Начало
Предыдущая часть
- Я тебе еще раз объясняю, если ты не поговоришь с ней, если не вытащишь всю боль наружу, так и будешь вечно болеть и мучиться от ночных кошмаров.
Рома пытался вправить мне мозги уже лет десять, если не больше. В целом, благодаря ему, они и встали на место, но не до конца. Я часто болела после рождения дочери, проблемы возникали, наверное, со всеми органами. То одно, то другое. Несмотря на высокий семейный доход, и возможность пройти обследование в любой точке мира, мне не помогало ничего. Начисто отметая любой диагноз, врачи советовали обратиться к психологу. «Да у меня муж психиатр, известный. И то не помог», отвечала я каждому из них, но лукавила. Нет, муж, и правда был известным психиатром, с нечеловеческими силами и возможностями. Но помочь можно только тому, кто этого хочет, кто готов. А я не готова.
Пятнадцать лет я не виделась с матерью. Не общалась, не пыталась даже узнать, как она живет. Но, Костик звонил регулярно и совсем не щадил меня. Рассказывал об этой женщине все. Он не понимал, как сильно она его искалечила, как испортила жизнь. Ему не везло в отношениях, он был неуверенным, сломленным подростком, несмотря на свой возраст. Когда Геннадий купил для своей Нинушки дом, они переехали все вместе, а квартиру решили сдавать. Как только Костику исполнилось восемнадцать, Гена предложил ему переехать в квартиру, начать жить самостоятельно, но мать запретила. Потихоньку, уже тогда, она начала проявлять властность и с новым мужем. А он, в силу своих чувств к ней, начал подавлять собственную инициативу и стал соглашаться во всем. Так, двадцатитрехлетний Костик, жил в небольшом загородном доме с матерью и отчимом. Ходил только на работу и почти всю зарплату отдавал матери, но, считал, что так и должно быть.
Мы с Ромой много раз пытались перевезти его в Екатеринбург, но он и думать не хотел. Большие, шумные города его пугали, он пытался спрятаться от громких звуков, забиться куда-то в тень. Так и остался в нашем бесперспективном городишке, имея единственную радость в жизни – общение по телефону с любимой сестрой.
***
Я поставила машину в гараж, и по пути к дому увидела в окне мужа. Он говорил по телефону, и выглядел печально. Сердце зашлось в трепете, и я ускорила шаг. Что-то случилось. Надеюсь не с детьми.
У порога меня встретили Миша, Никита и Аллочка. Мои маленькие хулиганы, самые любимые на свете.
Рома спустился по лестнице, подошел, обнял и шепнул на ухо, что есть серьезный разговор. Мы прошли в кухню, пока дети весело гонялись друг за другом по всему дому, и муж начал говорить.
- Звонила твоя мама!
-Что? Откуда у нее номер? Зачем звонила?
- Номер нашла в вещах Кости. Родная, ты не переживай, уже все хорошо, но…
- Что но? Что случилось? – я перебила мужа и набросилась на него с вопросами.
- Костю избили в электричке, когда ехал с работы. Украли кошелек, еще какие-то вещи. В общем, он сейчас в реанимации, но идет на поправку. Черепно-мозговая травма, открытая, но все обошлось.
- Так и знала. Так и знала, что рано или поздно, что-нибудь с ним случится. Лучше бы он жил здесь, чем в этом отстойнике, где до сих пор режим 90-х годов! – Я говорила, а сама вытирала слезы и пыталась набрать больше воздуха в легкие. Его постоянно не хватало, когда я нервничала.
- Тише, тише родная! – муж успокаивал, но я чувствовала, что он не договаривает что-то.
- Мы должны ехать, Ром. Как бы мне не хотелось видеть ее, мы должны ехать.
- Эм, Катюша, я потому и пытаюсь сказать аккуратней. На следующей неделе конференция в Праге, я обязан ехать. Никак не отменить, милая. Ты должна поехать одна.
- Одна? Я не смогу без тебя, ты же знаешь, не смогу! У меня сразу случиться какой-нибудь приступ, если я ее увижу. Моментально. Ты должен со мной, Ром. Ты должен! – я задыхалась, и налила в стакан воды.
- Сейчас должна только ты, Катя. Пойми, это тот случай, когда можно взглянуть в глаза своему обидчику и простить его. Когда можно поговорить обо всем, рассказать о чувствах и страданиях. Ты можешь спастись сейчас. Разве мало того, что случилось с Костиком? Долго ты еще будешь ругать себя за его сломанную жизнь, при этом начиная ломать жизни уже своим детям? Ты, то обласкиваешь их слишком, то ругаешь не за что. Время пришло, родная. Пора решить все, расставить все точки. Я буду на связи всегда, в любую секунду, но ехать придется одной.
-Ты найдешь няню?
- Конечно, солнышко мое!
- Тогда я пошла, покупать билет. На завтра.
Пришлось принять ситуацию, но запастись не только терпением, но и успокоительными.
***
Родители Ромы давно перебрались ближе к нам, чтобы чаще видеться с внуками. Юлька, вместе со своим Зёмой, переехали в Питер еще в 2004-м. Мне совсем не у кого было остановиться, потому, я сняла номер в гостинице. Если это можно назвать гостиницей, конечно. Несмотря на планы, немного отоспаться с дороги, я нервничала, и уснуть не смогла. Набрав номер домашнего телефона матери, который Костик отправлял на всякий случай, я задержала дыхание и, надеялась, что на звонок ответит Геннадий. Зря. Трубку подняла она.
- Слушаю!
Я молчала, не получалось выдавить ни слова.
- Говорите! Я вас не слышу.
- Алло. Это Катя.
Теперь молчала она. Услышав тяжелый вздох, мать, дрожащим голосом произнесла.
- Катя, дочка! Как ты?
Я так и видела, как она, с телефонной трубкой в руке, опускается на стул и плачет. Именно такая картина рисовалась перед глазами сама собой.
- Я в городе. Где Костя? В какой больнице?
- Дочка, он в травме лежит. Я собираюсь к нему после четырех. А ты где сейчас? Ты приедешь? Запиши адресок куда-нибудь, приезжай, я тебе комнатку приготовлю. Ты одна или с семьей?
Невероятно. Она говорила с таким трепетом, такой нежностью и, мне даже показалось, виноватостью. Я не успела ответить, как она продолжила.
- Ты записывай, поселок Вязловка, улица Клубничная дом 8, ворота красненькие такие. Электричка с вокзала в городе каждый час ходит, ты приезжай, дочь. А Геннадий Сергеевич нас после четырех на машине отвезет к Костику. Или, ты знаешь что, может он давай заберет тебя? Ты где сейчас есть то?
- Да, спасибо я… Я на электричке приеду. Найду.
- А ты тогда позвони с вокзала, как сядешь, мы тебя по расписанию тогда ждать на перроне будем, договорились дочка? Ты только обязательно позвони, у тебя же есть мобильник, наверное. Они сейчас у всех есть. Ты как в поезд сядешь, я сырники заведу. Сырники то любишь еще?
- Люблю. Я позвоню. Скоро буду.
Ее голос, теплота в нем, обезоружили и превратили меня в маленькую девочку, все еще ищущую материнской любви. Я чувствовала, что она раскаялась, но хотела все-все сказать. О каждой болевой точке, сформировавшейся от ударов. О каждой уязвимости в характере, о каждом порезе на плечах, которые уже никогда никуда не денутся. Я хотела поговорить. Взглянуть на мать, и увидеть, как теперь она посмотрит на меня. С такой же ненавистью или иначе?