В России развернулась борьба с новым коронавирусом. Больницы и клиники перепрофилируют под пациентов с диагностированным COVID-19 или подозрением на него. Нередко — в ущерб лечению пациентов с другими заболеваниями. В приказе Министерства здравоохранения России говорится о том, что новые ограничения никак не коснутся пациентов с онкопатологиями, на деле многие из них не могут добиться лечения, попасть на госпитализацию или получить необходимые лекарства. Корреспондент «Если честно» выяснил, как живут люди с онкологическими диагнозами в период пандемии COVID-19.
Помощь нужна сейчас
«Сейчас идёт тенденция к ущемлению прав онкобольных», — считает собеседник «ЕЧ», работающий с онкопациентами, предпочитающий остаться анонимным (аудиозапись беседы есть в распоряжении редакции — прим.авт.).
По его мнению, и без того имеющиеся проблемы с обеспечением онкобольных своевременной помощью, усугубились: из-за карантина и перепрофилирования поликлиник не все больные могут сдать необходимые для направления в онкодиспансер анализы.
«Есть порядок: человек идёт в поликлинику по месту жительства, где проходит участкового терапевта, получает талон на приём к онкологу и только он, обнаружив онкологический диагноз, направляет в онкодиспансер. Эта цепочка и раньше была длинной и сложной, а сейчас везде карантин, целые отделения занимаются только коронавирусом и выходит так, что проблемы онкобольных отодвинуты на второй план».
Также специалист считает, что сейчас у онкопациентов нет возможности вызвать врача на дом, чтобы получить рецепт на жизненно необходимые лекарства.
«Чтобы вызвать участкового нужны обязательные аргументы: человек задыхается, у него высокая температура. В других случаях врач скажет: “Справляйтесь сами, у нас много работы”. Скорая помощь едет до девяти часов, а к “нашим” [тем, у кого есть онкозаболевание] пациентам вовсе не едут. Больные нервничают, медиков не хватает — многие уходят на больничный по коронавирусу и, между нами говоря, в том числе от страха заболеть.
Особенно серьёзные проблемы у пациентов четвёртой клинической группы (пациенты, которым показана паллиативная терапия — прим.авт.), которые направлены на симптоматическую терапию. Городское отделение паллиативной помощи [Первый екатеринбургский хоспис при ЦГКБ №2] закрыто и перепрофилировано под вирус, а больные остались дома. Бригад и специалистов, которые могут им помочь, недостаточно».
По словам собеседника «ЕЧ» заведующий паллиативным отделением в Арамили поставил условие, что принимает больных только с отрицательным результатом анализа на COVID-19, и люди умирают, не дождавшись результатов анализа и помощи.
«Он [заведующий] мог бы брать эти анализы у них в отделении, но говорит: "Без анализа я не возьму", и больной погибает, потому что ему нужно помочь сейчас, а не через неделю, когда будет готов результат. У нас были такие ситуации: очень тяжёлый больной был направлен в Арамиль, ему нужно оказывать неотложную помощь, но его не приняли. Поликлиники не обеспечивают срочность анализа, ждать всё равно до пяти дней».
Ещё одна важная проблема — невозможность попасть на неотложные хирургические операции из-за карантина в екатеринбургских больницах.
«Дело в том, что больных возвращают с заключением, где сказано, что им не отказывают, например, в дренировании желчевыводящих путей, а просто “нет необходимости”. То есть человек желтеет, а в справке сказано, что необходимости в дренировании нет. У нас были такие случаи», — рассказывает специалист.
«Вы поймите: мы делаем, что нам приказано»
«Почему у нас не лечат людей? Я не понимаю этого», — говорит Елена Зашихина, жительница Екатеринбурга. У женщины случился рецидив онкозаболевания, ей срочно необходим курс химиотерапии. Кроме того, её мучают сильные хронические боли, с которыми проводить химиотерапию невозможно, ей необходима специальная процедура — ботулинотерапия, которая облегчит эти боли, только тогда Елена сможет начать жизненно необходимое лечение. Но из-за угрозы COVID-19 врачи в необходимой процедуре ей отказали, ссылаясь на приказ о переносе плановых операций.
При этом Минздрав разъясняет, что «<...> помощь пациентам с онкологическими заболеваниями, болезнями сердечно-сосудистой и эндокринной системы <…> будет оказываться в полном объёме». На практике же дело обстоит иначе.
В феврале этого года Елена лежала в Свердловской областной клинической больнице №1 (далее — СОКБ №1), где её обследовали и в конце марта выписали, указав, что через три недели положат на необходимую процедуру. Но тут ударила пандемия нового коронавируса, плановые операции начали переносить и в госпитализации Елене отказали.
«У меня два грозных диагноза, — рассказывает она. — Рак слепой кишки: сейчас начался рецидив в лёгких, а второе заболевание хроническое — тазовые боли. Если очень грубо, это сложное заболевание и уже на протяжении десяти лет мне не могут помочь, простыми медикаментами эти боли не снимаются. Есть метод, который последние годы применяется во всём мире — ботулинотерапия: в мышцы мочевого пузыря вводят всем известный ботокс. В Москве это делают во многих клиниках, но в Екатеринбурге — только в СОКБ №1, так как для этого нужно специальное оборудование. Сейчас я повисла между небом и землёй, проблема в том, что химиотерапия усугубляет боли, и они никак не купируются».
Из-за невыносимых болей женщина не может ходить, начинать в таком состоянии курс химиотерапии невозможно. Елена принимает «Трамадол» — опиоидный анальгетик, но он, по её словам, может снять лишь малую часть сильнейшей боли. Помочь ей может процедура, которую в СОКБ №1 делать отказались, сославшись на постановление Евгения Куйвашева.
«Я уже измучилась, — говорит Елена. — Мы встречались с главным врачом [Свердловской областной больницы №1] и завотделением, они открытым текстом сказали мне, что подчиняются постановлению губернатора и ничего не могут сделать. Я звонила и в Минздрав, там мне сказали: «Вы поймите, что мы — орган исполнительной власти, мы делаем то, что нам приказано». Всё сводится к губернатору Свердловской области, потому что это его постановление.
В моём случае альтернатив нет. От безысходности и отчаяния я просила удалить мне мочевой пузырь, но это — калечащая операция и врачи на неё не идут. Я испытываю адские боли. А сидеть весь курс химиотерапии — не менее полугода — на наркотических средствах опасно. Такие средства применяются, когда человек погибает, а у меня есть шансы жить нормальной жизнью, меня ещё не определяют в хоспис», — говорит женщина.
Елена написала пост в своём блоге в инстаграме, где рассказала свою историю и попросила каждого, кто его прочёл, отметить в комментариях губернатора. Спустя некоторое время ей неожиданно написали из больницы, где несколько раз отказывали в госпитализации, что дают на неё разрешение. Елене повезло: когда историю предали огласке, её вопрос разрешился, и женщине удалось добиться необходимой процедуры.
«COVID-19 не за счет онкобольных!»
Подготовка больничных мест под пациентов с коронавирусом затронула и тех, кто страдает от других диагнозов. Например, в Санкт-Петербурге едва не закрылся «НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова» — 17 апреля на сайте появилась информация, что учреждение могут перепрофилировать. Пациенты с онкологическими диагнозами, опасаясь остаться без медицинской помощи, создали петицию, под которой на сегодняшний день подписалось 124 тысячи человек.
«Нас, пациентов, в мае 2020 года хотят выкинуть на улицу без продолжения лечения. В регионах соответствующее высокотехнологичное лечение получить невозможно. А прерывание лечения по протоколам, утвержденным Минздравом РФ, угрожает жизни и здоровью» — сказано в ней.
Через неделю на сайте онкоцентра уже было сказано, что он не войдёт в список учреждений, временно отданных для лечения пациентов с COVID-19.
Границы закрыты
Среди сложностей, с которыми сталкиваются онкопациенты во время пандемии нового коронавируса есть трудности, неочевидные на первый взгляд: из-за закрытия границ люди не могут получить зарубежное лечение, которое, порой оказывается единственно возможным в их случае.
У Анны из Екатеринбурга от саркомы лёгкого четвёртой стадии умер дядя — родные пытались узнать о возможности прооперировать его за границей, чтобы облегчить последние дни больного, но из-за закрытых границ попасть в клинику они не смогли.
Заболевание мужчины развивалось очень быстро: Анна говорит, в течение месяца ему не могли поставить диагноз. Терапевт решил, что у него пневмония и выписал антибиотики, которые могли усугубить ситуацию. Потом было подозрение на туберкулёз, но и он не подтвердился. Когда онколог обнаружил диагноз, болезнь уже дошла до четвёртой стадии и стремительно развилась в течение следующего месяца. Прооперировать такой тип рака могли только врачи из Германии, США или Израиля — так Анне ответили в одной из больниц Москвы. Из-за того, что границы полностью закрыты, выехать на лечение семья не смогла.
К 27 мая в России официально подтверждены 371 тыс случаев заражения COVID-19.