Фрагмент 8-й.
После завтрака время проходило по заранее написанному кем-то в высоких штабах, сценарию. Я не буду писать о всевозможных построениях, проверках внешнего вида, и прочих мероприятиях, что так или иначе призваны были держать солдата в тонусе и не давать ему расслабится. Нам, духам, даже ходить по территории пешим шагом запрещалось, мы перемещались только бегом. Не дай Бог сержант увидит праздно шатающегося. Всё, кранты. Вся рота опять куда-то побежала во время личного вечернего времени.
После завтрака всех строили на плацу и отцы-командиры озвучивали план занятий на день для каждого подразделения. А после понеслось по кочкам, до самого обеда, который имел место быть в 14:00. Либо строевая подготовка, либо огневая подготовка, либо укладка парашютов и пред прыжковая подготовка. Или же физическая подготовка. И так изо дня в день; подготовка, подготовка, подготовка. Если нас вдруг собирали в ленинской комнате, то лишь только для того, чтобы изучать устав внутренней и караульной службы. Бывало, читали политинформацию, большей частью о том, что треклятый империализм поднимает голову, и весь советский народ в авангарде с Коммунистической партией зорко следит за процессом. Эти мероприятия также являлись подготовкой, политической и идеологической. И проводил их лично замполит.
Конечно нас очень выматывала физподготовка. Иногда, еле дожив до отбоя, мы падали без чувств на свои койки и забывались тяжёлым нездоровым сном, практически без сновидений до следующего утра. Строевая подготовка тоже не мёд. По нескольку часов стоишь как цапля в болоте на одной ноге, вытянув вторую на уровне пояса, с минутными перерывами на отдых. Ладно была бы это рота почётного караула в Кремле, тогда понятно. Но чтобы вымуштровать до автоматизма, до синхронности в движениях простых «курков», которым, в случае войны жить-то ровно до первого десантирования, маразм, да и только.
Иногда случались и внеплановые физподготовки. Например, сержант по окончанию обеда, когда молодой организм наиболее расслаблен и уязвим, когда «пюрка» (картофельное пюре. десантн. жаргон) ещё только-только начала перевариваться и оттого чувствуется лёгкая тяжесть в желудке, объявлял построение напротив казармы. И все мы знали, ничего хорошего не жди. Опять этот инквизитор, нашёл возле казармы кем-то неаккуратно отправленный в урну окурок, который пролетел мимо и лёжа на асфальте, всем своим существованием вопил, что его надо захоронить.
- Так, - возвещал сержант- бежим хоронить бычок. Бегут все, и курящие и некурящие.
Нас вооружали сапёрными лопатками и гнали в сторону «поля дураков», так называли мы любя, стрельбище в совокупности с танковым полигоном.
Пробежав в шинелях километра три в одну сторону (шинели заставляли одевать специально, чтобы служба мёдом не казалась), мы выкапывали яму два на два метра, глубиной два метра. И положив бычок на самое дно, закапывали его, под музыку «Ту-104 самый быстрый самолёт» исполняемую на губах. Затем в скорбном молчании бежали назад ещё три километра, отрыгивая остатки компота, и прощаясь навеки с последними калориями, полученными за обедом. За месяц пребывания в карантине, хоронить бычки мы бегали раза четыре. Принимая всё это во внимание, смею предположить, что за время существования этого учебного центра было захоронено столько окурков, что набралось бы на приличное кладбище, скажем такое как Ваганьковское. Одно только было хорошо; земля на полигоне была сплошной песок.
Пред прыжковая подготовка была самым излюбленным нашим времяпровождением. Мы либо укладывали парашюты в парашютном классе (когда на улице погода не ладилась). Либо висели на стапелях, или же прыгали с двадцати пяти метровой вышки.
И поэтому, не изнуряя физически, такая подготовка была для нас маленьким праздником. Но прыжки с вышки были несколько омрачены поступком одного нашего сослуживца, который с помощью этой самой вышки свёл счёты с жизнью. На одном из утренних построений, командир нашей роты нам сообщил нехорошую новость. Оказалось один несчастный влюблённый, коих в армии числом до половины, пробравшись ночью на эту вышку, сиганул вниз и разбился насмерть. В кармане нашли письмо от матери, в котором говорилось, что девушка его вышла замуж за его друга. Ох, уж мне эта несчастная любовь. Да и маме спасибо огромное. Поспособствовала, можно сказать.
Несчастные случаи во время карантина имели место быть. Случилось однажды схождение двух пацанов в воздухе во время учебных прыжков. У того, что прилетел сверху на купол нижнему, погас основной парашют и он запутался в стропах у второго. У второго, что был ниже, купол тоже сложился, и могло бы случится непоправимое, Но тот, первый, каким-то чудом высвободился и успел выкинуть запаску. При этом он умудрился невероятным образом ухватить за стропы второго. Так и приземлились на одной запаске. А поскольку скорость приземления была намного больше допустимой, поломались, естественно, но слава Богу, остались живы.
Ещё один казус произошёл на стрельбах. Один товарищ учился стрелять из гранатомёта, и что-то там ответственный офицер не досмотрел, или может просто отвлёкся, но случилось так, что во время выстрела из РПГ-7 его помощник по расчёту, случайно или по незнанию оказался за спиной стрелка, что категорически делать нельзя.
Попав во время выстрела под кумулятивную струю, он был отброшен метров на восемь и весь обгорел. Когда к нему подбежали, лицо его напоминало дымящийся уголь, но он был ещё жив. Вызвали медиков, но говорят не довезли. Офицера, что так бездарно профукал парня, перевели куда-то от греха подальше.
Все эти печальные истории, или подобные им могли произойти и на гражданке, только вероятно при других обстоятельствах и при других сопутствующих. Так что списывать подобные злоключения на какой-то там пресловутый процент боевых издержек, не стоит право. А за сим карантинные страшилки для читателя у меня закончились, и впереди только самое светлое и радужное.
Вспоминается один день, когда мы прыгали уже в армейских условиях. После приземления командир учебного центра обратился к нам с маленькой бодрой речью:
- Гвардейцы, сегодня у нас с вами большой праздник. Вы совершили свой первый прыжок с парашютом в условиях повышенной трудности, практически в боевых. Вы потеряли много калорий, но мы их восполним. Вот сбоку от вас стоят столы, на них подносы, на подносах бутерброды с салом. У нас в части свой свинарник, так что сало свойское. Ешьте на здоровье, ведь лучше чем сало, источника энергии не сыскать». И такая забота нам очень понравилась.
Карантин, это своего рода кузница военных кадров и боевого духа, каждого «духа». И состоит он из беготни и порой напрасной суеты. И вспоминается не в самых радужных красках, как и все армейские годы, за некоторым исключением. Бывали всё-таки моменты когда было над чем посмеяться, и мы эти моменты очень ценили. Например, то о чём я хочу вам поведать произошло именно в карантине. Не знаю как кто, но я до сих пор вспоминая, не могу сдержать смеха. А случилось вот что.
В карантине мы уже заранее знали к какой части нас припишут по окончанию. И посему комплектовали подразделения, с учётом особенностей прохождения службы именно в данной части. Например: внушали всё время, тем кто был предназначен для службы в 108 полку, что этот полк самый лучший и самый передовой среди себе подобных. Про 119 полк говорили тоже самое его потенциальному пополнению. И так далее. Я раньше уже писал, что наша 7-я дивизия состояла из 4 полков, находящихся в разных городах. В конце карантина должен был состояться строевой смотр с прохождением по плацу перед трибуной с начальством.
Понятно, что без строевой песни тут никак. И носило это мероприятие скорее соревновательно-развлекательный характер. К тому времени мы все научились маршировать, чётко печатая шаг. Да и пели вполне сносно, конечно до хора им. Пятницкого нам было далековато, но всё -же.
И вот идём мы первыми. Перед трибунами подтянулись, сосредоточились и сержант командует: «Рота, песню запевай» И мы грянули:
«В Каунасе городе, на Немане реке, живут ребята смелые, они из ВДВ» Идём, поём, неплохо так получается:
«А десантники цепью по небу, как ромашки плывут по реке. Мы живём семьёй, дружной и большой, в древнем городе на Немане реке»
Прошли. Всё хорошо. По виду начальство довольно.
За нами идут ребята приписанные к 97 полку. А это уже Алитус. И поют:
«В городе Алитусе, на Немане реке, живут ребята сильные, они из ВДВ».
Прошли, начальство улыбается и чего-то там друг другу шепчет. Следующими идут представители 119 Капсукского полка. И выдают перед трибуной:
«В городе Капсукасе, на Шяшупе реке, живут ребята дружные, они из ВДВ»
Мы уже не можем сдержать смех. На трибуне тоже слышны смешки.
Потом пошли те, кто приписан к Калварии. Мы ждём, чем же они нас порадуют. Они равняются с трибуной и… догадайтесь с трёх раз какую песню они заводят. Правильно:
«В городе Калвария, на Шяшупе реке, живут ребята ловкие они из ВДВ»
На трибуне гомерический хохот, мы тоже держимся за животы.
Командир курсов, улыбаясь подбадривает весь личный состав:
«Ну что скажу, бойцы, неплохо. Очень неплохо. Такого разнообразия песенного репертуара мне ещё не доводилось слышать. Порадовали»
Как потом выяснилось сержанты всех подразделений сговорились и со своими подопечными выучили одну и ту же песню, с несколько изменённым текстом. Специально, чтобы посмеяться. Вот такой казус вивенди.
Продолжение здесь Предыдущий фрагмент