Приехав домой Катерина застала прям-таки Версальский прием в собственном доме. Она с интересом наблюдала за тем, как Толинский с Андреем на удивление мирно и негромко обсуждают лизинг цехов, Кира задумчиво пьет кофе, отрешенно глядя куда-то в сторону и не замечая косых взглядов Барковского-младшего, и только Маргарита непринужденно журчит о какой-то новомодной выставке венесуэльского, Господи помилуй, модерниста, настойчиво советуя Сашке на нее сходить:
-Это просто чудо что такое! Вам непременно нужно с ним познакомиться!
-Марго, Вы же знаете, я совершенно не разбираюсь в живописи! – муж откровенно изнывал, поглядывая на дверь, но Катя пока не собиралась ему помогать. Хотел своеобразного семейного уюта? Прикладывал силы, чтобы наладить отношения с новоиспеченной мадам Толинской? Вот и пусть наслаждается! Еще немного подождать, и Маргарита начнет его на путь истинный наставлять – песочить по поводу байка, параплана, ашрама в Гималаях. Пусть – Катя не будет его спасать. Целых пять минут не будет.
"Так, сначала выпью кофе, потом узнаю почему Кира приехала без второй половины, потом постараюсь не убить Андрея - дел невпроворот!"
-Ну как же, Саша! А та картина Дали в малой гостиной?
Добродецкий захохотал:
-Это Катерина на вернисаже купила!
-На вернисаже? – изумлению несостоявшейся родственницы нет предела.
-Ну да! – продолжал веселиться ее неуемный муж, - просто пиар грамотный!
-От вас с ума можно сойти! – пробормотала Маргарита, изящным движением поднося пальцы к вискам.
Катя наблюдала все это из-за полупрозрачной стены, разделяющей гостиную и холл. Да, в их новой квартире есть холл, две гостиные, библиотека и две спальни – супружеская и детская. Это влетело им в копеечку, но получилось идеально - Катя обожала их дом.
Разрешив дизайнеру делать все, что угодно, детскую они с мужем обставляли сами. И никто не знал, что сказочный замок на восточной стене и несколько картин из Шварца на южной, Александр Добродецкий рисовал сам, вспомнив, как в юности увлекался иллюстрированием детских книжек.
«Пора, - привычно подумала Катя, - пора, дорогая. Тебе уже не двадцать пять, и с каждым годом…не будем скрывать от себя – с каждым годом все труднее решиться. Кажется, что все не так, все не вовремя. Ждешь какого-то неведомого случая. Идеальной ситуации. Расслабься, детка, такого не будет. Сегодня же просто выброшу эти таблетки, сколько можно?»
От принятого решения даже усталость отступила. Она очень хотела ребенка. Маленького Максима Добродецкого. Сначала – сын. Наследник рода, продолжение фамилии, копия ее Сашки. Ни о чем на свете Катерина не мечтала так, как об отцовской гордости и строгости в глазах своего мужа.
В гостиную меж тем идти не хотелось. От слова совсем. Не то, чтобы Катерина не любила Толинских. Нет, она очень тепло относилась к обоим. Дружила с Маргаритой, проводила с ней время, старалась побаловать, и вообще быть «девочкой нашего круга», как говорила старшая подруга.
Именно она научила Катю быть такой девочкой. Терпеливо рассказывала, как следует представляться людям, наставительно замечала, что фраза «очень приятно» не несет в себе никакого содержания, и маниакально заставляла ухаживать за собой:
-Пойми, детка, дело не в дорогих нарядах, не в бриллиантах…ах, Боже мой, отложи ты эту помаду, на дворе полдень! Женщина обязана ухаживать за волосами, ногтями и кожей. Тебе не всегда будет тридцать.
-Да? А я-то думала…
-Не дерзи. И запомни новую математику: когда тебе будет тридцать пять, мне будет пятьдесят пять. Когда тебе будет сорок, мне будет пятьдесят пять. А когда тебе будет пятьдесят, ты-таки поймешь, почему мне до сих пор пятьдесят пять.
-Евклидова геометрия – отдыхает. Черт возьми, да не умею я стрелки на глазах рисовать!
-Научишься, - невозмутимо парировала Марго, - ты жена своего мужа, помни об этом.
Сашка только посмеивался, но никогда не вмешивался, справедливо рассудив, что жена и сама понимает важность великосветской науки.
Жена понимала. И полгода покорно сносила все наставления. А потом решительно заявила, что светской львицей ей не стать, да и Сашке такая не нужна, всучила Маргарите томик Буковски, и сообщила, что теперь ее очередь делиться прекрасным. С тех пор они дружат, на радость Кире:
-Добрый вечер! Прошу прощения за такое недопустимое опоздание, пробки, митинги, мигалки, гаишники! – она лучезарно улыбается подруге, целуя ту в висок, тут же тепло обнимает Толинского и поворачивается к мужу, едва бросив Андрею, - Привет.
-А я уж думал ты в Останкино нашла себе какого-нибудь молоденького Билана, и решила остаться там!- Сашка, улыбаясь, поднимается на встречу.
-Ты знаешь кто такой Билан? Чего еще мне неизвестно о любимом супруге? Может ты по дороге на работу слушаешь песни Сережи Лазарева? – Катя виснет у него на шее, целуя куда-то за ухо.
-Как ты плохо обо мне думаешь! – он нарочито возмущен, - только Элджей, только искусство!
-Маргарита Рудольфовна, а может сводим его на концерт органной музыки, чтоб вытравить это искусство? – Катя лукаво улыбается, обнимая гостью.
-Его не на концерт, его в цирк надо вести! – улыбается та, - садись, дорогая, расскажи, как прошел твой эфир?...
…-Я удивлен. Ты была вполне мила с Андрюшечкой, почти не шепталась с моей сестрой наедине, и даже согласилась завтра пройтись по магазинам.
-Это я все подлизываюсь, Сашк.
-Чего набедокурила? – муж приподнимается на локте.
-Ребенка хочу… - она ожидающе смотрит на из-под челки.
-Сейчас? – он понимает не сразу, - Ребенка?! Катька, дозрела, наконец!
Глава сорок вторая