Действие в драме Ильи Сельвинского "Пао-Пао" начинается в доме, принадлежащем профессору биологии Артуру Шульцу. Ему принадлежит и обезьяна Пао-Пао, за которой ухаживает ассистент профессора Михаил Фистов. В доме живут ещё брат профессора Оскар Шульц (боксёрский импрессарио) с дочкой Мицци, его боксёр Роберт (и по совместительству дочкин жених), и его тренер ирландец Пат, служащие у профессора рабочий Иоганн и его невеста Эльза. События происходят в Германии, хотя все герои происходят из русских немцев. Роберт тренируется перед встречей с чемпионом мира Билли О'Лайландом и накачивает себя воинственными угрозами в адрес соперника. Но его тренер Пат приходит на тренировку с бинтом на руке (якобы лёгкое повреждение), но когда потом, после удара нанесённого Роберту в область сердца, он внезапно выскакивает в окно, все понимают: таким путём он мог пронести вложенный в перчатку металл. Роберт начинает умирать, вызывают доктора и хозяина дома. Биолог Артур Шульц понимает, что сейчас может осуществиться мечта его жизни: пересадка мозга человека животному. И организует эту операцию. И проводит её.
Ну, что это абсолютно фантастическая вещь - это ясно всем. Прямая пересадка мозга потребует мгновенного восстановления такого количества прерванных нейросвязей, которое и представить-то трудно. И потому хирурги всегда искали другие способы воздействия на организм (чаще через вживление тканей с желез, как реальный Сергей Абрамович Воронов или придуманный Булгаковым Филипп Филиппович Преображенский). Нереализуемые фантастические идеи возникают не для поиска конкретных методик, а для разрешения каких-то более общих проблем. Такой более общей проблемой в идее биотрансформаций стала проблема нравственная.. У любого биолога-исследователя может быть лаборатория с экспериментальными животными. Обычно это мыши, собаки, обезьяны. И если у кого-то возникнут позывы к межвидовой трансформации, то самое близкое решение: проверить идею на близлежащем материале. Почему не привить ткань с семенников или яичников обезьянки к собачке? Ответ высоконравственный и высокопарный: потому что наука создаётся в интересах человека и должна думать прежде всего о пользе для человека. Ответ просто нравственный: потому что коробит. Потому что организм, возникший и сформировавшийся в своей определённой среде, незачем преображать в приспособленный к другой. Это нелепо.
Экстремальность ситуации в "Пао-Пао", явный гуманистический характер операции профессора Шульца снимают все упрёки в безнравственности данного образа. Мало того, позднее, когда чемпион мира откажется от поединка "со скотиной", Роберт в образе обезьяны выступит борцом за справедливость. Великолепен монолог Пао-Пао о равноправии.
Господа. Предположим, что я обезьяна. Так называемые скоты
Всегда с человечеством были на „ты”. История Рима давно описала,
Загнув соответствующие углы,
Как конь императора Калигулы
Среди кольчужной и пурпурной знати
Председательствовал в Сенате.
Мы обожаем германские стяги.
Но кто же, с совестью не разлучась,
Готов поручиться, что и сейчас
Лошади не заседают в рейхстаге?
Но если б латинские даты погибли,
То и тогда из священнейшей Библии
Мы извлекли бы случай о том,
Как принадлежащая Валааму
Ослица критику навела ему
Собственноручным, так сказать, ртом.
Старик Валааша мог и озлиться.
Но кто — отвечайте мне — кто из вас
Даст гарантию, что и сейчас
Потомок начитанной этой ослицы
Не пишет рецензий и даже статей
Где-нибудь в „Литературной газете”?
Что? Я неправ?.. То-то. Глазеете...
Итак, я просто за равноправье.
Скоты пребывают в любой оправе.
Во всех салонах принят скот.
Скоты даже „Скотланд-Ярд” основали.
Был даже писатель Вальтер Скотт...
Поэтому нет никаких оснований
Так — ни с того, ни с сего — вдруг
Закрыть перед ним боксерский круг.
Вступись, цивилизация, со всей своей энергией:
Скоты же не евреи. Скоты ж не негры.
Но в дальнейшем выяснится, что этому новому существу нет места в этом мире. Нет места среди знакомых в Германии ( из него не получится эксплуататор) - он едет на Таити, к обезьянам. Но и там он чужой для всех. Значит куда? Конечно, в Советскую Россию - страну подлинного равенства. Вы представляете, какое равенство было между Шариковым, Борменталем и Швондером, жившими в это время в этой России?
Несовместимость миров наглядно представлена в сцене сватовства Пао-Пао к Варе, переводчице из гостиницы "Интурист":
Пао. Уф... Сдаюсь. Но что же мне делать? Я мучусь. Понимаете? Я пьян, как спирт. Вы помните, что говорил Шекспир: „Она меня за муки полюбила!“ Варя (серьезно). Шекспир? Попутчиков не проходила. У меня вообще от поэтов туман. Вот Безыменский читается быстро. Знаешь его? Не знаете? Ах, мистер! Он написал же „горе от ума“ Под названием „Выстрел“.
Здесь между делом проскакивает эпиграмма на Александра Безыменского и то, что Шекспира в школе "проходят"как "попутчика", но и совершенно серьёзное сравнение ситуации Пао-Пао в России как ситуации Чацкого в фамусовской Москве.
Где оскорблённому есть чувству уголок?