Кохановский – друг Высоцкого школьных и юношеских лет. Они сидели за одной партой, когда учились в 186-й школе. Называли друг друга Васёчками. Шло это от какого-то популярного в те времена анекдота, котором заканчивался так: «И всё! И – Васёчек!», но в чём юмор анекдота, память не удержала.
Но не парта сблизила Игоря и Володю, а любовь к литературе и особенно к поэзии. В девятом классе им страшно повезло – пришла новая учительница литературы, Лариса Николаевна. Сегодня имена Марины Цветаевой, Бориса Пастернака, Велимира Хлебникова, Кручёных, Николая Гумилёва, Анны Ахматовой – классика, не знать их стихи неприлично, а тогда это были полузапрещённые, а то и вовсе запрещённые имена. Гумилёва, Цветаевой официально просто не существовало, на Ахматовой клеймо неприкасаемой. А Лариса Николаевна со страстью рассказывала об этих поэтах, великолепно читала их стихи. Ученики испытывали потрясение. А шёл, между прочим, 1954 год, не совсем благоприятные время для вольнодумного чтения. Не литературу преподавала учительница девятому «В», она через литературу раскрывала перед учениками красоту человека, гармонию мира. Возможно, тогда к Высоцкому пришло понимание: постичь красоту и гармонию можно через Слово.
«Одно время увлеклись Игорем Северяниным, потом Гумилёвым, читали их и перечитывали, – вспоминает Кохановский. – Читали много, взапчит, как говорил Володя, что означало запойное чтение. Писали друг на друга эпиграммы, стихи на злободневные школьные темы...»
Дружили они крепко. Дня не проходило, чтобы они не общались. Входили в сообщество БРИГ, которую создали в школьные годы, расшифровывалось – Братья Русские и Гроховер. В своих выступлениях Высоцкий неоднократно называл его другом. Кохановскому Высоцкий пел свои первые песни, от него выслушивал честные оценки своего творчества. Фестиваль молодёжи и студентов 1957 года в Москве – эпохальное событие. Но он прошёл мимо Высоцкого – он с Кохановским рванул на Чёрное море. Неинтересно было? Или они не подозревали, что лишатся пьянящего глотка свободы? Кохановский объясняет так: «Нас друзья уговаривали не ехать именно в эти числа, мол, когда ещё подобное можно будет увидеть. Но мы на это отвечали, что в таком скопище людей всё равно ничего толком не увидишь, что будет сплошная суета и столпотворение, а на юге зато в это время будет менее многолюдно…»
После окончания школы Высоцкий хотел поступать в театральное училище, но родственники определили другое направление – технический вуз. Но в какой? Высоцкому абсолютно всё равно. Друг Кохан выбрал инженерно-строительный институт – пригласительный билет на день открытых дверей показался ему самым красивым. И Высоцкий с ним за компанию. А тогда в вузах очень развита была спортивная линия, спортсменов брали почти без экзаменов. Каждый институт жаждал спортивных побед, а тут готовый чемпион – у Кохановского первый разряд по хоккею с шайбой, в те годы игра эта бурно набирала популярность, только что выиграно первое золото на чемпионате мира 1954-го года в Стокгольме, где биты знаменитые и непобедимые канадцы. Так что Кохановскому в приёмной комиссии, едва он заикнулся о своих спортивных успехах, тут же чуть ли не выписали студенческий билет. Игорь предупредил: «Я с другом». И друга вписали в особый список. А что значит особый список? Им сообщили темы сочинений, они и подготовились.
Высоцкий проучился один семестр в МИСИ, понял, что – стройка это не для него. Написал другу:
Тебе б филфак был лучшим местом:
Живёшь ты с рифмой очень дружно.
Пиши ты ямбом, анапестом,
А амфибрахием — не нужно!
Высоцкий в Школе-студии МХАТ, Кохановский прошёл полный курс строительных наук. Но ни дня не проработает по специальности. Получив диплом, улетел в Магадан, устроился там в газету.
Высоцкий часто писал Кохановскому на Колыму. И письма откровенные. Например, о первом периоде в Театре на Таганке: «Коля Губенко уходит сниматься, и я буду играть Керенского, Гитлера и Чаплина вместо него. Мандраж страшный, но — ничего, не впервой!»…. «Васёчек! Дорогой! Падлюка я! Пил, гулял я, в кино снимался, лечился и пр. Начну по порядку. Летом снимался в «Стряпухе» у Эдика Кеосаяна. Играл Пчёлку. Запил горькую, дошло почти до скандала, даже хотели с картины уволить, но... всё обошлось и с грехом пополам закончил»…. «Поехал в Гродно сниматься в фильме «Я родом из детства» минской студии. Там всё хорошо, скоро поеду к ним досниматься в Ялту. Написал туда для фильма 3 песни. Скоро выйдет – услышишь. Играю там изуродованного героя войны, пою и играю на гитаре, пью водку, в общем – моя роль»... «А потом – чем дальше в лес, тем ну её на хрен. Приехал на сбор труппы, напился и пошло... Любимов даже перестал бороться и только просил, чтобы поменьше, Люся была в трансе, я – гулял, рванина! Но ты, Васёк, не подумай, что акромя питья ничего не было. Играл, пел…».«Васечек! Друзей нету! Все разбрелись по своим углам и делам. Очень часто мне бывает грустно, и некуда пойти, голову прислонить. А в непьющем состоянии и подавно». И в другом письме: «Часто ловлю себя на мысли, что нету в Москве дома, куда бы хотелось пойти…»
Такое пишут только лучшему другу, которому доверяешь больше, чем себе.
Когда Кохановский услышал первые песни Высоцкого, возбудился: а чем я хуже? И сочинил «Бабье лето». В ней отражены его переживания по поводу бурного романа с Ленкой Марокканкой, водилась такая шалава… Песня оказалась популярной, как сегодня выразились бы, попала в топ. Высоцкий исполнял песню друга. Она в первом комментарии.
Высоцкий сочинил пять песен, посвящённых Кохановскому, самая известная – «Мой друг уехал в Магадан».
Игорь был свидетелем со стороны жениха при регистрации брака Высоцкого с Людмилой Абрамовой.
Высоцкий прилетал к Кохановскому в Магадан весной 1968 года. Пел ему всю ночь. Утром друзья отправились бродить по Магадану, были в редакции газеты. Его просили выступить - отказался: «Я приехал к другу на два дня». Пришла телеграмма из Одессы, – на киностудии разыскивали Высоцкого.
Но наступил момент – разрыв. Утверждают, что Кохановский покусился на честь девушки Высоцкого, будто бы сказал ей: «Да зачем тебе эта пьянь?» И всё – отношения порваны. Общались, конечно, но ни тот, ни другой не считали это дружбой.
Давид Карапетян рассказывает, чем кончились дружеские отношения Кохановского и Высоцкого: «Увидел их ещё раз вместе на Малой Грузинской. Я был там, когда позвонил Гарик, и собрался уходить, чтобы не мешать их разговору, но Володя попросил меня остаться. Кохановский был прекрасно одет и излучал энергию и фарт. От былой дружбы остались одни угольки. Чувствовалось, что им нечего сказать друг другу. Хотя Гарик продолжал обращаться к Володе в прежнем шутливом тоне: «Васёчек», Володя был формален и сдержан. Сюда ещё примешивалась история со старым, невозвращённым долгом».
Кохановский долго и интересно рассказывал о Магадане, о рутине журналистских будней, делился радужными прожектами. Казалось, он весь был облит золотым сиянием. Когда рассказывал о старателях, отблески золотой лихорадки отражались в сетчатке его глаз озорными огоньками. По мнению, Карапетяна, Кохановский демонстрировал целеустремлённость и полную независимость от Высоцкого. Было заметно, что Игорь не собирается греться в лучах его славы, а выстраивает собственную линию жизни. Завораживала, но и настораживала эта брызжущая из всех пор его стального организма почти животная жажда жизни и наживы. «Но меркантильная романтика такого толка прельщала меня мало, – размышляет Карапетян. – Выросший в пуританской семье, я всегда предпочитал созерцательного Обломова нацеленным на успех Штольцам. И всё-таки мечтательные изгибы моей души были не в силах преодолеть магию слова Магадан: резкий размен златоглавой на столицу Колымского края не мог не впечатлять, хотя снимать шляпу почему-то не хотелось».
Снимать шляпу – это намёк на песню Высоцкого, посвящённую Кохановскому:
Мой друг уехал в Магадан.
Снимите шляпу, снимите шляпу!
Уехал сам, уехал сам,
Не по этапу, не по этапу…
А вот это высказывание Кохановского вызывает вопросы: "Я думаю, что, сегодня Володя был бы с Навальным, но не с Говорухиным". Смешно такое читать. Высоцкий, когда был жив, не был ни с кем из власти. Он был свободным в несвободной стране. А будь он жив, то никого бы не поддерживал, не говоря уж о такой мелкой фигуре, как Навальный.