После института я по распределению попал в один из районных центров Лен области, ну хоть не на Север подумал я и до Питера не далеко - всего час на тряской маршрутке. Знакомство с городом состоялось в серый, пасмурный день. Центр социальной помощи располагался в старом кирпичном здании на отшибе. Я прошел по клеенчатому полу, лавируя между сгорбленными бабушками и женщинами неопределенного возраста. Атмосфера была унылой. Что я, здоровый мужик, делаю среди этого царства страданий, спрашивал я себя? На душе скреблись кошки, хотелось бежать, в институте я совсем не так представлял себе свое светлое будущее.
Меня оформили на пол ставки как начинающего специалиста, пошли дни похожие один на другой, меня ставили и на телефон доверия, и ведущим групповых занятий. Работа была не сложной, я встретился с драмой человеческого бытия в полном ее виде, Достоевский бы позавидовал. В основном нашими "клиентами" были соц незащищенные слои населения: побои, бытовые конфликты, мелкое воровство. Нам приходилось тесно взаимодействовать с местным отделом милиции, с явным раздражением реагировавшим на наши попытки восстановить справедливость. Им не хотелось портить статистику мелкими правонарушениями.
Меня охватило состояние близкое к отчаянию, когда я увидел неприглядную картину жизни маленького городка, отчетливо видимую из моего потрескавшегося окна центра социальной помощи. Казалось никаких ресурсов центра не хватит, чтобы выдержать поток людских бед и страданий. Через пару месяцев я понял, что работа превращается в рутину, я на себе ощутил, что такое профессиональная деформация, доселе известная мне только как теоретический концепт. Мне стало страшно, что уже очень скоро мне станет все равно и я стану безучастно вести протокол мероприятий также как хирург препарирует человеческую плоть, думая о том, что будет есть на ужин.
Примерно через пол года от начала моей " карьеры " одна из сотрудниц центра пошла на заслуженную пенсию, соответственно освобождалось место руководителя групповых программ. Мне предложили в качестве эксперимента две " возрастные " группы. Чтоб вы понимали, это люди от 60 и выше, деменция, альцгеймер, старческий маразм и прочие радости. Группы считались бесперспективными, но высокую честь вести их, как самому молодому специалисту доверили мне. Пару тысяч к моей ставке не будут лишними- подумал я и согласился.
Итак группа №1, несколько женщин за 55 + и пару старичков. Отличное начало. Скука такая, что казалось, было слышно как мухи ползают по стене, выкрашенной масляной краской. Темы соответствующие. Первая группа шла вяло, почти все представились. Я рассказал о себе, получилось как то сухо и фальшиво, кажется меня это болото уже поглотило и у меня не остается сил сопротивляться. Параллельно поймал на себе заинтересованный взгляд одного из старичков. Еще один выживший из ума старик, за что мне все это?
Старичка звали Сергеевич, группа как то оживилась и несколько участников стали просить : Сергеич расскажи свою историю. Он неторопясь и очень тихо стал говорить каким то неестественно детским голосом. Мне пришлось изобразить заинтересованность и сконцентрировать остатки сил, чтобы не зевнуть. По мере того, как старик говорил, я все больше проникался, пока я не стал жадно ловить каждое его слов. Вот его рассказ.
Сергеевич родился сразу после войны, один из миллионов, оставшихся сиротами на бескрайних просторах нашей страны. Детские дома были переполнены, питание было скудным, одежды не хватало. Из развлечений было посещение бани раз в неделю. До бани надо было идти по грязной поселковой дороге больше километра. Зимой на санках. Их усаживали на сани плотно друг к другу, 8 - 10 полуголодных, тощих детей. Так было и в тот самый день.
Няня усадив их в плотные ряды, резко рванула санки да так, что Сергеич вывалился в сугроб, да так глубоко, что силенок выбраться самому не хватило. Никто не заметил пропажи. Вечером намытых детишек разложили по местам, освещения не было, так что на пустующую кроватку Сергеича никто не обратил внимания. Только утром, собирая детей на завтрак спохватились пропавшего малыша. Обыскали все учреждение, нигде не нашли, утром вдоль дороги пошли первые пешеходы и заметили темный комок в сугробе. Нашли едва живого ребенка. Догадались по скромной его одежде, что он детдомовский. Дальше больница, воспаление легких, обширное обморожение области паха.
Выходили мальчишку, только по мужской части стал он неспособен ни к чему. Мучался он глядя, как крутят романы его соратники. Потом случайно наткнулся на библию и стал читать пока никто не видит. В слове Божьем открылась ему Альфа и Омега, вера помогла открыть смысл, скрытый за физической немощью. Стал он помогать овцам божьим, кого утешит добрым словом, кому тайно сунет денежку, зная что человек в нужде. Сергеич, лишенный мирских забот обрел высокий смысл в помощи другим.
Полетели дни в учреждении, за суетой рабочих дней, я постоянно видел Сергеича, который всегда ласково приветствовал меня. Кажется мы занимались одним и тем же, но Боже, где этот человек черпал силы, из какого такого источника. Свет исходивший от него, открывал самые черствые души, а я получивший высшее психологическое, кажется болтался на краю пропасти, готовый упасть в бездну проф непригодности.
Как - то я собрался с мыслями и пригласил Сергеича на разговор. Он расположился в кресле напротив меня и внимательно посмотрел в самые темные закоулки моей души. Мне стало не по себе, но я твердо решил высказаться.
Сергеич я на краю ... выпалил я. Я в тупике. Блуждаю в темноте. Не понимаю себя, живу на автомате.
Сергеич казалось подбирал нужные слова, его глаза потеплели.
Ты спишь и потерял надежду, что тебя что то разбудит к жизни. Есть смысл и в том, что ты оказался в этом месте в эпицентре абсурда и в том, что давно не видишь выхода.
Современный человек напрасно понимает смысл своего бытия в бесконечном получении удовольствия, хотя человек думающий легко найдет аналогии в живой природе, когда любое растение или животное в ситуации изобилия ресурсов неизменно деградирует. Так и человек попади он в супермаркет, где ни за что не надо платить, окажется в глубокой депрессии.
В погоне за потреблением мы вряд ли обретем себя. Новая вещь теряет привлекательность сразу после разворачивания упаковки.
Бог не дал мне возможности иметь своих детей, но вокруг полно людей, о которых можно заботиться. Дети наши лишь отчасти, да мы даем им фамилию, передаем опыт, но самое важное - душа ребенка нам не принадлежит. Мы должны беречь ее в ребенке, зная какой это уникальный дар.
И все материальные вещи тоже нам не принадлежат. Все от Бога и возвращается к Богу после нашей смерти.
Так что Господь щедро одарил меня - освободив от земного бремени. Да когда то давно, в юности я страдал страшно, даже думал о том, чтобы закончить все. Потом понял, разобрался. Все сложилось в какой то момент.
Я увидел, что люди тянутся ко мне и почувствовал себя нужным. Это ли не счастье каждый день проливать свет во мрак людских страданий? Сергеич засиял после этих слов, а мне захотелось залить в себя что нибудь крепкое.
Знаешь - в тебе ведь тоже есть свет, просто ты забыл о его существовании.
Я хмыкнул и подумал, что мне до света так же далеко как кораблю Вояджер до края Вселенной.
Сергеич стоп, мне надо побыть с собой и обо всем подумать. Слишком много мудрости для моих дипломированных мозгов. Мне кажется я тут вконец потерял квалификацию.
Я сделал серьезное лицо, посмотрел на часы, нахмурил брови. Кажется Сергеич разгадал свой маневр и засобирался на выход. Мы суетливо попрощались, а я заторопился в свою келью. На улице было пасмурно, я прыгал вокруг луж, чтобы не запачкать ботинки, хотя моя обувь уже требовала скорейшей замены.
Честно говоря, весь свой скромный бюджет едва покрывал мои ежедневные алко потребности. После сегодняшней беседы я точно знал, что сегодня не пройду мимо заветного магазина.
Дома я завалился на диван, хорошенько влил в себя трех марочного Арарата и погрузился в раздумья. Что то глубокое ковырнул Сергеич во мне своим разговором.
Этот новый мир придуман по сценарию слишком сложному, который постичь нашим трехмерных мозгом вряд ли получится.
Продолжение следует ...