Впервые эта фраза встречается в книге "Кентавр перед Сфинксом" опубликованной в 1995 г.
Участники российско-немецких заочных диалогов, опубликованных в этой книге, ищут, обсуждают широкий круг проблем социокультурного взаимодействия между Россией и Германией - геополитических, философских, религиозных, этических, эстетических. Обращаясь к истории, анализируя современность, пытаясь обозначить пути в желаемое будущее, они выдвигают утверждения, доказательства, гипотезы часто не совпадающие друг с другом.
Справедливости ради надо отметить, что полностью эта фраза в книге звучит так:
"Современные недоучки говорят: "Если бы вы проиграли войну, мы бы сейчас пили баварское пиво". Помои бы они сейчас пили, а не баварское пиво."
И сегодняшней статьей, я в очередной раз хочу напомнить "современным недоучкам", какое именно "баварское" было для нас приготовлено.
Детство оборвалось 22 июня 1941 года. Дуне только что исполнилось 12 лет... А вскоре пришли немцы... После полной оккупации стали угонять жителей в глубь Ленинградской области, дальше от линии фронта. 31 декабря семью Дуни, вместе с остальными жителями Шлиссельбурга выгнали из домов и погрузили на открытые платформы. Разлучали родных. Отрывали детей от родителей. Мама Дуни вместе с младшими братьями попала в один состав, а Дуня с сестрой Аней — в другой.
Привезли их в Тосно. Людской веренице не было ни конца ни края.
Вдоль всего проспекта Ленина тянулись виселицы, на которых раскачивались повешенные, в основном мужчины в ватниках. Мороз и снег делали свое дело, от усталости многие падали и замерзали. На обочинах лежали окоченевшие трупы женщин и детей. Наконец, люди добрались до деревни Барские Кусони, где стояли части «СС». Здесь им позволили остаться. Дуня с сестрой поселились у одной старушки. Есть было нечего, и они ходили по домам побираться. Гитлеровцы заставляли их чистить снег на дорогах, плести соломенные лапти, которые они надевали для тепла на сапоги. Дуня приходилось мыть полы у них в доме.
В конце апреля Дуню с сестрой отправили в Лугу. Здесь людей вновь сортировали как груз и многих разлучили. Дуня дрожала как осиновый лист, глядя немцу в глаза, чтобы ее оставили с сестрой! Обошлось... Посадили в теплушки и снова привезли в Тосно. На этот раз поместили в лагерь за колючей проволокой рядом с железной дорогой. Едой служила баланда. За баландой становились в строй. Кто нечаянно выходил из строя — получал розги. Что представляла собой баланда? Жидкая похлебка из брюквы, в которую иногда добавляли немного требухи. После, Дуня вспоминала, как одна женщина сказала: «Вот кончится война, ничего покупать не будем, а станем варить такую же баланду, только погуще...» (сразу вспоминается баварское, правда?).
Дуня очень страдала от голода и, несмотря на запрет, решила убежать просить милостыню. Изучив, как ходит патруль, она стала убегать из лагеря в город. Тосненским жителям самим приходилось нелегко, но они всегда подавали. Дуня всю жизнь вспоминала их с благодарностью. К концу дня она возвращалась в лагерь. Однажды у самой проволоки провалилась в яму с нечистотами, успев выбросить наверх мешочек с подаянием. Подскочил патруль. Ухватившись за его автомат, Дуня выбралась из ямы. Немец огрел ее прикладом. Спасло то, что коменданта не было на месте. Дуне просто повезло. После она видела как одного мальчика и молодую женщину Любу, принесшую в лагерь немного свекольной ботвы, замучили до смерти.
Однажды стоя у проволоки Дуня смотрела, как немцы грузят в вагоны наших пленных, подгоняя их прикладами. Должно быть, ее выдал жалостливый взгляд, и один из конвоиров запустил в Дуну камнем.
В августе 1943 года Дуню нашла мама, которая с двумя младшими братьями оказалась в Вырице. До нее дошел слух, что в Тосно много лагерей, и она отправилась на поиски. Разыскав Дуню, мама на свой страх и риск увезла ее в Вырицу. Через месяц немцы начали отступать и угоняли жителей на запад. Погрузили в эшелон и через Псков, Дно привезли в Эстонию. На станциях к вагонам подходили богатые эстонцы и выбирали себе работников. Семью Дуни никто не брал: ей на то момент было только 14, братьям — 5 и 10 лет. Летом все трудились на полях, зимой заготавливали лес. Отношение было как к рабам. Охраняло русских работников, общим количеством 150 человек, всего 5 немцев. Но и этого количества было достаточно, чтобы понять, где хозяева, а где рабы.
Настал 1944 год, и в небе все чаще появлялись наши самолеты. Однажды немцы сбили самолет, а летчика взяли в плен. На допросе, говорят, он держался стойко. От предложенной выпивки отказался: «Шнапс не пью». Дуня видела, как его вывозили. Он сидел в кузове крытого грузовика. Дуня подошла ближе и совсем рядом увидела его лицо — молодое, красивое. Летчик успел сказать: «Терпите, скоро придут наши!»
Немного позже снова был сбит наш самолет. Он упал на поляну вблизи хутора. Один летчик сумел убежать, а второго застрелил хозяин хутора и снял с него меховую одежду. Наши женщины нашли мертвого совсем нагого и принесли в сарай. Очень молодой был летчик, лет 20, белокурый. Немцы сделали вид, что не заметили, и женщины похоронили его в парке. Все плакали. Плакала и Дуня. А может, и нет. Ведь столько смертей уже навидалась! Как звали летчика, откуда он родом, никто так и не узнал.
В конце сентября немцы уходили из Пыдранчу. Однажды вечером из-за леса показался отряд. Далеко, не разглядеть — наши это или СС. Но отряд все ближе, ближе, и вот уже отчетливо видно впереди красное знамя. Не помня себя от радости, все побежали навстречу. Какая это была встреча! Плакали освобожденные люди, плакали солдаты....
После освобождения Дуня вернулась в Шлиссельбург. Там, где до войны был ее дом, не осталось даже его следа. Семья была направлена на Карельский перешеек, на станцию Каннельярви, во вновь образованный совхоз. Еще шла война, везде была разруха, голод. Единственное, чего хватало с избытком, так это работы.
9 мая 1945 года Дуня уже привычно боронила поле. Вдруг услышала крики, бегущего по полю брата Коли: "Дуня, война кончилась!" Конец войне! Конец страданиям! Но.... Долго и после Победы жилось ох как несладко! Ни еды, ни одежды. Картошка еще бывала, а хлеба не было.
Была в послевоенной жизни Дуни и любовь. Но Дуня так и не решилась ответить на нее: жизнь в оккупации сделала ее забитой и несмелой. Эти четыре года, проведенные маленькой русской девочкой Дуней в оккупации и лагерях, проложили такой глубокий след через всю ее жизнь, что она не смогла забыть их ужас до конца дней.
Так, что "современные недоучки"? Вы все еще думаете, что вам налили бы баварского?
Будем Помнить!
Рекомендую к прочтению:
- Рус, если вы еще будете применять эту адскую машину, то мы пустим газы!
-В этом пекле каждый был русским, хоть казахом рожден был я.