Оставаясь певцом безысходной трагедии, этот автор воспевает саму жизнь. Надо жить вопреки страданию и смерти, потому что смерть прекращает поиски смысла человеческого существования.
Если бы какое-нибудь божество, склонилось над родившимся в страстную пятницу 13 апреля 1906-го года в пригороде Дублина младенцем, то непременно заметило бы: "Ещё один гениальный и чокнутый ирландец родился! ".
Ирландские древние корни народившегося Сэмюэла Баркли Беккета давали о себе знать всю его мучительную и славную жизнь. Такова уж кельтская планида. Детство нельзя назвать несчастным. Отец, Уильям Фрэнк Беккет был удачливый предприниматель, продолжал строительный бизнес своего отца, тоже Билла. Фирма процветала на прибыльных подрядах. Отец, будучи спортсменом, охотником, и вообще добрым малым, прививал Сэму маленькому "здоровый образ жизни".
В отличие от матери, урождённой Марии Роу, властной и по-протестантски суровой особы, Уильям был снисходителен к шалостям и постоянной беготне Сэма. Дом и участок были обширны. До девяти лет — домашнее воспитание. Религиозные и житейские жёсткие правила (ох, как впоследствии трудно будет преодолевать лютеранскую закваску!). При этом спорт на вольном воздухе, вдали от дымного Дублина. Далее — престижная школа Эрсфорт, теперь уже в городе.
Он рос спортивным, здоровым, но застенчивым ирландским парнем, и стал учеником частной Королевской школы в Северной Ирландии не жалким "угрюмцем", а упрямым регбистом и боксёром, с хорошими знаниями к 17годам. Так что знаменитый Тринити-колледж не поразил его столичным интеллектуальным лоском.
Он читает запоем античные образцы словесности и европейскую классику литературы, не в ущерб изучению французского и итальянского языков. Его собеседниками и ночными постояльцами становятся Данте и Петрарка, в подлиннике, конечно, а вместе с ними Расин, Маккиавели. Дружба с профессором колледжа, Томасом Брауном прививает интерес к музеям живописи, театру, юному синематографу. Всё идёт как надо для развития и торжества молодого интеллектуала. Разве что любовь без взаимности к Этне Маккарти омрачает полноту молодости. Ну, она ещё появится на страницах его раннего романа. А пока он отправляется в путешествие по Франции и Германии, пополняя и обогащая свой и без того солидный запас гуманитарных премудростей. В 1927-ом году с блеском сдаёт экзамены, и получает степень бакалавра лингвистики.
Молодой гуманитарий оказывается в Белфасте, в колледже Кэмпбелл. От гнетущего рутинного преподавания английского и французского языков его спасает программа академического обмена. И вот он в Париже, в старинной школе Нормаль Суперьер. Тот же преподавательский хлеб, но это Париж!
Здесь ему удаётся преодолеть природную замкнутость, и вот, новый друг, Томас Макгриви вводит его в круг парижской богемы, мир им, понятно, невиданный и опьяняюще притягательный.
Он знакомится со многими представителями тогдашней "Мекки искусств". Это не просто приятные знакомства. Это стиль жизни Латинского квартала, сконцентрированные впечатления от происходящего в цветущее десятилетие 1925-1935 в Парижских мастерских, на выставках, в литературных кружках, знаменитых богемных кафе, театрах. Кружение по знакомствам со знаменитостями приводит его к прославленному земляку Джеймсу Джойсу. Это был перст судьбы. Он становится его литературным секретарём, другом, протеже. Именно в 1929 году Беккет пробует себя в литературе на высотах парижского Парнаса. Его эссе "Данте...Бруно. Вико...Джойс" и рассказ "Вознесение" печатаются престижном журнале. Уже тогда, в своих первых опытах он формулирует свою концепцию предназначения словесности. "Форма есть содержание, содержание есть форма". Этот постулат он будет отстаивать всю свою жизнь, в дни неприятия и безвестности, в дни славы.
Ему приходится покинуть дом Джойсов. Дочь великого наставника, тяжёлая шизофреничка Лючия влюбляется в привлекательного соотечественника… Пикантнейшая и скандальная ситуация разрешается единственно возможным способом: Лючия отправляется в психбольницу, а Сэмюэл восвояси. То есть, опять на педагогическую работу в родной Тринити — колледж.
Его хватает на один год. Хотя читает он лекции о своих любимцах- Андре Жиде, Бергсоне, великих французах. Продолжает заниматься собственной эссеистикой. Но, несмотря на уговоры родителей, сбегает в Париж.Здесь, в воздухе города рассеяны его надежды на литературный успех. Вот и первая поэма "Блудоскоп". Это монолог от лица Декарта. Завуалированная трактовка взгляда на поэтику самого Бэккета. Двойной капкан для читателя.
Тот же приём он использует в эссе о Марселе Прусте. В 1932 в Париже он заканчивает свой первый роман "Мечты о женщинах, красивых и так себе". Опубликован он будет только в 1992 году. По завещанию самого автора. История взаимоотношений героя — эрудированного мизантропа — с тремя избранницами послужили реальные девушки, принесшие автору страдания. Впоследствии Беккет называл эту книгу "сырой и незрелой". Но это был опыт, разбег, труд энциклопедиста и порывистого но разочарованного художника. Отзывы критиков были "до непристойности равнодушными".
1933 год. Он в Лондоне. Скитания — обычная форма борьбы с писательским кризисом. Но умирает отец. Любимый отец, и это усугубляет депрессию и неверие в свои силы. Назначенного денежного содержания едва хватает на жизнь.
Увлечение психоанализом. Он прибегает к сеансам премудрости Фрейда и Юнга. И это помогает на данном этапе. Творчество — вот единственный способ избавления от невроза и комплекса неудачника.И пишет, нащупывая свою ноту, манеру, тот эмоциональный и мировоззренческий выхлоп, без которого задыхается в тенетах мучительного бытия. Издаётся сборник его рассказов под задиристым названием "Больше лает, чем кусает". Принят критикой недоброжелательно. В 1935 году стихотворный сборник "Кости эха". Начинает работу над вторым романом "Мерфи". Он пытается перехитрить судьбу, отправляется в путешествие по нацистской уже, Германии. Его цель музеи. Дрезден, Мюнхен, Берлин, Гамбург. И снова Париж. Теперь этот город навсегда станет его второй родиной.
Мечется по издательствам, пытаясь пристроить уже написанный роман. Обновляет старые связи. И после 42-х отказов некое издательство всё-таки печатает "Мерфи". Это история почти сюрреалистического ничегонеделания, отречения от общепринятых лекал бытия. Книга немного подражательна — без Джойса не обошлось, но природа существования в парадоксальном, абсурдном, идейно бездеятельном собственном мире уже авторская, беккетовская. Гораздо позже, в приливе абсолютной славы "В ожидании Годо", критики вспомнят эту выстраданную предтечу. А пока книга принята сдержанно, без намёка на читательский и коммерческий успех.
Эти ворота распахнёт именно он, Беккет, и за ним последуют многие мастера экзистенциалистского толка, властители "пограничных ситуаций", помыслов и настроений послевоенной Европы. От Сартра и Камю до Фриша и Дюренматта.Но для этого надо было пережить войну, которая принесла европейцам позор и рабство, осквернение вековых нравственных устоев.