс на юго-восток.
…Альк понял это не сразу, а когда понял, неожиданно для себя невероятно обрадовался: получалось так, что мечта его отца таки сбылась! И что было примечательнее всего — ужилась с его собственной мечтой! Стоило ли бодаться столько лет, если всё в итоге получилось так просто: оказалось, что можно быть и послом, и путником одновременно!
Первые пару недель плавания Альк просто отдыхал: отсыпался, ел. Честно говоря, постоянные странствия, периодические стычки с врагом, вечное пребывание на глазах здорово утомили его. Давно хотелось хоть ненадолго отвлечься от этого, просто побыть одному, что в море оказалось проще простого, особенно ночью, когда все спали. Тогда он выходил на палубу, пару лучин тренировался с мечами, чтобы не терять форму, а потом садился на один из ящиков с припасами и просто смотрел на звёзды и луну, если погода была ясная. Море шумело, тихо поскрипывали корабельные снасти, слегка овевал разгорячённое тело тёплый южный ветер, а Альк смотрел в морскую даль и думал.
Чаще всего его мысли занимала предстоящая миссия, а особенно — так и не преодолённый языковой барьер. Свободно владеющий обоими государственными языками своего тсарствия, он не представлял, как будет общаться с тамошним тсарём… нет, это тоже там не так называется! Глава Иргемаджина зовётся иргем, и обращаться к нему следует «о, Светлейший». Вот Сашиев язык, с ума от него можно сойти! Вместо букв — какие-то витиеватые закорючки, да сколько их: почти две сотни! А когда начинаешь читать, то иногда невозможно даже понять, где заканчивается одна и начинается другая. На каждое слово в саврянском языке приходится по пять-шесть иргемаджинских переводов, и попробуй разбери, что именно следует говорить в том или ином конкретном случае, а уж как это всё выговаривать, попросту неизвестно. Альк просил дать ему переводчика, но получил отказ по банальнейшей из причин: во всём тсарствии не нашлось ни единого специалиста, ибо последний умер два года назад, а новых так и не появилось. Пришлось учить язык самому по книгам, что без учителя оказалось весьма и весьма непросто. Но выбора особого и не было, и он учил.
…Когда вновь наползли сумерки, Альк захлопнул книгу. Наконец пришлось признать: продолжать забивать себе голову этим языком совершенно бесполезно. Если два месяца стараний на грани героизма почти не дали результатов, то день-другой занятий ситуацию уж точно не исправит. Лучше пойти и позаниматься тем, что умеешь, а там, глядишь, и придумается что-нибудь действительно дельное. Наверняка в Иргемаджине есть толмачи: взаимодействовали же они как-то с Саврией на протяжении веков! Хотя, судя по ситуации на его родине, неутешительные напрашивались выводы… Что ж, остаётся полагаться на дар, который в жизни его не подводил. Да и… выучил он всё же хоть что-то!
Мечи со свистом взрезали воздух на радость восхищённым зрителям, припавшим к щелям дверей и окошкам. Что ж, подумалось послу, пусть посмотрят, если им так хочется, ему не жалко.
Да, а вот как он будет разговаривать со светлейшим иргемом — уж лучше б никто не видел и не слышал!
…Две лучины спустя, закончив тренировку, Альк, по сложившейся уже привычке, снова проводил эту ночь наедине с морем, небом, звёздами и ветром. Сегодня ни с того ни с сего ему вдруг вспомнились события более чем трёхлетней давности — то, что произошло спустя несколько дней спустя после того, как он распрощался с Рыской в Чеговицах.
***
…Враги, воспользовавшись непогодой, подошли к берегу тихо и незаметно, да ещё и в такой час, когда беды ждёшь меньше всего: между волком и собакой, за пару лучин до рассвета в сгустившейся до предела тьме.
— Подъём! К оружию! — прозвучало над лагерем.
Альк запомнил, что вскочил тогда, ещё не соображая, что к чему. Встал, поспешно собрался, вооружился, а проснулся уже потом, потому что уснул лишь за три лучины до этого, вернее даже не уснул, а отключился, измученный за предыдущие недели тяжёлым предчувствием беды.
Стоило лишь взглянуть на вражеский флот, как становилось ясно: предстоящая битва попросту безнадёжна для саврян. Их прибыло на побережье всего лишь восемьсот человек… У врага же одних только кораблей было около двух сотен, а само вражеское войско, вооружённое до зубов, уже проворно взбиралось по скалам: из-за проливного дождя заметить вражеские корабли дозорные смогли лишь у самого берега, да и вряд ли могло помочь, если б заметили раньше…
При таком количестве нападающих получалось, что не только всем им конец — тут выходило, что половина Саврии будет захвачена не позднее, чем через неделю, даже если спешно, прямо сейчас отправленный вглубь страны гонец успеет добраться до ближайшего форта.
«Вот бы, как тогда, наводнение случилось», — подумал Альк как-то вскользь, отстранённо, уже попрощавшись с жизнью.
Однако, наводнения не предвиделось даже близко: о нём можно было разве что помечтать. И ещё помолиться Хольге о спасении своей грешной души…
Но вот как раз богиня-то и не пришла ему на ум, потому что взгляд вдруг упал на большой наклонённый над морем утёс, издавна именуемый Пальцем Сашия. Именно к его подножию и причалила основная масса вражеских кораблей.
В облаках обозначился просвет, в который как раз попала заходящая луна — и озарила утёс красноватым светом, словно дав путнику подсказку.
Прикинув вероятности, Альк увидел, что утёс, конечно же, можно обрушить, но с такой ничтожной вероятностью, что браться за это дело не стоило и пытаться. Почти как тогда…
Времени на раздумье, как обычно, не было, а выбор предоставлялся между смертью и… опять же, смертью. Альк понимал: если он такое и сможет, как смогла когда-то с его помощью вызвать наводнение Рыска, то конец придёт не только его дару… Но если он и не попытается, то погибнет не только он, и даже не только находящиеся здесь же брат и племянник. И не только всё прибывшее на побережье войско…
Если он не попытается, враги ворвутся в страну, а при таком их количестве последствия будут воистину ужасны.
Стоя над обрывом под проливным дождём, путник видел перед собой уже даже не приближающихся врагов, а горящие города и вески, погибающих мирных жителей, содрогающуюся в предсмертных судорогах родину, горячо любимую им, что бы он там ни говорил… И вот тогда-то он понял, почему именно рука провидения направила его сюда: в это дождливое, холодное раннее утро от него зависела судьба всей страны. И, наверное, по той же причине много лет назад боги простили его и помогли выжить.
На раздумье времени уже совсем не оставалось, и он представил Рыску. Девушка сидела на земле, привалившись к древесному стволу с закрытыми глазами. Была ночь, но он увидел её словно днём, бледную до синевы и раненую… Но больше никто в целом свете не мог ему помочь, и он обратился к ней и её дару.
Всё получилось так легко, словно ничего другого и быть не могло: Альк даже не почувствовал, как смог свернуть этот ворот, даже не увидел его. Просто под ногами вдруг загудело, и все, кто мог и успел, ринулись прочь от берега. Кто-то крикнул:
— Ложи-и-ись!
А потом упала оглушительная тишина…
Следом раздался чудовищный треск, и огромный кусок скалы рухнул в море с оглушительным плеском, подняв гигантские волны и мириады сверкающих в лунном свете брызг. В такое просто невозможно было поверить!
Те враги, что успели долезть до верха и не были смыты волной, а их, собственно, было немного, поняли, что им всё равно конец и кинулись сражаться. Их утихомирили быстро, легко и почти без потерь среди своих: из восьми сотен саврян погибло всего тридцать человек. Однако, ещё даже не увидев, кто именно погиб, Альк уже знал, что его брат Эдгард окажется в этом числе. А вот племянник, к счастью, не пострадал.
Вражеские корабли разметало в щепки, а море до самой следующей весны выбрасывало на берег трупы. На месте Пальца Сашия образовалась невероятно ровная и гладкая площадка, на которой было скользко словно на льду. Создавалось впечатление, что утёс просто срезало огромным лезвием.
Что было самым странным, с самим путником не случилось ровным счётом ничего: не пропал дар, не пошла носом кровь, он не потерял сознание, и даже голова у него не разболелась. Скорее всего, подумал Альк, за всё расплатилась Рыска, но и у неё, как подсказывал ему дар, всё в итоге обошлось.
Ничего не случилось ни через лучину, ни через день, ни через неделю. В пору было думать, что ничего он и не делал, что всё произошло само по себе, но во-первых, такого не могло быть, а во-вторых, пару месяцев спустя, когда у Алька сдохла крыса, он с немалым удивлением понял, что другая ему не нужна — то есть, вообще больше не нужна крыса, а значит, и от Пристани он больше не зависит. Он правильно тогда догадался: теперь его «свечой» была Рыска, а он — её «свечой», и в то же время оба были словно бы на равных. Теперь неважно было, кто меняет дорогу, а кто одалживает свой дар: всё получалось как нужно в любом случае, и расстояние между ними больше не имело практически никакого значения.
Читать роман с начала ====== >>>>>>>>>>
>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>
Другое альтернативное продолжение дилогии "Год крысы" Ольги Громыко - фанфикшн-роман Неторная дорога