Широкая полоса молнии разрезала на двое потемневшее небо и растаяла, коснувшись верхушек деревьев притянув за собой раскат, словно за соседним холмом разом ударила невидимая артиллерия. Тяжелые капли дождя устремились к земле, приминая траву и сбивая листья с деревьев, увлекая за собой товарок, пока не слились в единую стену ливня.
- Ну что, Сусанин, завел шляхтичей в топи? - Ратмир Дмитриевич сплюнул под ноги и поднял воротник куртки.
- Симонов, ты точно дорогу помнишь или опять тебе кажется?
- Товарищ майор.
- Витя, кто я по званию я и без тебя хорошо помню, ты мне на вопрос ответь.
- Я уже ни в чем не уверен, Николай Александрович.
- Эх, молодёжь. Ну что, Нос, выводи, раз Сусанин заплутал. Домой.
Стоявший под раскидистой еловой лапой, пес шагнул из-под навеса, повел мордой из стороны в сторону, жадно втянул черным носом воздух и, неуверенно переступив с лапы на лапу, жалобно посмотрел на Ратмирыча.
- И ты туда же? Да вы сговорились сегодня. Ой и устрою я вам обоим экзамен по спортивному ориентированию на местности. Саныч, посвети.
Луч фонаря лег на раскрытую ладонь кинолога в которой лежал старенький компас с порванным ремешком часов для крепления на запястье. Ратмирыч повернулся и молча двинулся напрямик через поле, раздвигая руками высокую, потяжелевшую от дождя, траву. Тонкие стебли жалобно захрустели под ногами. Нос, шедший за кинологом замер, натянув поводок и глухо зарычал, припав на передние лапы.
- Нос ты чего.
- Ложись!
В воздух перед кинологом взмыл в высь огромный черный с серыми подпалинами пес и в ту же секунду, оттолкнувшись от земли, ему на перерез бросилась белая овчарка. Собаки сцепились в воздухе, упали, не разжимая хватки, рыча покатились, приминая траву. От резкого рывка Ратмирыч, не удержавшись на ногах, повалился на землю, выпустив из рук поводок.
- Коля не стреляй, Носа заденешь!
Выхвативший табельный ПМ майор опустил пистолет. Псы рвали друг друга, сталкиваясь грудью, переплетаясь и снова разрывая дистанцию для новой атаки. Над полем повис тяжелый запах железа пущенной кем-то из псов крови. В росчерке молнии, на мгновение вырвавшей из темноты место схватки, черный бросился вперед, сомкнул челюсти на передней лапе врага и раскрыл глотку. Мощная челюсть овчарки сомкнулась на черной шее, сдавливая все сильнее, прижимая пса к земле. Суча лапами по мокрой траве он пытался вырваться из железной хватки, рык стал тише и перешел на хрип, раздался хруст ломаемых костей, дернув ногами, черный замер, распластавшись на земле.
Ратмирыч медленно двинулся к месту схватки.
- Нос, тихо, мой мальчик, это я. Слышишь.
Овчарка продолжала стоять над трупом, не разжимая челюсти и утробно рыча. Белая шерсть на лапе, побурела от крови. Ратмирыч наклонился, подобрал хвост поводка и потянул на себя.
- Нос, иди сюда, слышишь. - Выставив вперед руку, Бойцов шаг за шагом сокращал расстояние, смотря своему подопечному в глаза. - Давай, отпусти его, хватит.
Нехотя разжав челюсти, Нос повернул окровавленную морду, посмотрел на Ратмирыча и, припадая на переднюю лапу, сделал к нему шаг.
- Умница, иди сюда. - кинолог опустился на корточки и протянул руки вперед, - иди я лапу посмотрю.
- Николай Александрович, посмотрите. - Симонов перевернул ногой лежавшую на земле черную тушу, - на пса не похож.
- А это и не пес, Витя - Безмолов подошел ближе - Это самый настоящий волк, только вот размером он раза в два больше.
- А ты у меня молодчина, да Нос, - Ратмирыч оторвал от куртки рукав и забинтовал раненую лапу - Волка задушил. Вот что значит гены. Домой приедем, я тебе кость выдам. - И он потрепал пса за ухом.
- Сильно прокусил?
- До свадьбы заживет, главное, чтобы бешенства не подхватил.
- А с этим что делать будем? - Симонов толкнул волка в бок.
- Здесь бросим. Не тащить же его с собой. Надеюсь он тут один был.
- Один, не один, а выбираться надо. - Бойцов поднялся с колен. - Пошли.
Поле оборвалось ровной полосой не дойдя до опушки леса каких-то десяти шагов, отрезанное от могучих стволов тонкой полоской ручья. Прозрачная вода бежала поверх песчаного дна, унося на себе щепки, сухие еловые иглы и прошлогоднюю листву, поднятую ветром во время грозы. Раскаты грома становились все глуше, реже полоски молний разрезали ночное небо и тяжелые капли дождя уже не бежали в унисон, единой стеной.
- Тут колея в траве, - Виктор, первый перешагнувший ручей, стоял между глубоких, оставленных тяжёлой техникой, рытвин.
- Раз колея, то и люди недалеко должны быть.
В подтверждение, Нос, до этого понуро хромавший за Ратмирычем, потянул носом воздух, мотнул мокрой башкой и уверенно двинулся вдоль колеи.
- О, компас заработал. - Усмехнулся Бойцов, - Саныч, ты чего застрял, догоняй.
Через пол часа хода лес начал редеть, толстые стволы сосен сменились на молодые ели, тонкими нитями пробежала над головами гудящая в ночной тишине линия электропередач, колея сменилась на бетонные плиты и впереди забрезжил по-домашнему уютный и теплый свет окон.
- Хозяева, есть кто дома. - Майор постучал костяшками пальцев в окно.
Занавеска отдернулась и в окне появилось морщинистое лицо, с густой рыжей бородой.
- Тебе чего?
- Отец, где тут дорога на Красный Октябрь?
- Что-то не припомню я, чтобы у меня сын был. А дорога на Красный Октябрь там, - старик махнул рукой, - дальше по дороге иди, как старый свинарник пройдешь, налево сверни, а там через мост и на щебенку выйдешь.
- Кто там, Сереж? - из-за занавески выглянула пожилая женщина
- Уйди, старая, не видишь с человеком разговариваю.
- Сам уйди, - женщина толкнула локтем мужика и придвинулась ближе, - куда они на ночь глядя пойдут. Заходите, только калитку закройте на замок, а то гуси опять разбегутся, окаянные.
В доме к запаху березовых полен, сложенных у русской печи, примешался сырой запах одежды и мокрой собачьей шерсти. Нос растянулся на полу, привалившись боком к теплой печи и принялся вылизывать замотанную рукавом лапу.
- Вещи снимайте и у печки вешайте. - женщина растянула бечеву и закрепила на вбитых в дверной косяк гвоздях, а я пока чаю заварю. Ты бы самогонки налил, вишь они продрогли все.
- Самогонки. Нет у меня самогонки.
- Врешь ты все, старый, за печкой бутылка стоит, или думала я не знаю.
Ворча, дед залез за печку и вытащил закупоренную бумажной пробкой бутыль в которой плескалась чуть мутная жидкость.
- Огурцы что ли принеси.
Пока снимали и развешивали одежду, хозяйка выставила на стол нехитрую снедь: желтыми шариками лежал в большой миске отварной картофель в мундире, блестели гладкими боками свежие огурцы, ароматные помидоры, посыпанные солью, алели спелыми боками. Заварной чайник источал вокруг себя запах мяты и черной смородины.
- Будем, - разлив самогон, старик прижал ладонью бороду, опрокинул в рот стакан и, крякнув, с хрустом откусил половину огурца.
- С псом то что?
- Волк подрал.
- Волк говоришь. Давненько у нас волков не было. - Старик откупорил бутыль и снова разлил, - Последний раз еще колхоз стоял, он и повадился овец резать. Мужики тогда облаву устроили, за ручьем у него логово было, псы погнали. Митрофанов только со второй пули его уложил, здоровый.
- Сергей, - Безмолов сделал паузу - не знаю как по батюшке.
- Дядя Сережа, меня кличут, а супруга Лизавета Михайловна будет.
- А я Николай. - майор протянул руку и ощутил крепкое рукопожатие, - Виктор и Ратмир. За ручьем, это который вдоль колеи течет?
- Он самый, его раньше не было. Овражек был, лесхоз после пожара все поля такими от леса огородил. Видать родник пробился где-то.
- А вы что же, за грибами приезжали или так? - хозяйка к тому времени убрала пустые тарелки и, хитро щурясь, унесла на кухню бутыль с самогоном, чтобы спрятать от мужа. На столе остались только чашки от разных сервизов, вазочки с вареньем и пузатый заварочный чайник, на котором восседала кукла, державшая в одной руке пластмассовую чашку, а в другой - матерчатую баранку.
- Что ты несешь, мать, за какими грибами. Май на дворе, грибам рано еще.
- Мы по делу. Пропавшего искали. Хотели еще раз дом Колосковой осмотреть, да заплутали.
- Колосковой говоришь, - Лизавета Михайловна замерла, со стуком поставила на деревянный стол чайник и медленно опустилась на стул.
- А вы ее знаете, Колоскову Зинаиду Степановну? - Безмолов перевел взгляд на хозяйку. - Сможете дорогу показать.
- А чего ее показывать-то, - дед кряхтя поднялся со стула и подошел к углу, в котором на полочке стояла выцветшая икона. Тонкий огонёк лампады, причудливо извиваясь, отбрасывал блики на облупившийся лак. Размашисто перекрестившись, дед отвесил поклон, - Утром к церкви по дороге заверните, там батюшка, он вам покажет могилку.
- Так Колоскова умерла? - Симонов и Безмолов переглянулись между собой.
- Угорела она. В тот год мальчишки баловаться стали и подожгли прошлогоднюю траву. Жара стояла и ветер погнал пламя к лесу. Пока с города пожарные приехали, пока добрались, ее дом сгорел весь, только печка осталась а на ней костяки нашли. Сказали угорела заживо. Что смогли, схоронили.
- А в каком говорите это году было?
- Да лет двадцать назад уже, а может и больше.
- Спать пора. - стоявший у иконы дед, резко повернулся, встряхнул головой, словно отгоняя от себя дурные мысли, - На сеновал идите, там покрывало есть, расстелите, чтобы не кололось. Подушки и одеяло в углу лежат, я их просушить после зимы выносил да так и не забрал. А пса тут оставьте, пусть греется.