У Зарины бархатные смеющиеся глаза и длинная коса красавицы из сказок Роу. А еще у нее 7 младших братьев и сестер, популярный блог в Яндекс.Дзене, своя серия искусствоведческих лекций и свежий бестселлер «Альпины Паблишер» — «Быть гением». Зарина написала и издала его, закончив курс GetPublished. Мы поговорили с ней о восприятии информации и котах из Фейсбука, о стилизациях Моэма и дефисах, о писателях, опыт которых специфичен, о ее впечатлениях от курса Ирины Гусинской и о том, как писать книгу вопреки всему.
– Ты по специальности искусствовед?
– Изначально училась на журналиста и на дизайнера. Дипломированным искусствоведом решила стать после того, как поработала в этой сфере. У меня все время образование догоняет реальность: начинаются действия в каком-то направлении, потом – самообразование, а затем накрывает необходимость учиться этому системно.
– Когда и как у тебя появилась идея написания книги?
– История того, каким образом родилась эта книга, тянет на отдельную книгу. «Быть гением» основана на текстах, написанных от лица художников, – они составляют где-то треть от общего объема. Все остальное написано от моего лица, от авторского. Тексты художников писались для сцены: перед лекциями актер зачитывал их от лица персонажа – получались творимые словом образы.
Но история с творческим объединением, в котором существовал тот жанр, закончилась нехорошо. Для меня – психиатрией. Когда я уходила оттуда, там уже была молодая поросль лекторов, которые могли продолжать рассказывать на «мои» темы про тех же художников, – я занималась их обучением.
Я сказала: «Ребята, я ухожу. У вас есть мои тексты, можете их продолжать использовать. Только давайте договоримся про роялти, которые я за это буду получать».
Актер, который читал эти тексты и сыграл большую роль в том, что я попала в психиатрию, сказал: «Какие такие роялти? У тебя нет авторских прав на эти тексты».
Я созвонилась с юристами, которые мне объяснили, что он блефует, и все же у нас законодательство на этой территории очень слабое.
Ты можешь год бегать по инстанциям и оформлять авторское право на свои тексты. Оформишь, а потом кто-то изменит в этом тексте два слова. И по закону это будет новый текст. Лучший способ защитить авторским правом текст – издать книгу, потому что книга – это публичное заявление: она существует, она твоя.
Эта история родила во мне потребность издать тексты, чтобы их защитить. В них было вложено очень много. Я вкладывалась не только временем, энергией, но и душой. В книге есть слова Ван Гога (из его писем):«Моя работа стоила мне половины моего рассудка».
В моем случае это тоже было правдой. Такие тексты должны жить, у них должен быть читатель. А они лежали в столе, и даже творческое объединение, использовавшее их, закрылось. Необходимость их защитить, с одной стороны, и желание выпустить их, как детей, на волю и дать им жизнь – с другой, – породили идею написать книгу. А работа – от формирования концепции книги, ее формата, до окончания – происходила на курсе Ирины Гусинской. Но к моменту, когда я туда пришла, у меня была уже стопка текстов.
– И это были уже не совсем черновики, это были готовые отработанные тексты, на основе которых нужно было дальше писать книгу?
– Да. Из текстов можно было сделать книгу, но каждый из них жил и существовал в контексте лекции. Так мы создавали эмоциональную связь зрителя с персонажем, с героем лекции, с художником. В эпоху колоссальных объемов информации, потребляемых человеком, это особенно важно. Для мозга все является единицей информации, неважно, что это: пост в Фейсбуке, статья о нейронауке, книга или надпись на освежителе воздуха, – мозг их потребляет в равной степени.
В этих условиях одна информация постоянно вымывается другой. Поэтому мы забываем достаточно важные и интересные вещи, зато почему-то помним, как зовут кота знакомого из Фейсбука. Чтобы в голове оставался не кот, а действительно ценные и важные знания, нужна эмоциональная причастность. В сердце закладывается фундамент для того, что останется в голове. Если его нет, то нужные факты вымывает следующим потоком любой информации.
Я писала те тексты, чтобы создать эмоциональный фундамент, а дальше на него класть информацию в формате лекции. Поэтому просто издать сборник тех текстов было бы странно. Важно было создать новый контекст, чтобы не нужна была лекция.
– Зарина, расскажешь, как ты попала на этот курс? Выбирала среди многих или кто-то посоветовал?
– Я часто вижу что-то и понимаю, что это мое. Не провожу тендеры. Люди вокруг твердят, что надо провести тендер, пора быть серьезным и взрослым человеком, думать, куда деньги вкладываешь, и т.д. Но… я решила – и все.
Несколько лет назад, когда у меня еще не было острой необходимости создать книгу, я ходила на писательский курс. Точнее, это была открытая встреча с целью продать писательский курс. Курс вели авторы. И я очень ясно поняла на той встрече, что это неверный формат, это частный опыт. Если у меня это сработает, совсем не значит, что и у тебя сработает. Потому что у тебя так звезды сошлись, ты так устроен и т.д.
Я поняла, что авторский курс – это не то. И перестала искать. Потом у меня много всего происходило и в личной жизни, и в профессиональной, и с деньгами было, мягко говоря, не так хорошо, как хотелось бы. Но у меня сохранялась пассивная потребность написать книгу, потому что я понимала, что тексты есть, с ними надо что-то сделать, где-то в течение года я должна этим заняться.
И вдруг в Фейсбуке увидела анонс: Ирина анонсировала свой бесплатный вебинар. И я в описании этого бесплатного вебинара заметила ключевые для меня вещи: человек говорит про то, как сделать, чтобы твою книгу издали. С позиции издателя, а не автора. Анализируя опыт сотен авторов, которые через ее издательство прошли. И я пошла на этот бесплатный вебинар. В конце была ссылка на курс и ограниченная по времени скидка для тех, кто захочет купить курс целиком. И я купила его. Точнее, где-то два дня я договаривалась с жабой, потому что… есть первоочередные потребности в расходах. И даже со скидкой это была не маленькая сумма.
Цена за курс оправданная – это было для меня понятно. Она даже была заниженная, потому что это первый поток. А сама по себе, в отрыве от всего, сумма серьезная. Но меня сразу зацепили и Ирина, и курс. Было понимание того, что мне туда надо. И не через год, как я планировала, а сейчас. И в результате я пошла на первый поток.
– И что ты ожидала от этого обучения?
– Я ничего не ожидала, я просто поняла: там будет то, что мне надо. А что именно, пока не знаю. Было обещание, заявленное в описании курса: вы создадите синопсис и разошлёте его по издательствам. Возможно, успеете получить от издательств ответы. Но у вас будет, как минимум, синопсис, как максимум – текст книги.
И все обещанное было сделано. Ничего сверх того, что было обещано и заявлено, я не ожидала.
– У тебя были какие-то сложности в процессе создания книги?
– Сложным было держать ритм, для меня это было очень важно: я понимала, что два или три невыполненных задания – и все слетит. Нужно было находить время.
Шли три месяца, в течение которых почти все время уходило на работу с книгой. Хотя остальная нагрузка никуда не делась, ее не стало меньше. Было, наверное, две главные сложности. Одна из них – поиск названия. Провели и сеанс бредогенерации, и работу в группах, и много всего другого было посвящено поискам названия. А оно не находилось. То есть во всех бредогенерациях, со всеми вариантами было понятно, что они – не то. В результате мы ограничились рабочим названием (есть такая опция в синопсисе: пишешь, что это рабочее название, его можно менять). Через несколько месяцев закончился курс и был подписан договор с издательством… а название появилось за несколько дней до того, как книга ушла в печать. То есть уже был поставлен срок презентации, срок печати, макет разрабатывали, а названия не было.
Я писала друзьям: «Вы слышали эти тексты, вы знаете меня, формат, содержание книги… как ЭТО называется?» У меня уже было ощущение, что книга выйдет без названия.
А вторая сложность была в том, что моя изначальная заявка с идеей книги не была связана с моими готовыми текстами. Я решила, что этакое никто не издаст, потому что формат не совсем документальный: вроде нон-фикшн, но заигрывает с художественной литературой. Это будет сложнее упаковать, сложнее продать, и ни одно нормальное издательство за такое не возьмется. Поэтому надо начать с чего-то понятного. А потом, через пару лет, второй книжкой сделать вот это.
И где-то ближе к концу первого модуля курса меня прорвало, я решила: «Сейчас все переделаю». И за один вечер полностью переписала синопсис, который был практически готов по первой, совсем другой книге. И прислала Ирине синопсис с примером авторского текста.
Я вдруг поняла, что если с этими текстами буду ждать и пойду по пути самиздата, то книжку мою увидят, когда я выйду на пенсию. Мне нужно было издательство, и меня не покидала внутренняя тревога о том, что я его не найду.
– Можно я тебя верну к процессу работы над книгой? Сейчас люди жалуются, что у них нет времени писать. Может быть, ты могла бы им что-нибудь посоветовать, как ты находила время? Или наоборот, как ты себя уговаривала остановиться?
– Я себя не заставляла и не уговаривала.
– У тебя легко все писалось?
– У меня все было неравномерно. Ирина, конечно, предлагала создавать ритуалы и писать каждый день по полчаса или 2 раза в неделю по полтора часа, то есть по расписанию. Я не об этом вообще.
Я существо хаотическое, – либо ходила с мыслью о том, что надо сесть и писать, но времени нет, энергии нет, чего-нибудь еще нет… Либо получала пендель – внутренний, внешний… например, однажды им была моя лекция по Климту.
Еду с лекции, у меня энергия, благодаря Климту и обсуждениям его творчества, льет через край, и я прямо в метро сажусь писать главу про него. Когда курс закончился и был подписан договор с издательством, пенделем обычно выступало то, что времени писать не оставалось. Было слишком много работы, и не понятно же, когда мою книгу собираются издать. Думала: осень начнется, сяду писать. И вдруг спрашивают из издательства: «Выставка Non/fiction №20 в начале декабря. Хотите презентацию на ней сделать?», я говорю: «Да, конечно».
Они продолжают : «Супер. Тогда нам нужно сдать текст, чтобы отправить его в редактуру, в течение недели».
Это был такой внешний пинок!
Сразу находится время, сразу все остальные дела исчезают, сидишь и пишешь. Я обычно пишу в двух форматах. Один – где нахожусь, там и пишу. В метро, в такси, на автобусной остановке, в ожидании встреч, тут 10 минут, там 5 минут, тут час. При этом написание книги – это непрерывный процесс в голове.
То есть у тебя идет встреча рабочая, но в фоновом режиме текст продолжает писаться в голове. Как только встреча закончится, ты к этому возвращаешься. Этот процесс занимает колоссальное количество оперативной памяти, но при этом так работать очень эффективно.
Второй сценарий: меня накрыло, притащило к столу, издательство срок поставило. И я за двое суток написала 3 главы, почти не отрываясь.
Специфика этой книги еще и в том, что там колоссальный объем работ с источниками. Почти половину времени у меня заняла работа с источниками, поиск цитат, — в конце книги есть все источники по фразам. Их нужно было найти.
– Ирина научила, что источники должны быть все проверены?
– Она сказала: поскольку формат полухудожественный по форме, для того чтобы к книге было отношение не как к художественной литературе, а как к нон-фикшну, нужна серьезная база, должны быть указаны документально подтвержденные источники.
А мне очень важно было, чтобы это воспринималось не как худлит, а как нон-фикшн, поэтому в каждой фразе я проверяла источник. В Ворде, когда у меня было набито все одним шрифтом с одним межстрочным интервалом, источники занимали где-то треть от общего объема книги.
– Можешь сказать, как ты рассылала свой синопсис? Как получила ответ, как его ждала?
– Я не знала, в какое издательство идти. Я считала, что у нас серьезно нон-фикшном занимаются только «ЭКСМО», «МИФ» и «Альпина». Есть еще издательства, но маленькие, специфические. Мне написала девушка из «ЭКСМО Non-Fiction», но в конечном счёте издательство не решилось на такой смелый формат и предложило написать книгу в более традиционном ключе, которую будет проще упаковать и продать.
Из «МИФа» мне никто не ответил в Фейсбуке, а на их сайте висела информация, что они входящие заявки от русскоязычных авторов не принимают.
А «Альпина» – это издательство, которое у меня вызывало священный трепет, для меня оно было самым крутым в системе нон-фикшн. Было стойкое ощущение, что моя книга вообще не формат «Альпины», т.е. они за такое не возьмутся. Пока я думала по поводу «ЭКСМО», думала как дальше жить, Ирина была очень занята. А когда освободилась, написала: «Может быть, Вы нам вышлете синопсис посмотреть? У нас редсовет намечается. Я бы коллегам показала. Пришлете?»
И я прислала синопсис в «Альпину». Прошло несколько дней, и после редсовета я получила сообщение от Ирины: «Зарина, коллеги сказали «ДА». Им кажется, что идея классная. Сейчас посчитаем стоимость». Там картины, цветная печать, репродукции, которые надо покупать у стоков или музеев. Посчитали и сказали, что книгу делаем.
– И как изменилась твоя жизнь? Чувствуешь разницу? Ты ведь лектор, ты привыкла перед людьми выступать. Есть разница, когда ты выступаешь как лектор-искусствовед и когда на «Нон/фикшн» рассказываешь о своей книге?
– Это на самом деле смешно, потому что я на «Нон/фикшн» вела лекцию.
– То есть ты вернулась в изначальное амплуа?
– Я не привыкла говорить о себе. Это некомфортно.
При этом я очень комфортно чувствую себя на сцене. Для меня это когда-то было страшно безумно, лет 5 назад коленки дрожали перед выходом. Сейчас я привыкла к тому, что на меня смотрят люди, они меня слушают, вопросы задают. Мне спокойно, независимо от их количества.
При этом оказалось сложным говорить о себе, про свою книгу. Хотите я лучше вам про Ван Гога расскажу, про Пикассо? Формат полулекционный, полупрезентационный оказался самым комфортным на «Нон/фикшн». Я рассказала про книгу, потом рассказала про одного из ее героев. Потом были вопросы…
У нас сейчас готовится презентация книги в феврале, в «Московском доме книги». Там тоже будет формат полупрезентационный, полулекционный. Я планирую рассказывать в первую очередь не про книгу, а про ее героев. Через героев про книгу.
– То есть твоя жизни практически не изменилась? Ты как рассказывала про героев, так и рассказываешь. Или как-то изменилась после книги?
– Жизнь изменилась сильно. Изменился уровень узнаваемости. Я испытываю очень трепетные чувства, когда подписываю свои книги. Издание книги меняет статус.
Грубо говоря, недавно я ездила на гастроли в другой город, и организатор мне устроил там частные встречи и экскурсии. Если у тебя нет определенного статуса, организаторы не будут так растрачиваться, много же разных людей приезжает.
Изменилось и количество читателей, качественно выросло и продолжает расти, в арифметической прогрессии.
– Сколько у тебя читателей в Яндекс.Дзен?
– Там есть два параметра: «подписчики» и «аудитория». Аудитория – то, сколько людей за месяц прочитало твои статьи. А подписчики – те, кто на тебя подписан. Когда я начинала писать книгу, еще не было параметра «аудитория» и у меня было около 500 подписчиков. Сейчас их больше 3 000, и количество стремительно растет. Что касается аудитории, то, когда этот параметр появился, книжка уже была в редактуре. Тогда мои материалы читало около 25 000 человек, сейчас больше 100 000.
– Ты бы могла дать начинающим авторам, кто сейчас сидит с идеей, с черновиком, какой-то совет? Как им прорваться?
– Прежде всего, много читать.
Есть начинающие авторы, которые к моменту прихода на курс толком ничего не писали, потому что они массажисты или врачи, люди, деятельность которых не связана с текстом, со словом.
Им критически важно очень много читать. Читать хорошее. Статьи, художественную литературу. Если тебе нравится, как это написано, читай. А после того как прочитаешь, моделируй, стилизуй. Я этим развлекалась со средней школы. Например, был период, когда я читала Сомерсета Моэма запоем и потом показывала однокласснице кусок текста. Она говорила: «А это из какого рассказа Моэма?» Я отвечала, что это я написала. «Неправда, это же его стиль». Вот это моделирование. Я моделировала Булгакова, Набокова…
Во-первых, так ты получаешь опыт использования их инструментов, они же мастера слова. То есть ты учишься писать, как они, и пока пишешь, понимаешь, за счет чего их стиль именно такой. Разбираешь его на запчасти.
А, во-вторых, в поисках, вот в этом моделировании, в чтении рождается твой стиль, твой авторский голос – он у каждого свой. И начитанная грамотность тоже вещь хорошая.
То есть надо читать и писать постоянно, это важнейший совет, если человек хочет быть писателем. А еще важно не ждать у моря погоды. Идеальных условий, идеального писательского отпуска, что дети не будут дергать, будет поменьше работы – этого не будет никогда.
А если вдруг и будет, то внезапно на вас навалится отсутствие вдохновения или что-нибудь еще.
Поэтому важно не ждать. Если вы сейчас в аду, и в этом аду все горит: горят сроки, куча работы, параллельных проектов, заболел ребенок, вы на грани развода, – представьте себе, что ваша жизнь будет всегда такой, но книжку все равно надо сдать. Не ждите, когда тяжелый период закончится и начнется не тяжелый.
Даже если в загсе ждете, пока у вас примут документы на развод, можно сидеть и писать книгу.
– Ты не согласна была писать то, что просят, если тема тебя не устраивает. Ты писала всегда, о чем тебе интересно, о чем ты любишь писать, правильно?
– Это совершенно точно. Я не умею работать за деньги. То есть, когда у меня единственная задача – заработать, это плохо заканчивается. У меня психика идет в отказ, тело идет в отказ, болеть начинаю.
Я могу работать только за идею. Просто эта идея должна быть сопряжена с деньгами. Соответственно, если мне предлагают написать книгу на тему, которая… не заставляет сердце биться быстрее, или просят как-то поменять внутреннюю структуру книги, для того чтобы ее было проще продать, или надо работать с человеком, который мне неприятен, – я на это не пойду, потому что это слишком дорого мне обойдется.
Например, для меня было очень важно то, что моим редактором была Ирина. Она вела проект до того, как я сдала текст в редактуру. Потом она сказала: «Дальше у вас будет другой менеджер проекта», – и я испугалась. Но Аня, которая меня подхватила из рук Ирины, тоже оказалась крутая. Человек, который потом делал дизайн-макет, Юра, тоже был суперкрутой.
Кстати, вот еще один важный совет авторам. Когда вы сдаете текст книги, пожалуйста, замените все дефисы на тире там, где должны быть тире. Текст уходит редактору, потом к корректору, и вам нужно каждую предложенную правку принять (или не принять и дать комментарий с объяснением).
Когда мне вернули текст книги после редактора, на все редакторские правки у меня было 2 дня. 6,5 тысяч редакторских правок. Из этих 6,5 тысяч, где-то 3,5 тысячи были дефисами. Изначально это одним нажатием «поиск–замена» делается легко. А теперь… это же каждый раз надо нажать кнопочку «принять» – 3,5 тысячи раз.
Вообще редактура – это очень интересный процесс. Нужно абстрагироваться от своего текста, посмотреть на него отстранено, а не биться за каждое слово.
Редактор, человек со стороны, может найти более удачные формулировки. Но, с другой стороны, важно помнить, почему вы написали именно так. Редактор не автор! И, может быть, где-то он что-то не понял. И предложил заменить в соответствии со своим представлением о прекрасном.
Это очень интересный процесс с точки зрения баланса, и очень ценный. Большая часть редакторских правок показалась мне либо справедливой, либо указывающей на то, что в тексте нужно еще что-то поменять.
Но было несколько десятков мест, которые для меня были важными, и я понимала, что редактор просто не понял, почему я сказала именно так. А мой читатель поймет. И я планомерно объясняла каждое место, почему это написано так, защищала его, и в результате оставалось так, как я считала нужным.