Ещё известный критик и философ XIX века Виссарион Белинский справедливо заметил, что труд облагораживает человека. Но в современном мире, когда стремительно развиваются технологии, иной раз кажется, что можно решить всё одним нажатием кнопки: умные машины сами пропылесосят ковёр, может, даже гвоздь забьют. Или, в крайнем случае, можно вызвать мастера по телефону.
Тем не менее есть люди, которые трепетно относятся к труду. В семье Беленко насчитывается уже четвёртое поколение мастеров. Более века они передают от отца к сыну свои знания и уникальную технологию изготовления домашней утвари из дерева. В этой семье ежедневный труд считается не рутиной, а праздником. «Четверг» пообщался с представителем династии мастеров Семёном Беленко.
«Вкусная» посуда
Сегодня не многие могут себе представить, чтобы вся посуда в доме была деревянной. А вот Семён Беленко, напротив, даже не предполагает, как может быть иначе.
– Когда едите из деревянной посуды, всё даже вкуснее, – рассуждает Семён Беленко. – Ведь не только продукты должны быть натуральными, но и посуда тоже. Раньше все так жили. Ещё на Руси мастера пойдут, набьют баклуши, а затем и ложка готова. Это даже не считалось тяжёлым трудом, ведь всем известно выражение «бить баклуши» – значит бездельничать. Вот и мы так живём. Мы ценим то, что нам ещё передал прадед. Именно с него началась наша творческая династия.
Прадеда звали Семён Беленко именно в честь него имя дали и нашему собеседнику. Семейная мастерская была основана в 1887 году. Тогда прадед жил в городе Чернигове, и у него было 12 братьев и сестёр. Все были работящими. Сами строили дома, изготавливали посуду, у них была и мельница. Но жизнь внесла свои коррективы. Случилась Октябрьская революция. А после раскулачивания в 30-е прадед Семён Беленко остался один из всех братьев и сестёр... После этого ему пришлось немало переезжать с места на место уже со своей семьёй. Но благодаря таланту мастера он везде умел обустроить быт.
– Как мне рассказывали, приехав на новое место, он сразу же начинал рубить дом, мог построить его за неделю, – говорит Семён Беленко. – И конечно, в этом ему помогали дети. Мой дедушка Кирилл рассказывал, что он, ещё будучи совсем маленьким, сам сделал печь. Это же невообразимо! Ну и, конечно, все изготавливали посуду.
В семье Беленко всегда воспитывалось в детях трепетное отношение к труду. С малых лет они с удовольствием учились у своих родителей. И именно через труд детям передавалось почтительное отношение к старшим, уважение к ним, а также гордость за свою семью, желание сохранять ценности. Вот и Кирилл Беленко передал мастерство своим детям. И именно его сын Виктор уже обучал нашего героя – Семёна Беленко и двух его сестёр.
– Папа подошёл к процессу с научной точки зрения, – вспоминает Семён Беленко. – Ведь он не только мастер, но и учёный. Он доцент, преподавал в педагогическом университете технологию. И вот мы на протяжении десяти лет проводили исследования, можно ли как-то усовершенствовать технологию изготовления. И всё же пришли к выводу, что не стоит этого делать.
К слову сказать, мама Семёна Беленко Галина Васильевна тоже не осталась в стороне от семейного ремесла, она занимается росписью. Этому она обучила и двух дочек, сестёр Семёна, Анастасию и Екатерину.
Бочка памяти
В мастерскую Семён начал ходить с пяти лет. Он смотрел, как работает папа, пытался помочь, а к станку встал уже в восемь. Но, как признаётся Семён, почувствовать форму изделий удалось только через десять лет. Интересно, откуда берётся это упорство?
– Наверное, это заслуга родителей. Помню, мне было пять-шесть лет, и папа изготавливал кухонную стенку, – вспоминает мастер. – И нужно было сделать сборный потолок из маленьких реечек, для этого каждую надо было отшкурить. И вот мне это дело и поручили. А их было, наверное, больше тысячи. Вот представьте! Когда надоедало, мне как-то мягко родители указывали, что если начал дело, то нужно его закончить. Вот так, наверное, и воспитывается усидчивость.
Интересно, а что это за старинная технология?
– Процесс изготовления предполагает естественную сушку древесины и обработку посуды льняным маслом. Как именно это всё сделать, мы не раскрываем, наш секрет передаётся из поколения в поколение, – рассказывает мастер. – Сушка очень длительный процесс. Например, у нас есть грецкий орех с естественной сушкой 50 лет. На деревьях стоит маркировка, в каком году заготовлен лес. Используем древесину только после трёх – пяти лет естественной сушки в зависимости от древесины.
Кстати, материалы для изготовления приходится собирать по всей стране. И процесс это не простой. Надо найти сухостой, спилить его, отнести в машину. Но и, как вы поняли, потом ждать годы пока он высохнет.
Всегда интересно, есть ли какая-то памятная особенная вещь в семье?
– Однажды мы поехали в дом, где раньше жил дедушка, и у соседей увидели бочки из кедра для хранения муки (от 30 литров до 200 литров), которые делал наш дед Кирилл ещё в 60-е годы, – говорит Семён Беленко. – И тогда в нашу семью вернулась одна из бочек, в которой мы до сих пор храним зерно.
Сохранить династию
Семья Беленко охотно делится знаниями с детьми. Так, по мере возможности они проводят мастер-классы, чтобы обучить ремеслу омичей и гостей города.
– Детям очень нравится осваивать ремесло. Это чувствуется, – говорит Семён Беленко. – Бывает, что родители даже говорят, мол, у ребёнка не получится, а он берёт и делает. Дети таким образом начинают бережнее относиться к вещам. Замечал, что хранят сделанное своими руками. Вообще скажу, что в России очень талантливые дети. К сожалению, не все родители это понимают.
Кстати, удавалось Семёну Беленко наблюдать, как талант открывается и у взрослых. Бывало, что люди сами удивлялись своим умениям.
– У меня папа преподавал в том числе и людям, которые учились на заочном отделении, – вспоминает Семён Беленко. – Мне доводилось бывать на его занятиях. И вот представляете, там же учатся люди возрастом от 30 до 50 лет. Педагог предлагает им что-нибудь смастерить, а они говорят, что у них не получится. А когда выходит что-то интересное, сами изумляются. Не понимают, как они могли это сделать?
Семён Беленко говорит, что скорее всего всё дело в генетической памяти. Считается, что если в течение четырёх поколений в семье никто не занимался тем или иным ремеслом, то в пятом поколении ген, отвечающий за это, исчезает.
Семье Беленко никакие «исчезновения» в этом плане явно не грозят. Династия мастеров долгое время следует своим традициям. И сейчас уже 27 семей (все они родственники) занимаются этим уникальным ремеслом. Возможно, если бы в каждой семье стремились сохранять традиции, прививать детям любовь к труду, уважение к старшим, понимание достоинств собственного рода, то и мир был бы чуть красивее. Впрочем, никогда не поздно это осмыслить и начать свою трудовую династию.
Поделиться Сохранить в закладках Ещё5 просмотров2 упоминанияГазета ЧЕТВЕРГ6 мая в 3:56Вы подписаны
Дмитрий Шишкин: «То, что мы сделали, кратно превышает требования Роспотребнадзора»
Генеральный директор АО «Высокие Технологии» – о том, как одно из крупнейших предприятий отечественного авиапрома переживает времена самоизоляции.
– Дмитрий Сергеевич, как вы оцениваете ситуацию? Она сложная?
– Простаивали мы неделю. Сейчас, можно сказать, зализываем раны.
– Потери для предприятия – в объёмах, рублях – большие?
– Ситуация оказалась неожиданной. Для нас остановки губительны. У агрегатного производства есть ярко выраженная специфика. Коллектив у нас относительно небольшой. Основных производственных рабочих всего 360 человек. Они делают восемь тысяч наименований сложно оформленных деталей, трудоёмкость которых сумасшедшая. Есть детали, на изготовление которых уходит целый год, требуется большое количество технологических операций. Их очерёдность нельзя прерывать. У нас благополучие предприятия и возможность выполнить все договорные обязательства построены на скрупулёзном планировании. Представьте себе карточный домик: если выдёргивать карты, он начинает разваливаться. Потом всё собрать и войти в ритм невозможно. Это влечёт за собой огромное количество срывов поставок, невыполнение гособоронзаказов. В конечном счёте страдает потребитель – вся отрасль производства авиационной техники. В том числе вооружение военной техники. Потому что там тоже – хотя мы являемся комплектаторами второго и третьего уровня – без нашего элемента изделие невозможно изготовить. Поэтому мы совершенно чётко понимали губительность остановки. Когда первая неделя режима пошла, начали бить тревогу. Общались с органами исполнительной власти субъекта и Российской Федерации. Словом, били во все колокола. Написали письмо губернатору, высказав в нём свою тревогу, приложили расчёт убытков.
– Это оказалось убедительным доводом?
– Дело не только в убытках, по итогам года их можно как-то наверстать. Главная трагедия – сбой ритма. В поисках выхода из этой ситуации нам пришлось проводить много встреч, участвовать в видеоконференции с губернатором. У нас оказались единомышленники среди военно-промышленного комплекса. В конце концов, губернатор, сформировав список системообразующих предприятий, включил в него в первую очередь предприятия машиностроения. АО «ВТ» в этом списке шло первой строчкой.
– Как начинали работать после недели простоя?
– Условия были очень жёсткими. У нас не было никаких инструкций. Весь комплекс противоэпидемических мероприятий нам пришлось разрабатывать самим. Мы искали нормативно-правовые акты Минздрава, Роспотребнадзора, Минтруда. На их основе разрабатывали своё. Создали штаб. Все выходные дни изучали документы, разрабатывали пошагово весь комплекс мероприятий и тут же, в выходные, их реализовывали, привлекая все подразделения предприятия.
– Как на «Высоких Технологиях» обеспечивалась безопасность людей от заражения?
– Начиная с улицы Герцена, мы разместили конструкции сити-формата с информацией о том, что такое коронавирус, о требованиях и правилах прохождения через проходную. Начиная от поворота на предприятие, весь асфальт был разлинован через полтора метра. Мы ориентировались на основные требования по обеспечению безопасности – социальная дистанция, использование антисептиков, защитных масок и термометрия на входе. Причём средства защиты тогда единовременно всеми были востребованы. В дефиците оказались дистанционные термометры: их невозможно было купить даже по предоплате, а доставка шла в течение трёх недель. А нам надо было все мероприятия немедленно реализовывать. Поэтому мы проходную с улицы Чернышевского закрыли, и пропуск на предприятие осуществляли только с улицы Герцена. Люди проходили термометрию, обрабатывали руки дезраствором, получали комплект из трёх многоразовых масок, что позволяло перекрыть смену.
– И при этом вам удалось избежать очередей?
– Мы очень боялись скоплений народа. Есть предприятия непрерывной работы, где пытались подобный режим вводить и где столкнулись с проблемой очередей. У нас всё обошлось. В первый день, когда медики ещё не набили руку и выдача масок шла, были некоторые задержки. Тем не менее мы всё равно где-то семнадцать человек за две минуты пропускали. Предвидя проблему, мы раздвинули рабочие смены на два часа. То есть разрешили людям приходить на работу на час раньше и на час позже. Поначалу столкнулись с непонятной ситуацией с транспортом. Пришлось обращаться в администрацию города. К счастью, Оксана Николаевна Фадина и Александр Леонидович Вялков нас прекрасно поняли и ситуацию на пассажирских маршрутах нашего направления мониторили. По мере увеличения пассажиропотока стали привлекаться дополнительные транспортные средства. Мы в свою очередь рекомендовали работникам предприятия передвигаться на личном транспорте. Стоянка, как вы видели, у нас оборудована. Чтобы не было скопления людей, убрали шлагбаум. Сотрудники подразделения экономической безопасности помогали организовывать правильное размещение автомобилей. Таким образом, всё совершенствовалось. Позже маски начали выдавать на рабочих местах. Проходные были оборудованы автоматическими диспенсерами. Скорость прохождения возросла. В течение двух недель, плавно, удалось интервал сдвинуть на то время, которое было определено трудовым распорядком до кризиса. Теперь все приходят на работу к 8 часам. Опозданий нет. На оперативном штабе, заседания которого проходят ежедневно, мы рассматриваем все ситуации – и по снабжению антисептиками и средствами защиты, и режимные мероприятия. Все эти процессы постарались довести до совершенства. Взять, например, столовую. У нас там разлинованы все маршруты прохождения с учётом соблюдения социальной дистанции. Пришлось раздвинуть графики обеда подразделений, что исключило очереди. Согласно рекомендациям, у нас не четыре человека за столом сидят, а один.
- И всё это вам удалось организовать самим, без использования специально разработанной кем-то документации?
– Мы были первыми. Все учились уже у нас. Тот объём документации, который мы разработали за выходные 4, 5 апреля, чтобы 6-го начать работу, кратно превышал требования Роспотребнадзора. Наши меры оказались гораздо жёстче. И они, безусловно, выполняются. Контроль исполнения – это самое главное. У нас три раза в день проводится дезобработка помещений, влажная уборка с хлорсодержащими растворами. Люди протирают рабочие места, поверхности, будь это письменный стол, клавиатура компьютера или рабочая поверхность станка. Везде используются антисептики. У нас разработаны требования к общественным пространствам. Например, раздевалкам, где шкафчики один к другому стоят. Чтобы соблюсти там социальную дистанцию, пришлось определённое количество людей запускать. Тех, у кого шкафчики разнесены на определённое расстояние. Мы все эти нюансы учли и за ними тщательно следим. Исполнение безропотное. Все относятся к принятым мерам с пониманием.
– Дмитрий Сергеевич, а коллектив в целом не пострадал? Заработная плата у всех сохранена в прежнем объёме?
– Конечно. Главное – у людей есть перспектива получать эту заработную плату. Можно, конечно, как в анекдоте – всем пива за ваш счёт. Но это, понятно, бесконечно не может продолжаться. Если финансовые потери вынести как-то можно, то если производство разрушится и этот «карточный домик» рухнет, тогда и перспектив выплат никаких не будет. Беда в том, что мы приступили к работе, а некоторые наши коллеги – нет. Финпланы не выполняются. Есть проблема неплатежей. Потому что те, кто нам должен заплатить, они сейчас на карантине пребывают. Я не хочу драматизировать ситуацию. Говорю пока лишь об отсрочке платежа, о кассовом разрыве.
– А если кто-то из партнёров вообще не приступит к работе, этот сценарий как-то рассматривался?
– Мы для себя разработали два сценария развития ситуации – пессимистический и оптимистический. По пессимистическому сценарию нам придётся ужаться в каких-то инвестиционных программах, сохраняя лишь те, которые крайне необходимы для выполнения производственных задач.
– Будем всё-таки надеяться на хорошее. Как вы считаете, госзаказ для таких предприятий, как «Высокие Технологии», будет по итогам года скорректирован?
– Это пока неизвестно. Всё-таки ситуация кризисная. Как поведут себя федеральные органы власти? Будут ли они подвергать ревизии те статьи бюджета, которые защищены на 2020 год, пока не ясно. Но любой кризис – он радости не приносит.
– Некоторые экономисты считают, что кризис – это толчок для будущего развития экономики.
– Толчок – это когда начинают что-то производить. Пока же принятые меры поддержки малого и среднего бизнеса меня, как человека, который знает основы экономики, не впечатляют. Сформировать какой-то спрос, раздавая деньги и не подкрепляя его товарным выпуском, значит разгонять инфляцию. Социальную напряжённость это, возможно, на какое-то время снимет, но производственному, предпринимательскому сектору пользы от этого ждать не стоит. Нельзя просто так раздавать деньги. Надо при этом ещё что-то делать.
Записала Ирина КРАЕВСКАЯ.