Это была первая операция в моей жизни. То есть в годы шальной юности меня иногда штопали, зашивали, но внутрь ни разу никто не лез. Мне всегда в глубине души было интересно попробовать на себе, что такое настоящая операция. Господь откликнулся на мое тайное желание и я оказался на операционном столе. К счастью, это всего-лишь был аппендицит. Но все "прелести" полостной операции я прочувствовал в полной мере. Спасибо анестезиологам.
Если у тебя болит живот, но при этом нет поноса, рвоты и других признаков отравления или кишечного расстройства, срочно беги в больницу и сдавай анализы. Аппендицит приходит незаметно. Тебе кажется, что это пустяки, и если станет очень больно, тогда ты, конечно, поедешь в больницу, но очень часто тех, кому очень больно, спасти уже невозможно.
В пятницу у меня весь день болел живот. В этот день я даже отпросился с работы, но не потому что болел, а затем, чтобы съездить забрать Николку от бабушки. Съездил, забрал. Вечером живот болел еще больше. Лег спать. Ночью проснулся от сильной боли. Встал, пошел на кухню. Жена предложила вызвать скорую. Я мялся, решался и вдруг начал терять сознание. Мне стало очень страшно, вспомнил, как год назад от перетонита умерла наша знакомая, четверо детей остались сиротами. Я вспомнил личики своих мальчишек и ужасно испугался, что они меня могут лишиться. Только и сумел выдавить из себя "Звони!".
Уже минут через 15 я сидел и жалел о том, что вызвали скорую. "Мне ведь на работу в понедельник. Столько дел, а они ведь увезут и начнут обследовать. Как я Сашу одну оставлю с двумя детьми, да со скотиной. Эх, зачем только позвонили".
Доктора сразу заподозрили аппендицит. Хотя болел весь живот, в правой половине болело сильнее. Привезли в больницу. Времени было около трех ночи. Дежурил молодой врач. Осмотрел меня, сказал, что в срочной операции нужды нет, можно потерпеть до утра, а утром меня осмотрит другой врач, более опытный, потому что некоторые сомнения в моем аппендиците у него все-таки были.
Утром я проснулся совершенно здоровый. Живот побаливал, но не сильнее, чем обычно (давно у меня были эти легкие боли). Я стал думать, зачем я тут, надо бы домой как-то сматываться. Но машина уже закрутилась, завертелась, у меня взяли кровь, мочу. Пришел опытный доктор, посмотрел анализы, потрогал живот и говорит: "Резать нужно здесь, - и ткнул пальцем. - Готовьте операционную".
Мне побрили живот и пах и отправили в операционную. В операционной было несколько женщин. Мне велели раздеваться до гола и ложиться на стол. Было не ловко, но я не стал ломаться, в конце концов, их тут ничем не удивишь, а я не диво заморское, не сглазят. Разделся и лег. В левую руку мне ввели катетер (он и сейчас во мне. мне через него инъекции вводят), ввели какой-то препарат. Затем надели маску и предложили подышать кислородом. На третьем вдохе я переместился в какой-то иной мир. Мне было страшно и непонятно. Было ощущение дежавю и ощущение вечности в которую я попал. Я слышал какой-то назойливый голос, который тоном лектора рассказывал что-то об операции. Подробностей не помню, но помню, что голос очень часто говорил слово операция и все время меня куда-то побуждал двигаться. Я, то есть мое сознание, тек по каким-то трубам, иногда красные и белые подушки обступали меня и по этим подушкам перекатывался куда-то. Голос что-то говорил, про какой-то уровень, на который мне нужно попасть. Я чувствовал себя беспомощным. Я не только не мог говорить, но не мог даже думать, то есть говорить про себя. В общем мой кошмар напоминал мне кошмар главного героя "Трэйнспоттинга" - Ивана Макгрегора во время ломки.
Но вдруг меня вынесло из этих лабиринтов и я очутился в сером ящике, обшитым изнутри поролоном. Я уже мог мыслить и начал молиться. Постепенно сквозь ящик стали пробиваться голоса людей - это были врачи. Они шутили, смеялись, что-то говорили про рыжих. Видимо оперировать рыжего пациента - чем то знаменательно для врача, не знаю, чем был вызван их интерес к моей рыжине. Доктора смеялись, шутили, обсуждали свои выходные, а мне было не до шуток, потому что я чувствовал, как они ковыряются у меня в животе и мне было нестерпимо больно. Я пытался подать сигнал, но руки меня не слушались. Язык ворочался, но во рту была какая-то трубка, которая не давала издать хоть какой-то звук. Я пытался открыть глаза, вращал глазными яблоками, но поднять веки не хватало сил. Все, что мне оставалось, терпеть и молиться. Я молился и терпел, временами отключался, временами возвращался. Чувствовал, как меня зашивали. Каждый стежок отдавался острой болью. А потом наступило счастье, подкатили каталку и стали меня перекладывать.
- Что-то у него голова слишком тяжелая, - заметил один доктор.
- Да он весь слишком тяжелый, - сказал второй и они весело засмеялись.
Меня привезли в реанимацию, я уже мог шевелить руками, пытался вынуть изо рта трубку, которая очень мешала дышать и вызывала рвотный рефлекс. Откуда мне было знать, что эта трубка уходит глубоко внутрь меня. Медсестра увидела мои шевеления и сказала поднять голову. Я поднял. Она в священном ужасе убежала в соседнее помещение с криком "Он поднимает голову!", причем эмоций в ее голосе было столько, как будто бы мертвый встал из могилы. Видимо по их плану я должен был прийти в себя через несколько часов после операции, но никак не через пять минут.
Из меня вынули трубку. Пришел доктор, спросил, как я себя чувствую. Я сказал, что у меня болит живот.
- Не удивительно, - сказал доктор. - Мы его разрезали.
Меня отвезли в палату и велели уже самому перебираться с каталки на кровать. Было больно, ноя перебрался. Сегодня четвертый день после операции. Чувствую себя прекрасно. Повидал кучу друзей, которых давно не видел. Некоторых не видел по два года. Не было бы счастья, да несчастье помогло.
А Коленьку увезли тем же утром назад к бабушке. Он очень переживает. Каждому встречному рассказывает, что папу увезла скорая, папе разрезали живот.
