У него долго не было ролей, про таких говорят – «человек второй половины жизни». Но, как прирожденный летчик, Сергей верил: он еще наберет нужную высоту.
– Сергей, сегодня даже трудно представить, но вы чуть не стали военным летчиком. Как вас туда занесло?
– В тринадцать лет я пришел в аэроклуб. Примерно в это же время мы с отцом попали на авиационный праздник в Кубинке (город в Московской области. – Ред.). Кажется, отмечали юбилей авиаполка. Помню, добирались целый день, но это того стоило: четыре с половиной часа я наблюдал, как в небе летает все, что может летать. Я вообще по натуре романтик, идеалист, что лишь усугубило ситуацию.
– А в аэроклубе занимались по-взрослому?
– Это были 90-е годы, я застал уже развал. Государство денег не выделяло. Мы проходили теорию, наземную подготовку, мыли самолеты, и, если оставалось топливо, кому-то втихаря удавалось полетать – на тот момент бензин был на вес золота. Так что летной практики как таковой у меня не было.
– Когда вы определились с выбором профессии, родители не возражали?
– Я все детство бредил авиацией, поэтому они отнеслись спокойно. Экзамены были серьезными, а уж про физподготовку и говорить нечего. Я всегда считал себя спортивным парнем, но там нормативы были просто спецназовские. Помню, бежали кросс, так вот я свои легкие оставил уже на первом километре. Еле-еле сдал на тройку.
Кроме того, у нас были всевозможные тесты на внимание, моторику, способность к аналитическому мышлению. Например, в барокамере поднимали на высоту, меняли давление и начинали задавать разные вопросы, предлагали решать задачи. И конечно, мы проходили серьезнейшую медкомиссию.
– Вы поехали поступать в Волгоград. Легко распрощались с домом, Москвой?
– Дураком был. Маме говорили: «Все в столицу едут учиться, а он наоборот. И дальше что? Гарнизон?» Я, конечно, хлебнул по полной. Как только мы с папой сошли с поезда в Волгограде, я загрустил, а вскоре понял, что все себе нафантазировал. Но постепенно привык.
– А как же романтика профессии, первый полет?
– Все, с кем я учился, мечтали о небе, и это нас объединяло. Сейчас я вспоминаю эти два года с огромной благодарностью, как один из лучших периодов в моей жизни.
– Никогда не жалели, что не стали летчиком?
– Если бы я тогда знал, какие типы гражданских воздушных судов появятся сегодня в авиапарке, то еще подумал бы, уходить ли. Но на тот момент никаких перспектив не просматривалось.
– Зато в училище вы стали играть в КВН.
– Это был вызов себе. Естественно, я волновался, трясся, но что-то выкаблучивал.
– Тогда вы решили стать актером?
– Товарищ предложил пойти в театральный. Но в первый раз я не поступил. И это был удар. Тем не менее год нужно было чем-то заниматься, и тогда я пошел в эстрад- но-цирковое училище. Упор там делался на физическую подготовку. Я научился садиться на шпагат, жонглировать, но главное – подготовился к поступлению в Щукинское училище.
– Что почувствовали, когда увидели себя в списке принятых?
– А я себя не увидел, и потому тот день не был для меня самым счастливым. Мой будущий художественный руководитель Марина Александровна Пантелеева сказала: «Завтра будет ректор Владимир Абрамович ЭТУШ – придешь». Мне предложили обучение на платной основе. Я позвонил папе, и он ответил: иди. Правда, голос у него дрогнул. На третьем курсе меня перевели на бесплатное отделение.
– Как вы оказались в Театре сатиры?
– Было одно желание – выпуститься. Так получилось, что на четвертом курсе нами никто не занимался. Мы сами организовывали показы в театрах, но, так как мне предъявить было особо нечего, я постоянно таскал с собой мятый листок со списком чужих отрывков и объявлял своих однокурсников. А потом началось безудержное веселье и праздное шатание по Москве, продолжавшееся полгода, пока я не пришел к Александру Анатольевичу Ширвиндту.
– Почему именно к нему?
– В Вахтанговский брали только лучших, а я в их число не входил. От безысходности позвонил Юрию Борисовичу Васильеву, актеру Театра сатиры и своему педагогу по цирковому училищу. Показывал какую-то чушь, но Александр Анатольевич взял меня в штат, правда, предупредил, что предложить мне пока нечего. И понеслось: гуляющие в парке, стражники, грибы, кто-то в шестом составе «Малыша и Карлсона»... А время шло, надо было что-то решать. Я оставлял свои фото в каких- то агентствах – все безрезультатно. Параллельно я стал работать «голосом».
– Немногие знают вас как мастера дубляжа. Это прекрасный опыт, а в тяжелые времена – еще и хлеб.
– Надо отдать должное моему преподавателю Марине Владимировне Бакиной, которая, услышав, что я сижу без работы, просто притащила меня к микрофону... Кстати, в кино я попал благодаря дубляжу: знакомился с режиссерами, ассистентами по актерам, появлялись контакты.
– Кто был ваш первый главный герой?
– В 2003 году – Мэттью Макконахи в фильме «Как отделаться от парня за десять дней». Ди Каприо – без комментариев, наши с ним отношения начались еще в 2005 году. Было интересно с Полом Джаматти, Джонни Деппом, хотя он, конечно, своеобразный парень. Мне это нравилось. В отличие от того, что я делал в театре. Позволялось экспериментировать. Я носился по разным студиям, молодой был. Сейчас зовут уже, конечно, реже. Хотя не так давно озвучивал третью часть фильма «Монстры на каникулах». А когда в телевизор попал – все, доброжелателей-то полно: «Он не может, занят». Где занят?
– Но сегодня вы действительно снимаетесь без перерыва. Пытаетесь как- то распределять нагрузку? Обычно актеры впрягаются и везут до последнего...
– И зря. За это мы распл чиваемся своим здоровьем и личным счастьем. Здоровье должно быть неотъемлемой частью актерской профессии, поскольку психоэмоциональные и физические нагрузки – колоссальные. По молодости я, конечно, плевал на это, но потом тут кольнуло, там прихватило, и врач мне сказал: «Ты же ТО машине делаешь, а себе почему нет?» Так что теперь я, если появляются окна, сразу чемодан в зубы и на море первым же рейсом.
– За последние пару лет сколько раз удалось вырваться?
– Ни разу. Зато летом получилось совместить приятное с полезным: на неделю поехал на «Кинотавр».
– Как вы восстанавливаетесь после тяжелых съемок?
– Главное – выкинуть все из головы и постараться заснуть. Но с возрастом это уже не так просто, психофизика – механизм очень тонкий и капризный. Потом хорошо сходить в спортзал, бассейн или, не побоюсь этого слова, в спа. Правда, я тот еще пловец, но метров пятьдесят-сто одолею. А вот на тренажерный зал меня часто уже не хватает. Зато когда появляется большой перерыв, я отсыпаюсь и иду качать пресс.
– У вас хватает времени, чтобы, например, побаловать себя хорошим кино?
– Меня часто спрашивают: «А ты видел? Нет? Да ты не жил!» У меня накопился уже целый список фильмов. Народ как-то успевает даже сезонами смотреть! Я спрашиваю: вы не устаете, что ли? У меня к выходному столько дел скапливается! Съездить туда-сюда, кто-то позвонил, а есть еще брат, папа... И все, день прошел. А утром опять: «Сергей, машина в шесть сорок пять».
– Вы любите вкусно поесть или вынуждены держать себя в ежовых рукавицах?
– А кто же не любит? Но я стараюсь соблюдать умеренность. Что касается предпочтений, то больше тяготею к русской кухне. Но вообще, я всеядный. Правда, перестал есть мясо млекопитающих. Птицу, рыбу – да, а этих мне что-то жалко стало. И сладкое не люблю.
– Сами готовите?
– Под настроение. У меня случаются припадки – фантазирую, экспериментирую, но есть это невозможно. Да и времени нет. Спасает готовая еда из супермаркета или на заказ из проверенных точек.
– Вам важно, как вы выглядите?
– Не скрою: приятно надеть качественную вещь известного бренда, которая тебе идет, но я отношусь к этому без фанатизма. Я не шопоголик и ненавижу торговые центры. Вообще, магазины для меня – это стресс.
– За время нашей беседы несколько раз прозвучало слово «возраст». Но вам же всего сорок три – по нынешним временам просто мальчишка...
– С другой стороны – уже сорок два, а не двадцать пять. Бывало, прибегаешь с одной площадки на другую и спрашиваешь: а что снимаем? Напомните сюжетик. После периода полного затишья со страху соглашаешься на все, чтобы не возвращаться туда, где телефон постоянно молчит. Но когда однажды у меня пересеклись пять проектов и организм начал давать сбой, я перестал хвататься за все подряд.
– И каковы приоритеты?
– В первую очередь – сценарий, роль, что мне там играть. Прошлой весной мне прислали очень интересную историю, режиссер – выпускница ВГИКа. Я согласился даже без гонорара – молодым надо помогать, да и самому хотелось пробовать себя в новом качестве. А в учебной работе своей знакомой я вообще снялся в массовке, чтобы поддержать.
– В какой из последних ролей вам удалось проявить себя с другой стороны?
– На мой взгляд, в «Домашнем аресте». Это тоже комедия, но самый серьезный и долгий проект в моей жизни. Сценарий написал Семен Слепаков, а я выступил в совершенно непривычном для себя амплуа. Еще мне нравится моя работа с Романом Прыгуновым в «Духless-2», где я сыграл генерала юстиции.
– В профессии для вас существуют какие-то табу? Скажем, вы готовы работать с талантливым, но не очень порядочным режиссером?
– Хороший человек – не профессия. Если режиссер сделает так, что в кадре я буду – во! Прощу ему все. Кроме унижения. А табу из серии, сниматься в постельной сцене или мне батюшка запрещает, вызывают у меня вопросы. Тогда зачем ты пришел в профессию, где придется и раздеваться, и мерзавцев играть?
– Но вот Сергей Маковецкий отказался от роли Чикатило. По его мнению, есть роли, от которых надо уходить...
– Я считаю иначе. Актерская кухня у каждого своя. Сергей Васильевич для себя решил так. А я бы согласился на такую очень неоднозначную роль.
– Вы человек достаточно закрытый. Случалось, что вы доверялись людям, а потом жалели об этом?
– Я стал пуглив и сентиментален. Как говорил один мой знакомый, доверять нельзя даже собственной ж..е. Очень тяжело так жить... Но как говорил другой мой хороший знакомый, командир воздушного судна, жизнь понаставила фильтров.
– А какой вы в компании: любите быть в центре внимания или скорее слушатель?
– Если это люди, близкие мне по духу, я могу делать все, что захочу. Бывает, молча слушаю, а иногда фонтанирую так, что не заткнешь.
– Вы азартный человек?
– Применительно к играм – нет. Но я люблю машины, это часть меня. Правда, в сравнении с моим другом, Мишей Владимировым, у меня еще не все так запущено. Я никогда не видел его белую (!) машину грязной. Раньше я не понимал этого, а теперь не представляю, как может быть иначе. Это мое пространство. Я порой за машиной слежу лучше, чем за собой; там хорошая акустика, чисто и приятно, а главное, никто не совокупляется с моим мозгом.
– Пробовали экстремальное вождение?
– Когда мне показали, как все происходит, я испугался, из машины вылез с глазами какающей кошки. Так же я поначалу вылезал из самолета... Просто мозг сразу не справляется с программой, это же угроза. Еще одна радость для меня – мотоцикл. Если ездить с головой, то это не опаснее, чем на автомобиле. Но мотоцикл – только в выходные, для кайфа, за городом.
– Ваш роман с авиацией окончен?
– Увы. Но изредка выбираюсь на аэродром Большое Грызлово, чтобы полетать.
– Испытываете драйв, когда садитесь за штурвал?
– Еще какой!
Читайте также:
Сергей ЧИРКОВ: «Домовой» для всех возрастов
Евгения БРИК: Любимая женщина американского шпиона
Александра КУЛИКОВА: …а еще она умеет играть
Александр ВЕРТИНСКИЙ: «Русский Пьеро»
Еще больше интервью со звездами на Панорама ТВ.
Подписывайтесь и оставайтесь с нами!
